Смерть в твоих глазах - Тамоников Александр Александрович (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
– Да, верно, я как-то не подумала об этом.
– Значит, так, Лариса Константиновна, нам необходимо будет проехать в Управление, чтобы документально оформить опознание кольца. К сожалению, без подобных формальностей пока не обойтись.
– Я сделаю все, что вы скажете.
– Хорошо, тогда подождите здесь, а я в приемной переговорю с мальчишкой-курьером.
– Вы задержите его? – спросила Алла.
– На каком основании?
– Но он может опознать человека, который передал ему «сюрприз».
– Это не основание для задержания. Вы тоже поедете в Управление?
– А я нужна вам?
– В принципе нет!
– Ну, тогда не поеду. Мне еще квартиру надо посмотреть.
– Какую квартиру?
– В моей ремонт, жить невозможно, вот и решила снять, а тут как раз по соседству один вариант неплохой подвернулся.
– Хорошо, езжайте!
Плаксина повернулась к Бестужевой:
– Лар, ты ничего не имеешь против, если я к себе поеду?
– Конечно, Аля. Гену возьми, он довезет тебя до дома.
– Ага! Так он и оставит тебя.
– Скажу, оставит!
– Не надо, пусть уж будет с тобой. Кто знает, сколько времени займут эти формальности. А я до метро и через полчаса буду у себя.
– Делай, как считаешь нужным.
– А ты не раскисай, подруга! Я тебе вечером, часов в десять, позвоню.
– Не стоит. Если что, у меня есть защитник, – натянуто улыбнулась Воронову Лариса.
Следователь проводил Плаксину, вернулся в приемную и присел на место секретаря:
– Ну, Леша, что узнал о нашем сорванце?
– Документов при нем, конечно, никаких, из денег пятьсот рублей одной купюрой, я изъял ее, и мелочь, около пятидесяти рублей. Зовут его Григорий Викторович Колунин, прозвище Колун. Живет, по его словам, на улице Гвоздева, дом 37, корпус 1, квартира 2. Тринадцать лет. Школу бросил. Намерен устроиться на работу. А пока – каникулы.
– Адрес пробивал?
– Не успел.
– У тебя дома, Григорий Викторович, телефон есть? – взглянул на парнишку следователь.
– Конечно!
– А кто-нибудь из взрослых?
– Отец, если, конечно, не нажрался вхлам и не спит. Тогда звонить бесполезно.
– Попробуем. Как отчество отца?
– Викторович!
– Значит, Колунин Виктор Викторович?
– Да!
– Хорошо!
Воронов по городскому телефону набрал продиктованный парнем номер. Около тридцати секунд в трубке слышались длинные гудки, и Григорий сказал:
– Без толку, уснул уже.
Но абонент ответил. И было заметно, что он пьян:
– Да?
– Виктор Викторович Колунин?
– Допустим, и что дальше?
– Добрый день!
– Здорово. Ты кто?
– Следователь.
– Вы решили и в выходной достать? Я же давал вашим мен… вашим полицейским показания, что ни хрена не видел, кто обносил хату пенсионерки. Спал я. Чего привязались?
– Я вам звоню по другому поводу.
– Какому еще поводу?
– Где сейчас ваш сын?
– Гришка-то? А я знаю? С дружками, наверное, где-нибудь шарахается. А что, – голос Колунина-старшего изменился, – Гришка натворил чего?
– Нет! Пока он ничего не натворил, но если и дальше будет предоставлен самому себе, а вы продолжать пьянствовать, то обязательно натворит и окажется за решеткой. Вам не пить, а сына воспитывать надо. Вы хоть в курсе, что он бросил школу?
– Я ему брошу! Пойдет в сентябре как миленький.
– Ваша супруга пьет вместе с вами?
– Супруга? – переспросил вдруг трезвым голосом Колунин. – Нет, следователь, супруга не пьет со мной. И никогда не пила.
– Так почему она не следит за сыном?
– Потому что умерла она, два года, как умерла.
– Извините, я не знал.
– Проехали. Так чего вы вдруг Гришкой заинтересовались?
– Ничего особенного. Просто мы сейчас всех подростков проверяем. Приказ руководства.
– Так он у вас?
– Григорий скоро вернется домой, и, пожалуйста, будьте с ним помягче, все же это ваш сын.
– А вот как воспитывать родного сына, прошу меня не учить.
– Никто ничему вас не учит, но с завтрашнего дня контроль за вашей семьей со стороны участкового будет усилен. Нарушать законы общежития вам никто не позволит. До свидания, Виктор Викторович.
– Бывай!
Воронов положил трубку, посмотрел на пар-нишку:
– Почему ты не сказал, что у тебя умерла мама?
– А зачем? Вы что, воскресили бы ее?
– Плохо жить с отцом? – вступил в разговор – Рудин.
– Нормально. Он мужик неплохой, только, когда выпьет, злым становится. А до смерти мамки вообще не пил, тогда мы хорошо жили, дружно. Как похоронили мамку, так отец и сорвался. Но не думайте, ругаться он ругается, но чтобы стукнуть? Этого не было.
На сотовом телефоне Рудина прошел сигнал вызова:
– Да? Слушаю! Так… так… понял… это мы знаем… угу… все! Спасибо! – Отключив телефон, он повернулся к Воронову: – Информация по Григорию Колунину полностью подтвердилась. Правду парень сказал.
– А вы думали, я вру? – возмутился парнишка. – Колун никогда не врет! Потому что западло врать. За базары отвечать надо, тогда не будет беспредела.
– Где ж ты слов-то таких нахватался, Гриша? – улыбнулся Воронов.
– Не в школе!
– Это понятно. Улица?
– И что? Улица, между прочим, получше любой школы жить учит.
– Да, придется участковому с тобой серьезно поработать. И с отцом твоим тоже. Но ладно, ты, Гриша, можешь показать место, где к тебе подошел неизвестный?
– Могу, конечно. Там меня Юрок уже, наверное, ждет. Испугается, когда увидит, что меня двое ментов ведут.
– Мы же в штатском.
– Да вас и голыми узнаешь.
– Ты слова-то, Гриша, подбирай! – повысил голос Рудин.
– А то что? Бутылкой шампанского мучить будете? Как те, которых по «ящику» показывали?
– Оставь его, – махнул рукой Воронов. – Он же, как еж, не видишь? Мы для него чужаки. Так, – Гриша?
– А что, свои, что ли?
– Ну, и пусть будет так. А опознать этого мужика ты сможешь?
– Вы его поймайте сначала. И чего он сделал-то? Коробку тетке передал? Это тоже преступление?
– Я задал тебе вопрос, Гриша!
– Ну, коли увижу близко, то, наверное, узнаю, но не обещаю!
– Что, неприметный мужчина?
– Наоборот, волосы черные, пышные, почти до плеч, усики черные, да еще очки зеркальные.
– Думаешь, усы и волосы – бутафория?
– Ясный палец. Кто в жару такие волосы носит? И усы прямые, ровные, так не побреешь. У отца тоже усы, так он, как ни старается, подровнять их до конца не может. А у мужика этого, как нитка.
– А во что он был одет?
– Во что? – задумался Колунин. – Брюки черные, туфли черные, рубаха тоже темная, с длинными рукавами, платок на шее, это чтобы ворот рубахи не запачкать. Мамка тоже так учила делать.
– Значит, получается, человек в черном?
– Ну, да, так и получается.
– А какой у него рост?
– Как отец мой. А тот высокий. Может, головы на две выше, чем я.
– Значит, где-то метр семьдесят?
– Поболе!
– Метр семьдесят пять?
– Где-то так.
Воронов достал фотографию Бестужева, показал парню:
– Это он?
– Не-е, хотя черт его знает, этот без волос и усов.
– Понятно.
– А он на какой машине подъехал? – спросил Рудин.
– Откуда мне знать? Мужик подошел… даже не помню, с какой стороны. Только когда окликнул, я на него внимание обратил.
– Ясно! Ну, что ж, пойдем, покажешь, где он тебе вручил пакет.
– Пойдем. А пятихатку вы себе заберете? Хотя что я дурь гоню? В ментовке всегда карманы вычищают.
– Мне твои деньги не нужны. Получишь деньги обратно. Поработает с купюрой эксперт, и получишь. Вот только пить пиво тебе рановато.
– Так не водка же!
– Э-э, парень, тут ты заблуждаешься. С пива все и начинается. Сначала пивка для рывка, как говорится, потом водочки вдогонку, а в результате к двадцати годам уже алкоголик, и вся жизнь коту под хвост. А у тебя все впереди.
– Ладно, не буду пиво, мороженое куплю с фантой.
– Вот это верно. Идем.
Рудин собрался идти вместе с Вороновым и Колуниным, но следователь остановил лейтенанта:
