Чеченская обойма - Горбань Валерий Вениаминович (бесплатные версии книг .txt) 📗

А на базе уже шестую ночь, после того как бригада Пастора причесала пятиэтажку и «зеленку», — спокойно. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

Похоже, что решение относительно наших «залетчиков» было принято правильное. Парни очень стараются, переживают, хотя вида не показывают. Но когда мы поехали на стрельбы, кто-то из ребят заметил: «А пятисуточники затосковали!» Когда же направлял людей в засаду и Фрицу пришлось отдать свой автомат с ночной оптикой, надо было его видеть. По-нормальному, он-то был одним из первых кандидатов. Вообще, хорошо, что не поддался эмоциям. Можно было отправить любого из них с Коксом и Бугром, но здесь это — «высшая мера» и несмываемый позор. И неизвестно, как сказалось бы это на настроении ребят, здесь многие психические реакции непредсказуемы. А так, наоборот, произошла своеобразная разрядка и появилась новая тема для шуток и подначек. Причем желающих оказаться на месте «дисциплинарно-кулинарной бригады» пока не наблюдается.

Сегодня дозвонился наконец домой. Оказывается, сразу после моего последнего звонка, 14 апреля, жена Пушного родила двойню — мальчика и девочку. Так что из-за наших проблем со связью счастливый папа не знал о прибавлении.

Поздравили его в обед. Пришлось, по требованию трудящихся, наливать ему дважды: как поработал. Одним из пожеланий было — повторить успех…

Вообще, народ у нас без излишних сантиментов, но относятся друг к другу тепло. Вчера у Деда был день рождения, так ребята после работы по выставлению засады приволокли ему букет тюльпанов. Удав с самым серьезным видом рассказывал, что собирал их для Деда на минном поле, ежесекундно рискуя жизнью, хотя явно сперли их с клумбы. А позавчера был день рождения у Висельника. Он пришел за стол в маечке и золотой тюбетейке, купленной на рынке.

21 апреля.

После двух бурных суток — затишье. Дороги развезло, грязь везде непролазная, комендатура отменила патрули.

Правда, нас в 6 утра «прокатили» наши оперативники. С вечера попросили 10 человек поддержки на утро. Мы, как умные Маши, в 6 часов в полной боевой построились на выход. Я пошел в оперчасть и узнал, что к ночи они передумали и, поручив друг другу нас предупредить, все мирно почивают. Пришлось разъяснить, что если моим чертям дана команда «Фас!», то отменять ее неправильно, могут порвать и того, кто так глупо шутит. Вообще-то оперчасть и остатки СОБРа заменяются завтра-послезавтра, им все уже до лампочки, и дел с ними никаких больше иметь не надо.

Поэтому, отоспавшись, решили устроить выходной с постирушками. У нас появилась новая бочка на колесах, очень нарядная, синяя, с надписью «Пиво». Она была рада обрести новых хозяев и сегодня привезла нам целую тонну горячей воды.

Часов в 11 мы с Черным и Гангстером поехали в ГУОШ. Как всегда, нам там сказали, что денег нет (а обязаны за первые 15 дней выдать по 300 тысяч [3] на брата), боеприпасов нет и т. д.

Дозвонился домой Григорьеву, и у него через третьи руки узнал, что якобы Кокс и Бугор решили вопрос с билетами домой на 16 мая. Это было бы очень здорово.

Интересная публика — штабная братия. В дежурной части капитан звонит домой в Волжский и передает жене, что выезжает в аэропорт «Северный» и не сможет звонить, как обычно, каждый день. А потом, положив трубку, начинает раздраженно вычитывать своим: «Задолбали эти бойцы, целыми сутками торчат у телефона, домой им, видите ли, надо позвонить!» Суть проблемы в том, что из Грозного в Россию работает 1 (один!!!) канал телефонной связи. Им пользуется дежурная часть ГУОШ, генерал, а также весь штаб. Что остается, достается на долю боевых командиров и бойцов, для которых на третьем этаже в коридоре установлен аппарат. При этом любая штабная шестерка может зайти в дежурку, бесцеремонно переключить связь на себя и прервать человека, который раз за две недели вырвался с передовой и, прождав 2–3 часа, только успел сказать своим родным или начальству: «Здравствуйте!»

Кстати, начальник ГУОШ, генерал-майор Бабак, такого не позволяет себе. Я сам был свидетелем, как он сначала запросил дежурку по рации — не говорит ли кто по телефону, а потом попросил переключить связь на него. Дежурный связист отметил, что генерал никогда не забывает, поговорив, отдать связь. Вообще, мужик он очень интересный, простой, без позерства и игрушек в демократию. Подчеркнуто уважительно относится к боевым командирам. Без дела к нему никто не суется, но если надо, все вопросы решаются быстро и ясно. С таким можно работать не только 45 суток.

Пока пишу, за окном почти непрерывно грохочет: что-то взрывают, наверное, руины в центре. По нашему зданию прогнали автоматную очередь трассерами из частного сектора, но завысили — прошла над крышей. Часовые приблизительно засекли направление, но больше оттуда стрелять не стали.

Ночь чистая, как умытая, звезд на небе — не мерено, не считано. Но луны долго нет. У нас она с неба не сходит, а здесь собирается на выход, как невеста на свадьбу. Поэтому, несмотря на обилие звезд, темно хоть глаз выколи. Усилил снайперский пост гранатометчиком. Если кому-то придет блажь подрессировать наши посты, может получить крупное огорчение.

Танкист с Гангстером обещали сделать «одну интересную штуку». Долго колдовали и в результате приспособили на «РПГ» ночной прицел, да еще, по какой-то хитрой методике, «пристреляли» его на холодную. Гангстер заканчивал учебку в тульской школе оружейников и срочную служил там. Умница, и вообще — замечательный парень.

Город чистится, люди выходят на субботники, пошли первые автобусы. Все здесь смеются над сообщениями радио и ТВ. Московские журналисты еще недели две назад «запустили» в Грозном трамваи. Привести их на любую улицу и ткнуть брехунов носом в искореженные танками рельсы, оборванные провода и разбитые столбы.

Последние известия передают, что федеральные войска взяли город Бамут. А приехавшие несколько часов назад ребята из московского ОМОНа матерятся: «Взяли! Кое-как вырвали из окружения бригаду осназа и сами на подходе попали под такой огонь, что метров 800 на брюхе, и раком, и всяком, отползали назад». У них умер четвертый из тех, кто попал в засаду под Самашками. Бьются ребята конкретно. Только в Самашках взяли живьем 64 боевика. Говорят, что командование ОМОНа в Москве обратилось в суд с иском против трех депутатов-клеветников, обвинявших ОМОН в зверствах.

Вставлю в «Песенку о 20-м блоке»:

Вообще, какой только дряни нет в нашем парламенте! Высшая степень негодяйства — заставить наших парней платить жизнями за политическую импотенцию правителей и нас же поливать дерьмом.

А вот «Российская газета» очень тепло пишет о работе войск и МВД, хотя правду о провалах тоже не прячут.

Кстати, в районе Бамута много ракетных шахт и городков, рассчитанных на защиту от ракетных же ударов. Так что кровушки там прольется еще немало.

Сегодня в Грозном начала работу конференция конфедерации горских народов (за точность названия не ручаюсь, но собрались старейшины, политики и наше командование). Если бы каждое такое совещание сокращало войну хотя бы на месяц, пусть бы себе собирались хоть каждый день.

23 апреля.

Двое суток слились в одни, даже не могу восстановить события 22 числа. Самая работа пошла в ночь на 23-е. Активизировались боевые группы «духов». Как таковых, снайперов не было, а вот автоматчики работали очень квалифицированно. Мы устроили дуэль с двумя автоматчиками. На крыше гаража работали Профессор и Полковник со своим гранатометом, Мак-Дак и Чавыча. Автоматчик с «нашей» пятиэтажки (которая оказалась на поверку четырехэтажкой) снова стал работать трассерами то в нашу сторону, то на 1-ю комендатуру, то на фильтрационный пункт. Перестрелку ему навязать не удалось. Мак-Дак засадил очередь трассерами в окна, где они мелькали со своими обманками, и все стали наблюдать (почему и говорю, что толкового снайпера не было, быть бы Мак-Даку с простреленной головой). В одном из окон увидели мигающие огоньки или блики. Профессор точно, как в тире, влепил туда гранату из своего гранатомета. Эффект замечательный. Но наши друзья не унялись. Тогда я пришел на рев «шайтан-трубы» и предложил ребятам поиграть «на живца». Автоматчик, правда, был очень хороший. Профессор один раз светанулся, и тот тут же положил очередь в то место, где Профессор находился секунду назад. На это и был мой расчет. Я залег слева от ребят, за небольшой кучкой мешков, и дал короткую очередь трассерами, чтобы привлечь к себе внимание. А потом, с другого края мешков, очень аккуратно прицелился и, убрав голову, дал длинную очередь по окнам четырехэтажки. Снайперская война длится секунды. Моя очередь — тут же — два смачных шлепка в мешок у моей головы, а через секунду — рев гранатомета, грохот разрыва, и восторженный вопль сразу трех глоток: «Есть!»