Завещание ворона - Вересов Дмитрий (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
— Что, приглашаешь меня продвигать флоралайф на правительственной резиденции? — не без куража переспросил Никита. — А то моя начальница тоже мне сегодня выговор учинила за внешний вид.
— Я тебе чистенькую работенку даю. За тапера на светской вечеринке лабать фоновый, так сказать, музон, компри?
Гусиков свернул с Новопетергофского на Нарвскую площадь и по кругу устремился дальше, вырываясь на простор проспекта Стачек.
— Двести баксов? — уточнил Никита.
— Сто сразу аванс и еще сто по окончании суаре, — сказал Гусиков.
— А где, когда? — уже совсем по деловому и без лишнего куража спросил Никита.
— Дачку ка-два на Каменном острове знаешь?
— Знаю, — ответил Никита.
— Вот там, ровно в семь и не опаздывай... Гусиков остановил машину напротив метро Кировский завод, и высаживая Никиту добавил:
— Интересная публика соберется, скучать не будешь, обещаю... — И, когда Никита уже было почти вылез, окликнул его: — Аванс-то возьми, а то еще придти забудешь...
Придти Никита не забыл.
И даже наоборот, пришел на двадцать минут раньше назначенного.
Время не сумел рассчитать, от метро Черная Речка на Каменный остров оказалось всего пять минут пешком. Вот и пришел с запасом. Думал еще и не пустят, придется ждать.
Но пустили.
Два прапорщика ФСБ в штатском по его звоночку открыли ворота и, проверив фамилию в списке, впустили на территорию.
Никита здесь вообще-то бывал пару раз, хотя и давно. Все было так же, как и тогда. Чисто выметенные асфальтовые дорожки, зеленый газон, двухэтажные корпуса светло-серого камня с огромными, не для северного климата окнами с вечными в них зелеными занавесками...
В холле его встретил все тот же Гусиков.
— А-а-а, молодец, что пораньше пришел, иди, вон там твой стейнвей тебя дожидается, — и еще спросил участливо: — Кофе или чаю не хочешь? Официантов в зале не дергай, тебе не положено, а покормят тебя потом, там где стол для персонала... и гляди, со спиртным там не переусердствуй, ты меня понял?
«Стейнвей» вообще-то оказался «Блюттнером», вполне строил и, если не считать глухой безответной «до» в пятой октаве, то в остальном инструмент был вполне пригоден.
Никита сперва одной правой наиграл из второй части двадцать первого фортепьянного концерта Моцарта, потом, оглядев пока совсем еще пустое фойе, сбацал классическое буги-вуги, плавно переведя его в Шопена...
Снова подошел Гусиков, большим пальцем показывая, что играет Никита, как надо, и даже лучше...
— А что это за люди? — не прерываясь, поинтересовался Никита.
— А-а-а. Дворянское собрание нынче тут, их светлость князь Новолуцкий из Парижа приехать изволили, на, так сказать, пепелище, пользуясь моментом послабления режима к старорежимной аристократии... — витиевато ответил Гусиков и быстро слинял, потому как в залу начал набираться народ.
Вообще, народ, собиравшийся на коктейль в честь князя Ивана Борисовича, что всю свою жизнь, включая оккупацию сорокового — сорок четвертого годов, прожил в Фонтенбло и о России посему имел самое отдаленное и книжное представление, народ, что собрался на коктейль, князя, мягко говоря, удивил.
За подбор «кадров» для собрания, вообще-то отвечали два человека, председатель дворянского собрания Ардалевский-Арташевский и его помощник Гусиков.
Но собрать под крышей госдачи К-2 большое общество только по принципу принадлежности к истребленному большевиками сословию было нереально. Поэтому, устроители не отказывали всем желавшим просто потусоваться.
Здесь кого только не было.
Никита отметил про себя и пару вице-губернаторов, которые своей воровской паханской наружностью напоминали ему строчки из блатной песенки, которую в тайне от родителей они распевали летом на даче: «вон налево прокурор, а он на морду чистый вор...».
Отметил он и пару — тройку известных телеведущих...
Были тут и явные, выражаясь евангельским языком, «нищие духом», прикидывающиеся потомками благородных... Причем, среди таких имелись и явные потенциальные клиенты психбольницы имени Кащенко — с длинными сальными волосенками и с безумными взорами мутных очей. Заметил Никита и пару местных арт-знаменитостей — бородатого художника, специалиста по боди-арту, в вечном его ярко-бордовом костюме и режиссера одного модного заумного театра...
Подле самого виновника торжества неотлучно пасся главный дворянин всех питерских окрестностей, одновременно служивший в мэрии помощником по внешним связям. У него была какая-то сложная фамилия, Никита все никак не мог ее запомнить.
Народу все прибывало.
Официанты разносили шампанское и водку.
Никита аккуратно наигрывал пьяно-пьяно... проходя в памяти от популярных вещей из Шумана и Грига до родного Петра Ильича, который со своими местами из «Щелкунчика» всегда вытягивал любую программу...
Публика не обращала на него никакого внимания, но он играл. Самого фортепьянного из всех популярных композиторов, Фредерика Шопена, его ноктюрны от первого до шестого ре-минор, которые хорошо помнил.
Вообще, дьявольски хотелось есть.
Да и выпить бы не мешало.
Но он помнил правила, и до поры сдерживался...
Наконец, Гусиков вспомнил про него и, кометой Галлея пробегая мимо, шепнул:
— Иди вон туда, видишь, куда официанты ходят, там стол для обслуживающего персонала, там и перекусишь...
Вообще, было во всем этом что-то этакое, крайне унизительное.
Вот тут же в зале для гостей он видел десятки знакомых лиц, половине из которых при иных обстоятельствах бы и руки не подал, а вот нате! Нельзя ему, Никите Захаржевскому, с ними с одного фуршетного стола и тарталеточку взять! Потому как он сегодня всего лишь тапер...
На столе в буфетной стояли блюда с закусками, и Никита соорудил себе невиданной толщины бутерброд из трех слоев ветчины с жирком, перемеженных листьями зеленого салата и парой ломтей мягкого швейцарского сыра. Налил себе полстакана водки... Хорошая, ливизовская, «Пятизвездочная»... Из ящика, стоящего рядом, достал бутылочку «хайнекена»... И не желая разделять компании с официантами, как бы подчеркивая свой особый статус творческой интеллигенции, встал в дверном проеме... Вроде как и не гость, но в тоже время и не обслуга...
А рядышком стояли три изрядно поддатых дворянина. Один в военно-морском мундире, два других в штатском. С ними еще стояла одна дама, по видимости иностранка...
— Ах, бросьте вы, Гай-Грачевский, — говорил первый изрядно поддатый дворянин, тому, что был в военно-морском мундире, — лучше солгите нам что-нибудь из ваших приключений, у вас это, ей-богу, здорово выходит, гораздо лучше, чем династические рассуждения...
— Да! Вот помню служил я третьим военно-морским атташе в Восточном Бильбао... И почил в бозе тогда их король. Ну, сами понимаете, во дворце траур, все посольства с соболезнованиями... В дипкорпусе разговоры разные — поговаривают, что если к власти придет малолетний Абу-Хазис Восьмой, то тогда всех нас отзовут, потому как за этим Абу-Хазисом стоят силы реакционной оппозиции... Ну и... Мы, помню, напились все в дрезину...
Никита дожевал свой бутерброд, допил пиво и, вернувшись к столику в буфетной, налил себе еще сто пятьдесят «Дипломату»...
Когда он вернулся в свой дверной проем, господа дворяне уже переключились на другую тему.
— Гогу этого Гогенцоллерна в цари? — хорохорился военный моряк. — Да этой Леониде Георгиновне хрена лысого, а не трона российского, не бывать этому никогда!
— Э-э-э, батенька, — похлопывая своего визави по полковничьему погону, приговаривал изрядно подвыпивший дворянчик, — вы не в курсе, Собчак уже договорился с Леонидой о помолвке Ксюши с Гогой, и более того, Гошу Гогенцоллерна нашего в Нахимовское училище уже заочно записали, чтоб как английский пры-нец сперва в военно-морских силах послужил, так-то!
— Гогу в Нахимовское!? — захлебнулся от гнева дворянчик в морском кителе. — Да мы его там в гальюнах сгноим, будет салага старшим ребятам фланельку детским мылом стирать после отбоя!
