История городов будущего - Брук Дэниэл (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
В 9 утра следующего дня Александр Керенский бежал из Зимнего на машине, предоставленной американским посольством. В ту же ночь поддерживавшие большевиков войска дали залп по слабо защищенной бывшей царской резиденции. Только два снаряда попали в здание. К половине третьего ночи Зимний был взят. В три часа ночи на другом конце города, в Смольном институте, основанном Екатериной Великой пансионе благородных девиц, в котором большевики устроили свой штаб, Ленин объявил о низложении Временного правительства и установлении советской власти.
Большевики выполнили свое обещание выйти из мировой войны и в марте 1918 года подписали мирное соглашение. Но мир в России не наступил. В стране разразилась гражданская война между большевистской Красной армией и белыми – широким альянсом от конституционных демократов до непоколебимых монархистов, который поддерживали несколько западных антикоммунистических держав, включая Британию, Францию и Соединенные Штаты. Теперь, когда Запад представлял угрозу, географическое положение Петербурга стало недостатком; в 1918 году, в разгар гражданской войны, Ленин переносит столицу в Москву.
Даже когда Красная армия одержала полную победу, Москва так и осталась столицей, поскольку во второй по значимости город Советского Союза Петроград разжаловали далеко не только из соображений безопасности. Ленин никогда не доверял колыбели революции. Город Петра был окном в Европу, через которое в страну заносило новые идеи, в том числе и марксизм, но как только Ленин захватил власть, новые идеи стали представлять угрозу. Город, чей космополитичный воздух и передовые учебные заведения заставляли многие поколения русских размышлять о лучшем будущем для своей страны, нужно было присмирить, иначе его революционный потенциал грозил сбросить с пьедестала и новый режим. Правительство снова засело в Кремле, откуда страной когда-то правила бородатая теократическая элита, руководствовавшаяся неколебимыми истинами православия. Вскоре за теми же краснокирпичными стенами всю полноту власти присвоит себе новый класс людей в серых френчах – людей, намеренных править Россией в соответствии с непререкаемым каноном большевистской доктрины.
Советизация Петрограда началась немедленно. На следующий день после октябрьского переворота с улиц города исчезли все небольшевистские газеты. Спустя несколько недель за углом от Невского была создана Чрезвычайная комиссия – большевистский наследник печально известной царской охранки. Перед ЧК, в частности, стояла задача расправиться с теми жителями Петрограда, которых Ленин называл «озлобленной буржуазной интеллигенцией»70. За либеральными интеллектуалами вскоре последовали и те самые петроградские рабочие, которые осуществили революцию; партийные лидеры жестоко подавляли любые их протесты, вызванные хаосом гражданской войны и усугублявшиеся суровыми зимами. Катастрофическое снижение доходов и нехватка продовольствия заставили рабочих, которые перебрались в город в поисках работы в период довоенного промышленного бума, вернуться в деревни своих предков. С 2,3 миллиона в 1918 году население Петрограда снизилось до 720 тысяч в 1920-м71. Оставшиеся открыто критиковали большевистскую диктатуру. В 1918 году рабочие национализированного Путиловского завода поставили на голосование в Петроградском совете резолюцию за восстановление свободы слова и независимости профсоюзов. На четвертую годовщину свержения царя на улицах появились листовки с требованиями свободы слова, прессы и собраний. «Рабочим и крестьянам нужна свобода, – говорилось в воззвании. – Они больше не желают подчиняться большевистским декретам»72. Но когда в городе начались хлебные бунты, подобные тем, что привели к Февральской революции, рабочих на Невском встретили большевистские войска, а сотни бастующих были арестованы ЧК73.
Наконец, зимой 1921 года против большевиков восстали 10 тысяч балтийских матросов Кронштадта, которых ближайший соратник Ленина, главнокомандующий Красной армией Лев Троцкий называл «красой и гордостью революции»74. Печатный орган восстания газета «Известия Временного Революционного Комитета матросов, красноармейцев и рабочих г. Кронштадта» писала: «Дружным напором моряков, армии, рабочих и крестьян в октябре 1917 года буржуазия была отброшена в сторону. Казалось, трудовой народ вступил в свои права. Но полная шкурников партия коммунистов захватила власть в свои руки, устранив крестьян и рабочих, во имя которых действовала… Стало душно. Советская Россия обратилась во всероссийскую каторгу»75.
Большевики жестоко подавили Кронштадтское восстание, однако волнения вынудили Ленина ослабить партийный контроль над экономической и общественной жизнью города. Это дало шанс тем, кто надеялся, что очищенный от царистской косности Петроград наконец выполнит свое предназначение стать местом зарождения новой общемировой культуры. Когда после смерти Ленина в 1924 году город переименовали в его честь, пути дальнейшего развития Ленинграда были еще отнюдь не определены. Несмотря на жестокость большевиков, в новом советском государстве многие видели невероятный потенциал. После Октябрьской революции, как и во времена Екатерины Великой, на Россию начали возлагать надежды самые прогрессивные мыслители планеты. Они снова увидели в ней огромное пустое пространство, где одним махом можно построить будущее. Блестящие архитекторы и философы Запада устремились в Россию, полные амбициозных планов поучаствовать в создании сверхсовременного общества. Но теперь, в отличие от XVIII века, куда более важную роль в этих проектах играли талантливые русские.
В начале XX века авангардные архитекторы, многие из которых были связаны с основанной в 1919 году в немецком Веймаре школой архитектуры и дизайна «Баухаус», создали новый стиль, известный как модернизм. Вдохновленные промышленными технологиями модернисты экспериментировали с новыми материалами, делая стулья из стальных трубок и проектируя жилые и деловые здания, в которых форма следовала за функцией так откровенно, как прежде допускалось только в проектах заводов и фабрик. Авангардисты от архитектуры сознавали, что модернизм способен приводить в замешательство людей, привычных к тихой гавани традиции, и может стать причиной обезличивания рабочих до состояния винтиков непрерывно работающего конвейера. И все-таки они надеялись, что в конечном итоге прогресс приведет к освобождению человечества. Только бы обуздать новые машины, чтобы они обслуживали нас, а не наоборот, и найти способ делить плоды общего труда на всех – и вот тогда, считали они, нас всех ждет достойная жизнь. Какое-то время эти надежды связывались именно с советским государством. В период, когда прогрессивные интернационалисты еще обладали влиянием в большевистской партии, в Россию хлынули идеалистически настроенные архитекторы-модернисты, а крупнейшие строительные проекты доставались местным представителям этого направления.
В 1921 году в городе на Неве планировали провести конгресс Коммунистического Интернационала, и продвинутые партийные руководители поручили авангардному архитектору Владимиру Татлину создать по этому случаю грандиозный монумент. Проект памятника III Интернационалу, который вошел в историю искусств под названием башни Татлина, автор воспринимал как ответ парижской Эйфелевой башне – как конструкцию, также способную вытолкнуть погрязший в ностальгии и безвкусице исторический город на передовой рубеж современности. Татлин придумал стальной зиккурат в 400 метров высотой – выше Эйфелевой башни, – стоящий под углом, как готовая к старту ракета. Его спираль, по словам Татлина, воплощала собой «путь развития свободного человечества»76. Внутри этого каркаса Татлин планировал разместить три объема: кубической формы зал съездов, пирамидальное здание исполнительных органов Интернационала и цилиндрический информационный центр. Все они должны были вращаться, причем скорость вращения определялась частотой собраний в каждом из них. Куб должен был делать один оборот в год, пирамида – в месяц, цилиндр – в день. Хватит Петрограду быть каким-то там окном в Европу; обскакав весь мир, город должен был стать центром новой современности.
