Тайная история - Тартт Донна (книги бесплатно без регистрации txt) 📗

— Это я не хотел просить.

— В таком случае ты куда больший стоик, чем я, — рассмеялся Джулиан. — Мне почему-то кажется, родители не испытывают к тебе сильных чувств, верно?

— Ну, в общем, да.

— А почему, как ты думаешь? Или это бестактный вопрос? По-моему, они должны гордиться тобой, но иногда кажется, что у тебя вообще нет родных, даже наши сироты не производят такого впечатления. Кстати… ты не знаешь, почему Чарльз и Камилла до сих пор не осчастливили меня визитом?

— Я их тоже еще не видел.

— Где же они могут быть? И Генри меня не навестил. Только ты и Эдмунд. Фрэнсис по крайней мере позвонил, но мы разговаривали буквально минуту. Он куда-то спешил и сказал, что зайдет позже, но так и не появился… Как ты думаешь, Эдмунд выучил хотя бы пару слов по-итальянски? Я боюсь, что нет.

— Я не говорю по-итальянски.

— Увы, я тоже. А когда-то говорил, и неплохо. Некоторое время я жил во Флоренции, правда, это было почти тридцать лет назад. Ты еще увидишь кого-нибудь из группы до вечера?

— Может быть.

— Конечно, это всего лишь формальность, но регистрационные карточки должны оказаться у декана сегодня, и, подозреваю, он будет недоволен тем, что я не подал их в срок. Меня, как ты понимаешь, это не тревожит, но любому из вас он, если пожелает, несомненно, способен доставить кое-какие неприятности.

Я начинал злиться. Близнецы уже три дня как были в Хэмпдене и даже ни разу не позвонили. Поэтому я отправился к ним прямо от Джулиана, но дома их не было.

За ужином они тоже не появились — собственно говоря, как и все остальные. Я ожидал, что по крайней мере точно встречу там Банни, однако по пути в столовую все же зашел к нему и наткнулся на Марион, как раз запиравшую его дверь. Она довольно развязно объявила, что у них обширные планы на вечер и не стоит ожидать, что Банни вернется рано.

Я поужинал в одиночестве. Возвращаясь домой, я не мог избавиться от противного, смурного ощущения, что меня разыгрывают. В семь я позвонил Фрэнсису, но никто не ответил. Генри я тоже не дозвонился.

До полуночи я просидел над греческим. Почистив зубы, умывшись и приготовившись ко сну, я все-таки еще раз спустился к таксофону. Как и прежде, трубку никто не брал. После третьего звонка я достал четвертак и задумчиво подбросил его в воздух. Затем, сам не зная почему, набрал номер загородного дома.

Там тоже не отвечали, но что-то заставило меня подождать дольше обычного, и наконец — после, наверное, тридцати гудков — раздался щелчок, и я услышал хриплое «алло?» Фрэнсиса. Пытаясь выдать себя за другого, он говорил нарочито низко, но провести меня было не так легко: не ответить на звонок было выше его сил, и мне не раз доводилось слышать этот дурацкий басок.

«Ал-ло», — снова сказал он, и на последнем слоге его деланно низкий голос дал трещину. Я опустил палец на рычаг и постоял, слушая наступившую в трубке тишину.

Я очень устал и все же никак не мог уснуть; раздраженное недоумение, подстегиваемое каким-то нелепым страхом, охватывало меня все сильнее. Включив свет, я порылся в книгах и нашел роман Рэймонда Чандлера, привезенный мной из Калифорнии. Я уже читал его и подумал, что несколько страниц нагонят на меня сон, но, как выяснилось, я почти забыл сюжет и не успел спохватиться, как прочитал пятьдесят страниц, потом еще полсотни…

Прошло часа три, а сна не было ни в одном глазу. Топили вовсю, от батарей по комнате расходились волны сухого жара. Мне захотелось пить. Дочитав главу, я встал, набросил пальто поверх пижамы и пошел в Общины за кока-колой.

В безупречно чистых коридорах было пусто. Отовсюду шел запах свежей краски. Миновав ярко освещенную, словно нарисованную на картинке прачечную — ее кремовые стены были неузнаваемы без густого слоя граффити, образовавшегося к концу семестра, — я прошел в дальний конец холла, где с тихим гудением горели ядовитым светом автоматы, и купил банку колы.

Возвращаясь другим путем, я вздрогнул от неожиданности, услышав гулкое треньканье, доносившееся из комнаты для отдыха, — там играла музыка. Я заглянул — на светящемся экране Лорел и Харди [49] в буране электронного снега пытались затащить рояль по бесконечным лестничным пролетам. Сначала мне показалось, что у них нет ни единого зрителя, но потом над спинкой одинокого диванчика перед телевизором я заметил лохматую светлую шевелюру. Я подошел и присел рядом:

— Банни, как дела?

Он поднял осоловелые глаза, но как будто узнал меня не сразу. От него разило спиртным.

— Дики, дружище. Ну конечно, — выговорил он наконец, с трудом разлепляя губы.

— Чем занимаешься?

— Сижу болею, чтоб не соврать.

— Что, перебрал?

— Не, желудочный грипп, — сердито буркнул он.

Бедный Банни. Он никогда не мог просто признаться, что пьян, и вечно ссылался на головную боль или необходимость выписать новый рецепт на очки. Кстати сказать, точно так же он вел себя и во многих других случаях. Как-то в четверг, на следующий день после свидания с Марион, он возник у моего столика с подносом, полным молока и пончиков, и, когда он присел, я заметил у него над воротничком огромный багровый засос. «Вот это синяк! Как тебя угораздило, Бан?» — спросил я его в шутку, но он страшно обиделся. «Упал с лестницы», — отрезал он и до конца завтрака хранил молчание, уминая свои пончики.

— Наверно, ты подхватил его в Италии, — подыграл я ему.

— Наверно.

— К врачу ходил?

— А смысл? Само пройдет, нужно только время. Смотри не заразись, старик. Держись подальше.

Хотя я и так сидел на другом конце дивана, я сделал вид, что отодвигаюсь. Некоторое время мы молча смотрели фильм. Канал показывал безобразно. Олли только что надвинул шляпу Стэну на глаза, Стэн бродил кругами, натыкаясь на мебель и отчаянно дергая руками за поля. Он налетел на Олли, и тот дал ему затрещину. Покосившись на Банни, я понял, что он полностью поглощен происходящим — рот приоткрыт, взгляд намертво прикован к экрану.

— Банни?

— Чего? — спросил он, не глядя на меня.

— Где все?

— Спят, где ж им еще быть, — раздраженно бросил он.

— Ты не знаешь, близнецы вернулись?

— Типа того.

— Ты их видел?

— Нет.

— Да что с вами со всеми стряслось? Ты что, злишься на Генри?

Он не ответил. Внезапно подкативший страх заставил меня уткнуться в телевизор.

— Вы поссорились в Риме, да? — спросил я, совладав с собой.

Банни натужно прочистил горло. Я подумал, сейчас он скажет, чтобы я не совал нос не в свое дело, но вместо этого он показал на что-то пальцем и снова откашлялся:

— Ты это, колу свою пить будешь?

Я совсем про нее забыл. Жестянка, вся в капельках воды, лежала на диване между нами. Я протянул ее Банни. Щелкнув крышкой, он сделал долгий жадный глоток и, оторвавшись, рыгнул.

— Освежающее мгновение, — провозгласил он, а затем неожиданно выдал: — Хочешь маленький совет насчет Генри?

— Что?

— Он не такой, как ты думаешь.

— Э-э, что ты имеешь в виду?

— То и имею. Он не такой, как ты думаешь, — повторил он, на этот раз громче. — Не такой, как думает Джулиан. Не такой, как думают все. — Снова бульканье колы. — Он долго меня морочил, но теперь хватит.

Я вдруг почувствовал себя очень неловко: до меня начало доходить, что тут, скорее всего, замешан секс, и мне, наверное, лучше оставаться в блаженном неведении. Я покосился на Банни. Вздорное, недовольное лицо, намечающийся второй подбородок, очки сползли на самый кончик острого носа. Может быть, в Риме Генри пытался приставать к нему? Гипотеза абсурдна, но допустима. Если так, страшно представить, какая там поднялась свистопляска. Я просто не мог предположить, что еще могло бы вызвать столько перешептываний и недомолвок и вдобавок так сильно подействовать на Банни. У него единственного из нас была девушка, и я был уверен, что он с ней спит, но в то же время он был ужасно чувствителен к любым замечаниям на этот счет — мгновенно обижался, изображал оскорбленную невинность. По сути дела, он был невероятным ханжой. Кроме того, несомненно, было что-то очень странное в готовности Генри в любой момент раскошелиться ради Банни. Он платил за него в ресторанах, оплачивал его счета, постоянно отстегивал ему на карманные расходы, как муж расточительной жене. Возможно, Банни, потеряв чувство меры и принимая все эти дары как должное, впал в бешенство, выяснив, что за щедростью Генри стоит расчет.