Внеклассные занятия (СИ) - "KOSHKAWEN" (читать книги полностью TXT) 📗
— Милая, а кто из взрослых-то с вами едет? — доносится из кухни мамин голос, когда я усиленно пытаюсь затолкать в сумку объем тех вещей, на который надо бы багаж средних размеров.
— Даниил Евгеньевич, историк… — поясняю я, стараясь придать голосу как можно больше равнодушия.
Из кухни тут же послышались быстрые шаги. Мама возникла на пороге моей комнаты, держа в руке недомытую чашку, машинально натирая ее полотенцем.
— Кристина, может тогда лучше не ехать? — осторожно интересуется она, готовясь к моему ответу так, будто от него может зависеть ее собственная жизнь. — Я понимаю, какой сложной может оказаться эта поездка для тебя…
— Мам, ну зачем вот так вот все?! — восклицаю я, рвано дергая молнию сумки. — Ты же знаешь, что между мной и моим учителем истории ничего нет и быть не может! Ты же сама поспособствовала тому, чтобы все прекратилось, я не думаю…
— Кристина, — перебивает меня мама, когда я оборачиваюсь к ней, смело встречаясь с ее взглядом. — Если ты хоть в чем-то мне солгала…
— Мам…
— Если ты сказала хоть слово неправды… Я клянусь тебе, он будет сидеть. Сидеть столько, сколько максимально предусмотрено нашим законодательством! Ты понимаешь, что он нарушил закон?..
— Мама, я добровольно с ним встречалась! В чем его грех, я не пойму?! — теряю терпение, чувствуя, как вздрагивают руки, сжимающие ручку сумки. — В чем он так провинился, мать вашу?!
— Он нарушил закон, — лаконично звучит ответ матери, подпиравшей дверь в мою комнату. — Он переступил через правила, которые педагог не должен был нарушать. И это сошло ему с рук. Но если я только узнаю…
— Мам, Даниил Евгеньевич только лишь мой учитель, — отрезаю я, пытаясь сдержать в себе рвущиеся на волю эмоции. — Не занимайся самоедством, пожалуйста.
Докурив тонкую сигарету возле автобуса, в котором мне предстояло провести по меньшей мере часов восемь, я все же захожу в салон, окунаясь в крики, смешки, подшучивания своих одноклассников, для которых вся эта поездка казалась развлечением, тесно переплетающимся с приключением. Мое место где-то в середине, но я ревностно посматриваю на Лидию, занявшую кресло возле Дани в начале автобуса. Негодованию моему просто нет предела. Чего ради тащиться куда-то в Тьмутаракань, когда между мной и Даней по крайней мере метров пять автобуса? Нет, однозначно эта поездка меня начала раздражать с самого зародыша ее идеи!
Позже у парней с «камчатки» появилось заныканное до того пойло. Получилось так, что задница автобуса вовсю гуляла, середина прислушивалась, а нос жил своей жизнью, за которой я вкрадчиво наблюдала.
Еще раз убеждаюсь, как я не люблю Ишмаеву. Да, надо заметить и Даниила Евгеньевича я начала недолюбливать от того, что он не обращал абсолютно никакого внимания на подзагулявшую молодежь. Клянусь Великим Новгородом, что Васю из автобуса будут выносить на руках. Ну Даня… Почему, когда очень нужно ты не ведешь себя, как рядовой учитель?
— Лид, — кричу через несколько сидений. — Меня укачивает, ты не могла бы поменяться со мной местами?
— Ярославцева, у тебя прекрасный вестибулярный аппарат, вдохни глубже, — зевая, отвечает мне Ишмаева, за что я готова кинуть в нее катающуюся по проходу опустевшую бутылку от горячительного напитка. — Тем более там в конце наливают, так что мне там не место.
Сука, ты, Ишмаева! Самая дрянная сука в мире!
— Водитель, остановите, пожалуйста! — скандирую я, поднимаясь с места. — Меня серьезно укачало и срочно нужен свежий воздух!
Водитель автобуса оказался сговорчивее нашей старосты. Свернув на обочину, икарус остановился, распахнув двери. Выйдя из автобуса, я жадно вдохнула прохладный ночной воздух. Возникло желание закурить, но я вовремя сообразила, что мне остановили не по этой причине.
— Что случилось? — спустился Даня вслед за мной, отходя на несколько метров от автобуса. — Тебе плохо?
— Да, блядь, мне плохо! — в сердцах жарко произношу я. — Мне плохо от того, что я сижу хер знает где, так далеко от тебя, в то время, как Ишмаева едва ли не голову укладывает на твое плечо!
— Ну что за детсад, Ярославцева! — рычит Даня, стараясь это делать так, чтобы не поднять на ноги весь автобус. — Это не моя прихоть была вообще! Какая разница, где трястись еще часов пять?!
— Ах, тебе без разницы значит?! — восклицаю я, чувствуя себя обманутой Дездемоной, если такое вообще возможно.
— Ярославцева, хватит истерить! — обрывает меня на полуслове Даня, потянув за руку в сторону автобуса. — Сядь в автобус и заткнись уже до города, ок?! Не испытывай моего терпения!
Едва не хныча, я медленно побрела к автобусу вслед за учителем. Эта поездка оказалась для меня еще более ужасной, чем ожидалась. Я злилась абсолютно на весь мир: на Екатерину Сергеевну, затеявшую весь этот бедлам, на этот злосчастный автобус, на Ишмаеву, и главное — на самого Даню, который пресекал все мои девчачьи шалости на корню.
— Лидия, будь добра, поменяйся с Кристиной местами, — неожиданно для меня Даня обратился к Ишмаевой, кутавшейся в плед, стараясь состроить заспанный вид. — Ей на самом деле нехорошо.
— Ох, силы небесные, — взмолилась Ишмаева нехотя поднимаясь с места. — Ярославцевой нехорошо… Давайте все бросим всё и будем следить за самочувствием Ярославцевой, выслушивая ее надуманные жалобы!..
Шипя проклятия в мой адрес, Лидия все же освободила мне местечко на переднем сидении. Состроив из себя донельзя обиженную, я забираюсь под плед, отворачиваясь к окну. Даня садится рядом, автобус трогается с места, приближая нас к пункту назначения нашей поездки. Внезапно и даже неожиданно для самой себя я чувствую, как Даня находит мою ладонь под клетчатым пледом, сжимая ее и переплетая наши пальцы. Хорошо, что ночь вокруг. Хорошо, что в салоне тоже темно и я могу прятать свою улыбку. Он любит меня… Любит! Так ведь?
32. Поездка. Часть 2
К тому моменту как автобус дочухал до конечной остановки, на Новгород уже опустился поздний вечер. Пока мы выгружали вещи, затем довольно надолго зависли в фойе гостиницы, Даня не проронил в мой адрес ни слова. Несмотря на то, что в автобусе историк проявил видимую заботу обо мне, он был все еще зол. Больше всего в наших взаимоотношениях Дане не нравилось то, что иной раз я пыталась манипулировать им. Но это говоря его словами. Я же уверена, что не делаю ничего сверхъестественного, а лишь хочу получить то, что должна получать любимая девушка. Если, конечно, она любимая. И даже вопреки тому, что мы не совсем обычная рядовая пара на сегодняшний день. Но вся дилемма в том, что Даниил Евгеньевич — это не тот человек, который подвластен чужому влиянию. Любому. Моему первостепенно. Это не застенчивый мальчик Максим, которого можно было взять за руку и отвести именно туда, куда мне надо и заставить играть его по своим правилам, и идеально вписать его в ту картинку, которую хотелось бы видеть. С Даней все сложно, трудно, до слез обиды, до глубины души. Этот человек никогда не будет подстраиваться под кого бы то ни было. И мне, очень похожей по этому качеству, невыносимо было принимать все, как есть, свыкнуться с тем, что где-то приходилось уступать, быть ведомой…
Мириться с такой постановкой вещей было сложно, но также дуться и молчать целую вечность я не могла. Неужели этот циник не понимает элементарной истины — я просто хочу быть с ним. Это же так просто. Да, выглядит довольно сложно, обрастая проблемами из-за всего окружающего общества, но ведь все решаемо. Главное понять, что именно этого ты хочешь, именно к этому стремишься. Какими же мелочными могут показаться проблемы, когда, наконец, понимаешь, что это малая плата за счастье. И мое счастье на сегодняшний день — быть рядом с ним. Какая разница придется ли мне ради этого поругаться с Ишмаевой, или всем миром? Я согласна на этот легкий дискомфорт, если он будет рядом со мной. Все ведь так просто…
После получасового оформления, нас все-таки расселили по номерам, сортируя по правилу детского садика: мальчики — налево, девочки — направо, в номерах максимум по три человека. Радует. Во всяком случае, не придется слушать девчачий галдеж всю ночь напролет. Также этому способствует то, что я попала в комнату с тихушницами нашего класса, в ряды которых меня приписывали года так три назад. Ностальгия.
