Кузина - Галанина Юлия Евгеньевна (книга бесплатный формат TXT) 📗
С помощью оруженосца Кирон повязал легкий кусочек полупрозрачного шёлка себе на руку, надел стёганый подшлемник, сверху шлем.
Герольды призвали соперников разойтись.
Скорпионид, укрывающийся под глухими доспехами и безличным щитом, отъехал в один конец поля, Кирон, блистающий пламенеющими грифонами и на накидке, покрывающей броню, и на попоне коня – в другой.
Оруженосцы вложили им по первому копью из трёх. Хорошо хоть турнирному, а не боевому. С наконечником, называемым коронелем, расщеплённым на конце на несколько частей и распределяющим за счёт этого силу удара на большую поверхность.
По сигналу трубы рыцари подались вперед, высматривая противника в прорезях шлема, склонили копья. Понеслись навстречу друг другу. Ни грана магии – только так, как в старые добрые времена в старых добрых мирах. Когда солнце было ярче и трава зеленей.
Непосредственно перед ударом противники выпрямились, уберегая себя от возможных осколков копий, имеющих скверную привычку попадать иногда в смотровые щели.
Кони сблизились, копья нашли цель. Ударили. Такой удар способен уронить всадника вместе с конём.
Оба копья сломались о щиты, но противники усидели в сёдлах. Кони унесли седоков в противоположные концы ристалищного поля.
Стальные перчатки приняли по второму копью. Ветерок играл легкой вуалью на руке рыцаря с пламенеющим грифоном, то захлёстывал её на броню, то заставлял трепетать по ветру. И снова зазвучала труба.
Нацелились друг на друга копья, помчались кони…
Удар.
Рыцарь с алым щитом направил копьё в шлем рыцаря с пламенеющим грифоном и выбил противника из седла.
Трубы возвестили о его победе.
На истоптанном ристалищном поле лежал мой защитник. Поблёкли пламенеющие грифоны, белую вуаль закидало землёй.
А я что говорила?
Скорпион воспользовался возможностью получить Аль-Нилам – и получил. Побеждает сильнейший.
– Не сломал бы Кирон позвоночник при падении… – сказала я, глядя на мираж над полем. – Красиво вылетел.
– Не расстраивайся, значит, это судьба… – попыталась подбодрить меня Ангоя. – Зато от опекунского совета освободишься. Улыбайся, сейчас на тебя все смотрят.
– Угу.
Огоньки, заключенные в черно-прозрачных морионовых блоках, заалели ярче, словно приветствуя победителя.
Опустился игрушечный мост, поднялась решетка, приглашая спасителя невинных дев и прекрасных дам въехать в замок под ликующие крики зрителей.
К нам на стену поднялись члены опекунского совета, растерянные и подавленные. На меня они не смотрели. Куда угодно пялились, только не на меня! Я почувствовала себя как на собственных похоронах. В тот день, когда меня несли в усыпальницу и то было веселее.
Процокал по мосту конь, вынес всадника во внутренний дворик. По неписаным правилам приличия всаднику надо бы было спешиться и обнажить голову. Он не сделал ни того, ни другого.
Спасённой деве по тем же правилам нужно было легко сбежать по лестнице и, сияя от радости (но не теряя достоинства), вручить себя рыцарю.
Я тоже внесла изменения, сошла лишь до половины лестницы, так, чтобы быть на одном уровне с конным. Как и положено, позади меня шли два члена опекунского совета, в руках я держала приз, накрытый покрывалом.
Кто там укрыт под глухим шлемом, глаза какого цвета смотрят на мир сквозь узкую щель? Какая разница…
– Бесстрашный освободитель мой, позвольте вручить вам сей приз и подтвердить, что с этим поясом я, Айя Аль-Нилам, отдаю победителю свою руку и сердце.
Рыцарь подъехал поближе к стене, которую наискось пересекала лестница, чтобы принять приз. Воздух вокруг него словно иголочками кололся – он окружил себя глухой магической защитой. Тоже не доверял нам.
– Я безмерно счастлив, что смогу назвать прекрасную деву Аль-Нилама своей госпожой, – глухо прозвучал из-под шлема безликий голос. – Все сокровища миров можно отдать за её благосклонность.
Ага-ага, все сокровища миров можно отдать за замок в солнечном сплетении Ориона. Благосклонность девушек стоит значительно дешевле.
– Надеюсь увидеть вас, мой господин, сегодня вечером на пиршестве, – напомнила я всё те же правила. – Дабы сделать с вами круг танца, коим победитель одаривает деву.
«Откуда, интересно знать, наши раздобыли для волшебного леса такого роскошного тура? Отыскали где-нибудь в мирах или преобразовали из обычного быка?» – подобные совершенно несвоевременные мысли лезли в голову во время обмена любезностями с заклятым врагом Ориона.
– Счастье танцевать с девой Аль-Нилама само по себе уже является даром, – никак не хотел уступить в поединке любезностей Скорпионид.
Он взял свой приз (спасибо, что не попытался натянуть его на меня тут же при всём честном народе, в полном упоении глазевшем с трибун на то, как Орион прошляпил мой замок и теперь делает вид, что именно этого он изо всех сил и добивался), повернул коня и поехал прочь из волшебной крепости, не прихватив спасённой девы, как полагалось бы по канону.
Да и не усидеть Скорпиониду и Ориониду в одном седле…
Победитель скрылся в неизвестном направлении. Зрители покидали трибуны.
Мы так и стояли на середине лестницы. Лично я не очень представляла, что делать дальше.
– Надо спускаться, – подсказал мне в спину Роб Беллатрикс, один из членов опекунского совета. – Крепость сейчас разрушится. Турнир завершён.
Мы спустились во двор. Вышли из ворот и остановились у рыцарских шатров.
Ни Койры, ни раненного Сердара здесь уже не было – скорее всего, они уже были на подъезде к Саифу. А может быть, Койра уже довезла находящегося в беспамятстве мужа до дома и теперь, не подпуская к нему никого, врачует его раны.
Ангоя двинулась на поиски Кирона. Я за ней.
Нашли мы его в зелёном шатре. Кирон лежал с отбитой при падении спиной. Рядом суетились лекари.
– Ты простишь меня? – только и сказал он, глядя в полотняный потолок.
– Я не обиделась. Не ты придумал правила этой игры, да и подготовились они на славу, – отозвалась я.
И подумала при этом, что можно обидеться, когда на что-то рассчитываешь, а тебя обманывают. Здесь же я с самого начала знала, чем всё кончится, так что же мне прощать? Не надо иметь пророческого дара, чтобы предсказать, чем рано или поздно завершатся игрища вокруг Аль-Нилама. Боялись продешевить – вот и получили дорого, очень дорого гостя.
Игрушечная крепость, темница для девиц, дам и вдов, стала рушиться на глазах, начиная с верхних ярусов. Наконец-то объяснилось, зачем там мерцали огоньки в ясный солнечный день: заключённый в морионовый куб огонь вдруг невыносимо ярко вспыхивал – и черно-прозрачный кусочек стены исчезал.
Стал таять и волшебный лес, развоплощаться на глазах, клочками грязного тумана уносил его остатки ветерок.
Освобождая небо над Краеугольным Камнем, исчезали трибуны с реющими флагами, с красочными вычурными вымпелами. Зрителей на них уже не было: они торопились, тавлейцы по домам, приехавшие поглазеть на столицу – по гостиницам. Им ещё нужно было принарядиться к вечеру, к турнирному гулянию.
Ведь для большинства присутствующих интрига не была исчерпана: таинственный рыцарь победил и уехал, не открыв лица, не назвав своего имени. Вечером же он обязан появиться, уже не укрытый доспехами, со своим настоящим гербом, чтобы герольды прилюдно объявили, кому достался Аль-Нилам.
Трибуны исчезли – и стал виден храм Посвящения, принадлежавший Ордену Дракона. Мне в моём жизнерадостном настроении он напомнил гробницу. Что происходит за его чёрными стенами? Одно Всеблагое Солнце знает.
Ехидно скалились из стенных ниш храма химеры и горгульи, словно говоря без слов: «О себе лучше подумай!»
Они были правы, грядущий вечер всё равно был полон загадок. Ну, например, наденет на меня всё-таки победитель пояс верности или не наденет? Прилюдно или укромно? До танца или после?
«Не хочу, чтобы он меня трогал…» – поняла я и удивилась.
Странно, с чего бы это такая неуместная брезгливость? Пусть трогает, что это меняет? Ничего. Победитель своим яблоком распоряжается, как хочет, его право.
