Огненная кровь - Горожанин Михаил Алексеевич (читать хорошую книгу .txt) 📗
В данный момент Вольф чувствовал больше возмущение, нежели страх. Ничего совсем уж необычного, за исключением подростка-гота у стены, он пока не увидел. Кто их знает, этих русских, может, его с кем-то спутали. Бывает же.
Седой полицейский за столом что-то сказал по-русски. Практически одновременно с ним заговорил гот, сидящий на полу.
– Здравствуйте, господин Вольф. Моя фамилия Косинский, и я тут главный.
Вольф вытаращился на парня. Фраза была сказана на чистейшем немецком. Седой опять заговорил, и гот, снова отстав лишь на мгновение, начал переводить. Немец с удивлением отметил, что он даже не дожидается окончания слов и фраз!
– Разумеется, господин Вольф, моя фамилия вам ни к чему, как и мне ваша. Но я считаю себя вежливым человеком, а потому привык представляться тем, с кем говорю впервые.
Немец с безразличным видом пожал плечами.
– Вы сказали, что целью вашего визита в Россию являются достопримечательности. Какие именно?
Он что, идиот, подумал Вольф. Задает вопрос человеку с заклеенным ртом. И как, интересно, я буду ему отвечать?
– Именно так и будете, – вдруг с усмешкой произнес гот, пристально глядя немцу в глаза. Вольф вздрогнул. Неужели…
– Ах, Томас, вы так догадливы! – улыбнулся гот. – Однако полковник задал вам вопрос.
Проклятье!
Хочу посетить исторический центр Москвы, быстро подумал Вольф. Парень моментально перевел на русский. Немец мысленно застонал. Это конец. Этот читающий мысли ублюдок разоблачит его в два счета!
Гот сказал что-то на русском. Все улыбнулись.
– В этом нет необходимости, – сказал Косинский, или как его там, устами гота. А тот, посмотрев в глаза немцу, мстительно добавил вслед за полицейским полковником: – Проблема, ваша проблема, Томас Вольф, заключается в том, что мы знаем, зачем вы приехали в Россию. Ты… – седой полковник ткнул в Вольфа пальцем. – Ты – не такой, как большинство, правда? Ты старый, хитрый и опытный. Ты едешь, зная, куда тебе нужно. А нужно тебе к порталу, впитать в себя поганую силу. Так куда ты ехал, Томас? Что тебе известно о местонахождении портала?
Гот замолчал. Лоб Вольфа покрылся испариной. Не думать! Думать о белой хромой обезьяне! Белая хромая обезьяна!
Парень рассмеялся и сказал что-то остальным. Громилы за спиной немца захохотали. Сидевшие у стола снова слегка улыбнулись.
Гот снова раскрыл рот.
– Это тебе не поможет, колдун! – Вольф вздрогнул. – Я думаю, ты уже догадываешься, что твоя деятельность и жизнь – окончены. Но я предложу тебе выбор. Ты умрешь сегодня. Так или иначе. Но смерть может быть долгой и мучительной, очень мучительной… Либо быстрой и безболезненной.
«Что вы хотите за это?» – подумал Вольф. Гот озвучил перевод.
– Скажи нам, где ты собирался осматривать «достопримечательности». Где ты надеялся найти портал?
Косинский пристально смотрел на покрасневшего немца.
– Он не знает, – с ноткой удивления сказал Псина через некоторое время, вытягивая длинные ноги на полу.
– Как это? – раздраженно рявкнул полковник, переведя взгляд на переводившего разговор гота, отзывающегося на это нелицеприятное имя.
Псина пожал плечами.
– Ну, есть обрывочные сведения… Похоже, он и сам собирался заняться поисками. У него в голове какой-то сумбур. Я уловил картинку кирпичного подвала. Рухлядь какая-то вдоль стен. Портрет усатого мужика на стене… И кусок улицы в окне. Передаю.
Полковник закрыл глаза.
– Мужик на стене… Дубина! Чему вас только в школах учат? Портрет Сталина усатым мужиком обозвал. Так… – Он побарабанил по металлической столешнице. – На вывеске написано «Улица Гончаровой». Не может быть… Такое совпадение… – Он неожиданно рассмеялся. – Как вовремя, Томас! Мы как раз уничтожили этот портал пару недель назад. – Полковник помолчал. – Может он блокировать свой мозг и давать неверную информацию?
– Ну… – протянул Псина. – Я же не знаю всех его возможностей… – Тут он злобно стрельнул глазами в сторону стола. – Мне же не говорят…
– Тише, ты, мразь! – ровным голосом проговорил Косинский. – Скажи спасибо, что еще голову на плечах носишь. Где гарантия, что ты мне не лжешь?
– Нахрен мне теперь такая голова при такой-то шее… – пробурчал Псина, поддевая пальцем ошейник. – А гарантии ваши у вас в камере сидят. Уж сколько раз обещали отпустить.
– Ни разу, – глядя готу в глаза, твердо сказал полковник. – Чтобы ты знал, Псина, я никогда не забываю и не нарушаю своих обещаний. С твоей семьей хорошо обращаются. И они не виноваты в том, что в родне появился ублюдок. Я не расист. Их проверили, они чисты. Это вынужденная мера, потому что твои способности настолько нужны, что ради них мы пошли на беспрецедентный шаг – заложников. Как только ты сослужишь достаточно, они все будут отпущены. Ты знаешь, что я говорю правду. Неприкосновенность невинных – один из столпов организации, которой ты вынужденно помогаешь. Они испытывают временные неудобства только лишь потому, что ты оказался так полезен.
– Знаю, – проворчал гот. Это была правда. Знал он и о том, сколько раз у Косинского возникало желание нажать неприметную кнопку на циферблате своих часов. Кнопку, запускающую механизм взрывателей, встроенных в его ошейник. Знал и то, что однажды это будет обязательно сделано. Смерти не избежать. То, что он был готом, давно примирило его с неизбежным. Но главным было все же, чтобы мать с сестренками остались живы. А для этого он должен использовать свой талант телепата снова и снова.
Косинский неторопливо поднялся, брезгливо посмотрев на немецкого колдуна, растерявшего всю свою спесь.
– Взять его, – приказал он бойцам секции. – Доставить на базу. Устроим еще одну показательную казнь для неофитов.
Томас Вольф понял по интонации, что был отдан окончательный приказ, решающий его судьбу. Организм мгновенно впрыснул в кровь адреналин, и у немца моментально прояснилось в голове. Скривившись от напряжения, он ворвался в голову гота по телепатической нити, все еще соединяющей их, и отдал мысленный приказ.
Когда Псина внезапно затараторил по-немецки и замахал руками, Косинский мгновенно понял, что произошло. Нажимать на кнопку, активировавшую его поводок, уже не имело смысла. Когда оба охранника Вольфа неожиданно прыгнули вперед, двумя ударами свалив офицеров, сидящих на столе, полковник выхватил пистолет и дважды выстрелил прямо в перекошенные лица, в помертвевшие глаза своих, а сейчас уже чужих, каркатов. Бойцы рухнули на пол у стола. В гулкой тишине, последовавшей за выстрелами, негромким перестуком отозвалась граната, выкатившаяся из руки убитого конвоира прямо под стул Вольфа. Граната была без чеки. Косинский внезапно обострившимся зрением увидел все сразу. Кривую улыбку немца, торжествующую и грустную одновременно. Раскрытый в зародившемся крике рот Псины и его сумасшедшие глаза, глядящие на рубчатое металлическое яйцо.
В следующий момент полковник оказался за опрокинутым металлическим столом, а комнату потряс страшный грохот. Тяжелый стол отшвырнуло к стене, придавив Косинского. Оглушенный, он лежал некоторое время неподвижно. Потом с трудом отодвинул стол и встал на четвереньки, едва не закричав от боли, пронзившей тело. Помотал головой, пытаясь избавиться от звенящей тишины в ушах. Держась за погнутую, всю в глубоких вмятинах столешницу, он медленно поднялся и окинул взглядом комнату. Стены, пол, потолок, все было изъедено осколками. Бойня. Изрешеченные тела разбросало вдоль стен, забрызганных кровью. От немецкого колдуна остались только бесформенные куски кровоточащего мяса. Псина заодно лишился головы. Косинский понял, что от взрыва детонировал заряд ошейника, обезглавив гота.
Надо не забыть приказать отпустить семью телепата. Теперь заложники были полковнику ни к чему.
Пошатываясь, Косинский обошел комнату и проверил своих. Все были мертвы. Отряхнув китель, он пригладил волосы и, медленно ступая и пошатываясь, вышел из комнаты. Голова гудела. По коридору к нему уже бежали, но топота он не слышал. Он вообще ничего не слышал. Остановился, поджидая приближающихся людей, замедленными движениями достал удостоверение.
