Сестра Грибуйля (СИ) - де Сегюр Софья Федоровна (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗
– Капрал, – сказал кюре, – пока я здесь, сходите за жандармами, пусть уведут пленника; я навещу его в тюрьме. Прево вскоре найдет доктора; а я побуду с Грибуйлем.
Капрал поспешно вышел и вернулся с двумя жандармами, передал им Мишеля и предупредил о необходимости строжайшего надзора, чтобы не допустить очередной побег. Жандармы привязали веревки к рукам и ногам Мишеля и, дергая за каждый конец, принудили его идти, вынув кляп изо рта. Покидая дом, бандит не преминул осыпать проклятиями капрала, кюре, Грибуйля, спасшего капрала, которого он, Мишель, ненавидел, и особенно Розу – он не знал о ее смерти, но догадывался о предательстве.
КАПРАЛ. – Наконец-то мы избавились от присутствия этого чудовища, его вид заставлял меня задыхаться от ярости. Если когда-либо я испытывал к кому-либо ненависть, то это к убийце бедного Грибуйля.
КЮРЕ. – Дорогое дитя, если вы желаете стать добрым и истинным христианином, надо учиться прощать всех своих врагов.
КАПРАЛ. – Простить убийцу брата и друга – это, боюсь, выше моих сил.
КЮРЕ. – Вы к этому придете, друг мой, когда перед вашими глазами предстанет пример неисчерпаемого милосердия той особы, которую вы именовали только что святой Каролиной.
КАПРАЛ. – Да, господин кюре, да; скажите ей, что я становлюсь лучше рядом с ней, что мне необходим ее пример.
КЮРЕ. – Я скажу ей об этом, друг мой; но думаю, что вас такого, как вы есть, она считает не слишком плохим.
Наконец пришел долгожданный доктор. Он взял руку раненого, наклонился, выслушал его дыхание, и осмотрел рану.
– Внешне он выглядит неплохо, – сказал он; – все зависит от глубины проникания. Если нет угрожающих явлений, то можно надеяться на благоприятный исход.
КЮРЕ. – Господин Тюду, молю вас, не теряйте времени, рассейте наши опасения и перевяжите бедного Грибуйля.
ГОСПОДИН ТЮДУ. – Вы нетерпеливы: это понятно. Надо изучить ранение и определить, как прошла пуля.
Он вынул инструменты, раскрыл рану и обнаружил, что пуля застряла в позвоночнике, извлечь ее оттуда было невозможно. Он бросил на капрала значительный взгляд и вполголоса произнес:
– Все кончено: он не проживет и дня; пусть господин кюре его исповедует; исполняйте все желания раненого, все, что захочет: он может говорить, молчать, пить, есть – все это уже не имеет значения.
Капрал обратил взор, полный муки, на бедного Грибуйля; тот продолжал спокойно улыбаться.
ГОСПОДИН ТЮДУ. – Вы чувствуете боль, молодой человек?
ГРИБУЙЛЬ. – Немного, не очень; только в спине больно, когда пошевельнусь.
ГОСПОДИН ТЮДУ. – Вы спокойны духом? Ничто вас не тревожит, не волнует?
ГРИБУЙЛЬ. – Нет, нет… я очень рад… я спас друга… Как вы думаете, я умру?
ГОСПОДИН ТЮДУ. – Пока ничего нельзя утверждать определенно; возможно, вы и выздоровеете.
ГРИБУЙЛЬ. – Вы так думаете? Ну что ж! А я думаю… что умру… сегодня… Я увидел маму… Она мне так сказала… И ангелы… мне тоже так сказали. Я очень рад… Только мне бы хотелось… увидеть… Каролину… Вот и день наступил… Капрал, брат мой… скажите ей… пусть придет… я хочу с ней поговорить… и поцеловать ее.
КАПРАЛ. – Господин кюре, не лучше ли вам сходить и предупредить бедную Каролину? А я бы остался здесь, с Грибуйлем.
КЮРЕ. – Обязательно; но давайте дадим Каролине еще час покоя. Сейчас мне надо побыть наедине с бедным ребенком; побеседовать с ним; прошу вас удалиться, капрал; то, что будет сказано и услышано, должно остаться между ним и мной.
Капрал вышел вместе с доктором и, прежде чем с ним расстаться, расспросил о состоянии Грибуйля. Господин Тюду повторил свое мнение: не пройдет и дня, как его призовут констатировать смерть; вскоре наступит забытье, прерываемое короткими судорогами; смерть произойдет легко и быстро.
XXVIII. Смерть Грибуйля и утешение
Слова доктора доставили капралу сильнейшую боль; он любил Грибуйля и был глубоко тронут сердечной преданностью бедного мальчика. С еще большей мукой он ожидал скорбь Каролины, которую вызовет это ужасное событие. «Она доверила его мне, – повторял он себе; – я должен был передать его в добром здравии, таким, каким она мне его поручила; а вместо этого ей придется встретиться с раненым и умирающим братом. И он умирает за меня; умирает, потому что меня спас!»
Около часа он предавался этим тягостным размышлениям, нервно ходя вперед и назад перед домом, где его бедный друг получал последние утешения священника; время от времени вытирал влажные глаза, невольно улыбаясь надежде на то, что ему будет позволено утешать и защищать Каролину всю оставшуюся жизнь. Услышав зов кюре, он вошел в комнату и был поражен переменившимися чертами лица Грибуйля.
– Пора, – сказал кюре, – отправляться за бедной Каролиной. Оставайтесь с ним, его душа чиста, и кажется, он вновь обрел ясность разума, которой ему недоставало.
Капрал сел возле друга, который с улыбкой протянул ему руку:
– Друг мой, – произнес умирающий, – мне лучше… я меньше задыхаюсь; в голове произошло что-то важное; я теперь яснее осознаю счастье умирать за вас; и мне кажется, что я воздаю дорогой Каролине все, чем ей обязан… Мысль, что я оставляю ее на ваших руках, делает расставание легким… и оно не продлится долго… потому что и вы придете ко мне и навеки останетесь со мной, и с Господом, и с мамой, которая меня ждет… Будьте тут, рядом, мой добрый друг… не покидайте меня больше… это ненадолго.
Капрал взял руки Грибуйля и крепко сжал их в своих руках. Не прошло и получаса после ухода кюре, когда дверь вновь отворилась; бледная, залитая слезами Каролина стремительно вбежала в комнату и, бросившись на колени у смертного ложа, обхватила брата дрожащими руками. Рыдания не давали ей произнести ни слова. Грибуйль отвечал ей поцелуями и, улыбаясь, сказал:
– Не плачь, Каролина; я рад, я счастлив; ты ведь знаешь, что я мечтал умереть; я не оставляю тебя одну; я поручаю тебя названому брату… Прошу тебя, дорогая сестра: будь его женой; он также попросит тебя об этом, пообещай мне это, Каролина. Друг мой, скажите ей… Каролина, я скоро умру; скажи «да».
Капрал подошел к Каролине, та вместо ответа протянула ему руку, в то время как Грибуйль сжимал другую своей рукой.
– Каролина, – сказал капрал взволнованным голосом, – я клянусь моему бедному умирающему брату посвятить вам всю мою жизнь и сделать ваше счастье моей главной и самой дорогой целью.
– Каролина, ты ничего не отвечаешь, – с тревогой прошептал Грибуйль, – скажи, ты его любишь, ты будешь его женой?
– Я люблю его и буду его женой, – отвечала Каролина едва слышным голосом.
– Спасибо, Каролина, спасибо… прощай, сестра… благослови меня… Прощайте, брат мой… господин кюре… где он?.. Я больше ничего не вижу.
– Я здесь, с вами, дитя мое, – сказал кюре, который вошел вслед за Каролиной и готовил елей для церемонии соборования.
Было ясно, что к Грибуйлю вернулся весь прежде недостававший ему разум; он проявлял лучшие религиозные чувства, продолжал утешать Каролину и капрала и попросил позвать Дельмиса; капрал поспешил исполнить волю умирающего. Узнав об жутком ночном происшествии и о просьбе Грибуйля, г-н Дельмис немедленно последовал за капралом. Грибуйль был еще жив, еще мог говорить, но его дыхание все чаще прерывалось, речь замедлялась, голос слабел. Он узнал г-на Дельмиса.
– Спасибо, сударь… спасибо… что пришли… Я вас любил… я вас… часто… выводил из терпения… простите… простите… Попросите… мадам… чтобы она меня простила… Дайте мне… руку… в знак… прощения.
Г-н Дельмис, слишком взволнованный, чтобы говорить, молча протянул ему руку; Грибуйль поднес ее к губам, несколько раз поцеловал; потом взял руки Каролины и капрала, соединил их в своих и так же поцеловал.
– Все… кончено… – произнес он задыхающимся голосом. – Боже мой!.. приложите к губам… мамино… распятие… Хорошо… Прощайте… до свидания… Каролина… брат мой… господин кюре… господин Дельмис… Иисусе!.. Господь!.. Я иду… мама… Я иду!
