Солнце сквозь снег - Робинс Дениз (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
— Я не шучу — она буквально на пороге смерти, мистер Нортон.
Он чуть наклонил голову, повернулся к каминной полке и взял с нее ониксовую шкатулку. Открыв, протянул ее миссис Грин:
— Вы курите?
— Нет, спасибо.
— Тогда позволите мне?..
Флоренс, в свою очередь, чуть наклонила голову. На его лице она прочла полное отсутствие человеческих чувств — сострадания, жалости. Теперь она понимала, с чем сталкивалась Люсия, когда жила с этим человеком.
Пожилая женщина смотрела, как он спокойно прикуривает. Он лизнул языком кончик сигареты, прежде чем сунуть в рот, что показалось миссис Грин отвратительным. Подумав: «Я бы с ним точно жить не смогла. Бедная Люсия!» — вслух она сказала:
— Я так понимаю, мистер Нортон, по вашему поведению, что вам глубоко безразлично, будет Люсия жить или умрет.
— Люсия для меня умерла, когда полгода назад ушла из моего дома.
— Совершенно верно. И так как мой сын причастен к этой трагедии, я не могу одобрить сложившейся ситуации. Однако, зная Люсию, я уверена, что она ни за что не бросила бы детей без веской на то причины.
На щеках Гая стал проступать румянец злости. Он стряхнул пепел с кончика сигареты в камин, старательно избегая смотреть в глаза гостье. «Какой у нее пронзительный взгляд! — думал он. — Проклятье! Зачем она сюда заявилась?»
— Думаю, не стоит углубляться в причины ухода Люсии. Вероятно, они лучше нас известны ей самой и вашему сыну. Моя совесть чиста. Я был ей преданным и заботливым мужем и не подал никакого повода к тому, чтобы она бросила меня и детей.
— Согласна, что подобные дискуссии сейчас неуместны. Я пришла сюда не для того. К тому же против своего желания, и, поверьте, чувствую себя крайне неловко. Так вот, я пришла, чтобы сказать вам, что жизнь Люсии висит на волоске и только вы можете спасти ее.
Гай широко раскрыл глаза.
— Я?! — Он издал злобный смешок. — Простите, если я смеюсь над этим. Только не думаю, что мое присутствие у ее смертного одра вдохнет в нее новые силы к жизни. Очень сомневаюсь! Наверняка ваш сын в этом смысле действует на нее гораздо благотворнее.
Флоренс Грин сгорала от стыда. Она была гордой женщиной, и никогда в жизни ей еще не приходилось переживать такого унижения. Она окончательно прониклась антипатией к этому человеку. С каждой минутой ее сочувствие к Люсии возрастало. Разве может какая-нибудь женщина полюбить Гая Нортона? Да еще такая нежная, чувствительная натура с ранимым сердцем? Наверное, все романтические порывы умерли в душе юной Люсии с первых же дней медового месяца с таким типом.
— Мистер Нортон, — сказала она. — Думаю, вы догадываетесь, зачем я пришла. Разумеется, Люсия не ждет, что вы прибежите ее навестить. Ей нужны дети. Она мучительно переживает разлуку с ними, что, в конце концов и стало причиной ее болезни. Не знаю, правы вы или нет, не позволяя ей видеться с дочерьми. Закон дает вам такую возможность, и не мне его оспаривать. Но одно я знаю точно: Люсия была хорошей матерью, она любила своих детей и не вынесла разлуки. Тоска по ним подтачивала ее силы, и вот теперь ее жизнь в опасности. Да, она любит моего сына, но ее материнские чувства были так сильны, что она совсем пала духом. Впрочем, у нее еще есть шанс выжить, но только если вы, хотя бы на время, отмените свой запрет на свидание с детьми.
Гай выслушал эту речь в молчании. Потом откашлялся, тщательно высморкался и пробормотал:
— Прошу прощения. Я сильно простужен.
Миссис Грин стиснула зубы. У нее впервые в жизни появилось желание нагрубить человеку. Ей не терпелось выложить Гаю Нортону все, что она думает о нем, о его поведении, о его натуре. Он был отвратительным хамом. Возможно, многие сочли бы, что он стал таким после измены Люсии, но это его не извиняло. И потом, Флоренс не верила, что в результате развода человек может так резко измениться. Этот Гай Нортон наверняка всегда был таким: самовлюбленным, ограниченным, эгоистичным до жестокости.
— Мистер Нортон, — проговорила она, — прошу вас во имя милосердия позволить своим дочерям приехать из школы и навестить больную мать. Вполне возможно, что это вернет ее к жизни и поможет справиться с болезнью.
— Не вижу никаких причин, почему я должен менять свое решение. И не уговаривайте меня. Барбара и Джейн не увидят своей матери, пока она не выйдет замуж.
— Но вы понимаете, что Люсия может не дожить до этого?
— Не я буду тому виной.
— Косвенно в этом будет и ваша вина, потому что именно разлука с детьми послужила такому роковому ухудшению ее здоровья.
Он пожал плечами:
— Простите, но я сомневаюсь в любви Люсии к детям после того, как она их бросила и уехала с любовником!
Миссис Грин мысленно обратилась к Всевышнему с просьбой даровать ей терпение.
— Неужели вы совершенно не понимаете женщин, мистер Нортон? Неужели не допускаете, что женщина может разрываться между страстной любовью к мужчине и материнской привязанностью к детям? И неужели вам никогда не приходило в голову, что с вами ей было плохо?
Гай развел руками:
— У нее был выбор. Она могла остаться со мной, и тогда дети были бы с ней. Но она избрала другой путь. И я не могу и не стану принимать на себя вину в ее запоздалом раскаянии — даже если она от этого страдает.
— Но вы даже не пытаетесь понять ее точку зрения, просто настаиваете на своем!
— Точка зрения Люсии потеряла для меня всякий интерес полгода назад.
— Настолько, что вы готовы спокойно стоять и смотреть, как она умирает?
Гай скривил губы:
— Ну-ну, дорогая миссис Грин, вы немного драматизируете ситуацию. Если Люсия умрет от воспаления легких, то вряд ли меня обвинят в ее убийстве.
— И тем не менее, — яростно возразила Флоренс, — вы будете ее убийцей в каком-то смысле, если не поможете нам ее спасти!
Во второй раз за время разговора лицо Гая налилось кровью.
— Не хочу проявлять неуважение к даме, тем более к моей гостье, но, боюсь, должен вас просить немедленно уйти, миссис Грин. Я вообще не понимаю, почему должен стоять тут и оправдываться перед матерью…
— Не продолжайте, — перебила его Флоренс и сама покраснела до корней волос. Она чувствовала, что ее всю трясет от гнева, на который она даже не считала себя способной. Никогда еще не испытывала она такой жгучей ненависти ни к одному человеку. Она даже не подозревала, что на свете существуют такие люди, как Гай Нортон. — Я считаю вас, — заявила она, — самым отъявленным эгоистом из всех, кого я встречала. Вы можете считать себя порядочным членом общества, мистер Нортон, и добрым христианином, хотя на самом деле у дикарей больше сочувствия и гуманности, чем у вас. Даже последний работяга гораздо терпимее отнесся бы к матери своих детей, чем вы.
— Я больше не считаю ее матерью моих детей.
— И тем не менее она — их мать, и это факт! Кроме единственного спорного шага в ее жизни, развода, в остальном она хорошая женщина, верная мать, и вы это знаете!
— Если вам больше нечего сказать…
— Мне есть, что вам сказать! Пусть вам нет дела до бедняжки, но подумайте хотя бы о ваших детях! Неужели их судьба ничего для вас не значит? Неужели вы не понимаете, что они еще маленькие, что им нужна мать… Они ведь девочки!
— Пока они прекрасно обходятся без нее, у нас хорошая гувернантка.
— Но гувернантка не может заменить мать! У нее своя жизнь, и она может уйти в любой момент.
— Нет, вот она-то как раз их не бросила бы, да еще так внезапно, без предупреждения, как сделала их родная мать, — холодно усмехнулся Гай.
Миссис Грин взяла свою сумочку и повернулась, чтобы уйти.
— Что ж, тогда закончим на этом. Но я должна вас предупредить — у нас не остается другого выхода, — Чарльз вынужден будет поехать лично к директрисе школы, где учатся девочки, и рассказать ей о сложившемся положении.
Гай Нортон чуть не подпрыгнул на месте. Выражение его лица изменилось.
— В жизни не слышал ничего более возмутительного! Если вы считаете, что мисс Макдональд допустит вашего сына в школу…
