Зеленые яблочки (СИ) - Хрисанфова Татьяна Анатольевна (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
— Садись, мил человек, — дед открыл книгу, — знаю, зачем приехали. Он помолчал глядя на Лизку. — Поздно ты жену свою привез. Я ей уже не помогу. — он поднял руку, предупреждая возражения Петра. — Погоди, сейчас скажу, а ты потом суди. Он уставился в книгу. — Жене твоей наговор на смерть сделали, потому что не могли тебя простить. Не женился ты, как она хотела. Хороводился с одной, а женился на другой.
Петр хотел возразить, но дед остановил его.
— Вижу, что не обещал той ничего, да она-то думала иначе.
Петр недоуменно смотрел на старца; откуда тому известны его сердечные дела, тем более с тех пор воды утекло неведомо сколько. Старец опять усмехнулся.
— Мне многое ведомо, сынок. Не зря столько живу на белом свете. Вот ты уезжать будешь, так как за плотину заедешь, повстречаешь бабу с пустым ведром. Не огорчайся, путь твой легкий будет, хоть и безрадостный. А вот голубу вылечу. Хоть и на нее та же женщина порчу навела. Но по настоянию молодой женщины, — уточнил дед. — Ты, голуба, слушай, что баить буду, если не так — останови.
И он, глядя в книгу, словно читая ее заговорил:
— Вижу народу много в хате. Тебя, молодка, вижу, парня пригожего. Стоит напротив тебя. Вот между вами девка прошла, да водой вас и облила. — Даша вздрогнула, она словно наяву увидела, как Парашка плеснула, будто невзначай разлила, водой на нее, потом на Егора. — Водица то непростая. На черной книге наговоренная. А злобы сколько вокруг. — Дед стал дуть в книгу, словно сдувал со страниц древнюю пыль. — Парень тоже пострадал, иначе правда, чем ты, приворожили они его. А кто ты сама, голуба, догадываешься. В церкви наговор их с парня спал. Мается он теперь. Выхода не видит, бедолага. Не верь голуба, что на деньги он позарился… А порчу в вашей деревне одна колдунья на всех насылает, вы ее знаете. Да… Теперь буду тебя, голуба, лечить.
Дед зажег две огромные свечи, стоящие с боков от книги. Даша смотрела на старика удивленно; надо же, откуда тому известно о Параньке, об Агафье? Ведь о ней давно говорят, что колдунья. Дед налил воды в плошку. Глядя в свою необъятную книгу, он то ли читал, то ли по памяти произносил молитвы. Как долго это длилось, Даша не могла определить, видимо старец укачал ее своими монотонными речами. Ей казалось, что она плывет, где-то высоко в облаках, чья-то добрая шершавая ладонь гладит ее по голове. Тихий голос шепчет ласковые слова. Очнулась она от того, что дед стал лить воду из плошки ей на голову. Лил он медленно, все еще шепча молитвы. Даша не испугалась, хотя и не ожидала никакого омовения. Старец гладил ее по голове тяжелой ладонью, вода из плошки лилась за ворот платья, стекала на спину и грудь. От воды исходило тепло, окутывало все тело, туманило голову. Даше казалось, что она опять маленькая и бабушка после купания укутывает ее в полотенце, приговаривает ласковые слова. Она даже услышала: «ну вот и беги теперь одеваться». Она почувствовала, как бабушкина мозолистая ладонь подтолкнула ее в спину.
Даша открыла глаза. Первое, что она увидела, были глаза старца. Он смотрел на нее ясными синими глазами, и такими молодыми они показались Даше, что она моргнула, отгоняя от себя наваждение. Оказывается, это старец похлопывал ее по спине и приговаривал:
— А ты голуба вставай, будя сидеть-то.
Даша, словно выплывая из сна, спросила:
— Как же дедушка?
— А ты поднимайся, доченька, потихоньку, полегоньку, — ласково уговаривал ее старец.
Даша осторожно попробовала подняться. Еще через мгновение она почувствовала, что с ее ног спадает тяжесть. Она поняла, что ощущает их. И с каждым мгновением в них вливалась новая сила, заставляя кровь быстрее бежать по жилам. Даша, все еще не веря, что это происходит с ней, стала на ноги. И о, чудо; они держали ее хрупкое тело. Держась за стол, она сделала шаг. Потом еще. Слезы полились из ее глаз.
— Дедушка, разве так бывает?
— И-х-х, голуба, в жизни много чего бывает. Забудь про свою хворь. У тебя теперь вся жизнь впереди. Только вот не обещаю, что она будет легкая у тебя. — но Даша не обратила внимания на последние слова старца. Главное, она ходит. Она глянула на дядю. Тот спал, спала и его жена, блаженно улыбаясь во сне. Даша осторожно подошла к дяде и тронула его за плечо. Петр подскочил на табуретке:
— Как же заснул я? — удивился он.
Старец усмехнулся. Тут только до Петра дошло, что племянница стоит перед ним на своих ногах. Он моргнул, не веря собственным глазам. Но Даша стояла и улыбалась ему.
— Дашуха! — обрадовался Петр, — да неужто?
Он повернул Дашу и она поворачивалась, переступая ногами.
— Мать честная! — поверил наконец Петр, — ну-ко, а пройди до порога. Даша медленными шагами, еще не веря в чудо, дошла до порога. Дядя кинулся обнимать ее: — Вот дома радости будет! Вспомнив о доме, он засобирался в дорогу.
— Ты, отец, скажи, сколь должны тебе за лечение?
Старец нахмурился.
— Бесплатно исцеляю я. Сам видишь мое бытие. А вот от медка не откажусь. Люблю грешным делом побаловаться, — усмехнулся в бороду дед.
Петр вспомнил о спрятанном в сене кувшине. «Ты гляди, сквозь землю видит» — про себя подумал он. Старец лукаво смотрел на него. — «Ну, точно, колдун, — вон мысли читает».
— Не колдун я, мил человек, — спокойно молвил старец, — видение мне было, с тех пор и исцеляю.
Петр пораженный вышел на улицу. Мысли в голове путались: не может же простой человек знать все о других, отвечать, лишь о чем подумаешь? Петр махнул рукой и пошел к телеге. Он отдал кувшин старцу и тот обрадовался меду, словно малое дите.
— Вот так уважили старика! Мед этот последний в моей жизни — доем, да помру в конце лета. А вы езжайте с Богом. Ты, голуба, ногами ступай, не бойся.
Петр быстро вынес жену из землянки и посадил ее на телегу. Та даже не проснулась. Солнце клонилось к зениту. И Петр подумал, что он почти весь день спал у старца, так и не видел, как же тот лечил племянницу. Старец стоял возле своей землянки и махал вслед рукой. Даша не видела, как он качал головой, глядя на нее. Она сидела на телеге и мысли ее были дома; как обрадуются родные, когда она расскажет, что чувствовала, когда старец лечил ее. Петр задумчиво понукал лошадь. У плотины он чуть не наехал на идущую с пустым ведром бабу. — «Ты погляди, и тут не обманул» — удивился он. Заезжать к знакомым они не стали и ехали всю ночь, благо луна освещала дорогу. Домой приехали к обеду. Катерина все время, с тех пор как они уехали, не отрывалась от окна. Она первая увидела подъехавшую к дому телегу. Не повязав головы, выскочила на улицу. Бабка Авдотья кричала ей вслед, а она не слышала. Вслед за ней кинулся и Санька. Он первый подбежал к подводе и кинулся на шею, улыбающейся сестре. Катерина в душе надеялась на лучшее. Но уверенности особой не испытывала, когда деверь увез дочь. И вот теперь Даша улыбается ей с телеги и даже пытается встать. Она остановилась, еще не веря в чудо. Петр натянул вожжи, и лошадь остановилась.
— Принимай, — он кивнул на Дашу, — как новенькая теперь.
Катерина кинулась к дочери и позабыв о своей беспристрастности стала обнимать ее. Кончиком платка она вытирала непрошеные слезы. Некоторое время они шли рядом с телегой. Катерина вспомнила о Лизке. Та дремала. Катерина вопросительно посмотрела на Петра. Он лишь махнул рукой в ответ.
— Вишь как оно, и знахари не всем помогают, — удивилась Катерина глядя вслед удаляющейся телеге. Она истопила баню. Вместе с бабкой Авдотьей они парили Дашу, и та рассказывала о странном старце. Рассказала, как он лил на нее воду, а вода вовсе не холодная, словно молоко парное. В конце своего рассказа она, совсем некстати, припомнила слова старца, что впереди ее ожидает жизнь не простая. Но говорить об этом не стала, отогнала от себя эту совсем неуместную мысль. Она и так настрадалась. Выходит, что из-за любви и страдала. Но она не винила Егора в том, что он стал причиной ее болезни, что женился на другой. Она простила его давно. Даша все еще любила его. Но теперь у них разные пути. Она подумала, что надо жить, ведь не зря же она столько перенесла. Жить без него. Хотя почему без него, ведь он всегда рядом, если сходить в деревню, обязательно встретишь его. — Но надо ли нам это? — подумала Даша. И тут же решила, что надо. Хотя бы изредка видеть его надо…
