Храмовый тигр - Корбетт Джим Эдвард Джеймс (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
Посреди гряды, у ближнего края лощины, выдавался большой плоский камень, рядом с ним был другой, несколько меньших размеров. Я прикинул, что, если сесть на меньший камень, можно спрятаться за большим и высунуть из-за него только голову, чтобы заметить тигрицу. Так я и сделал. Лощина лежала прямо передо мной. Она имела в ширину ярдов сорок, ее противоположный край поднимался футов на двадцать. Над ним была довольно ровная площадка в десять — двадцать ярдов шириной, отлого опускавшаяся вправо и переходившая в крутой склон холма. Оставшиеся в лощине три козы, еще живые, когда люди убежали в деревню, теперь были мертвы. Свалив их с ног, тигрица разодрала шкуру на спине одной из них.
Фазан калиджи перестал кричать. Я сидел и гадал: закричал ли он, завидев тигрицу, поднимавшуюся вверх по долине, или когда она уже возвращалась обратно. В первом случае мне пришлось бы долго ждать, во втором можно было рассчитывать, что она скоро появится. Я устроился на камне в два часа пополудни, а получасом позже в долину прилетела пара голубых гималайских сорок. Эти красивые создания, разоряющие в период выведения птенцов массу гнезд синиц и других мелких пташек, обладают исключительным чутьем и легко отыскивают в джунглях мертвечину У них звонкие голоса, и я услышал их задолго до того, как они появились.
Заметив коз, сороки перестали трещать и осторожно подлетели к ним. Несколько раз в ложной тревоге они с криком взлетали вверх, затем опустились на козу с разодранной спиной и начали клевать. В небе уже некоторое время кружил бенгальский гриф. Увидев на мертвой козе сорок, он плавно спустился и легко, как перышко, сел на сухую ветку сосны. Бенгальские грифы с белой грудью, черной спиной, красными ногами и головой — самая мелкая разновидность грифов. Они раньше других находят добычу. Для них важно оказаться первыми, иначе более крупные сородичи, прилетев, оттеснят их.
Я обрадовался прилету грифа: он мог дать мне недостающие сведения. Со своей ветки высоко на сосне ему было видно далеко вокруг. Если он слетит с нее и присоединится к сорокам, значит, тигрица ушла, если же останется на месте — залегла где-то поблизости. В течение получаса картина не менялась, сороки ели, гриф сидел на сухой ветке. Потом тяжелые дождевые облака закрыли солнце. Почти сразу снова раздался голос фазана калиджи, и сороки с пронзительным криком улетели вниз по долине. Тигрица приближалась. Теперь, скорее чем я ожидал, мне опять представится возможность застрелить ее, упущенная накануне из-за головокружения.
Несколько редких кустов на выступе холма заслоняли от меня овраг, но вскоре я увидел тигрицу. Она шла очень медленно вдоль ровной площадки над противоположным краем лощины и глядела прямо в мою сторону. Я знал, что, если не шевельнусь, она не заметит меня, так как из-за большого камня высовывалась лишь моя голова в надвинутой до глаз мягкой шляпе, и застыл в одном положении; моя винтовка лежала на плоском камне. Тигрица, пройдя некоторое расстояние, села как раз напротив меня. Между нами оказался ствол большой сосны, по одну его сторону я видел ее голову, по другую — хвост и задние лапы. Так она сидела довольно долго, время от времени отгоняя досаждавших ей мух, привлеченных раной.
Восемь лет назад, когда тигрица была сравнительно молодой, она серьезно пострадала в стычке с дикобразом. Возможно, в то время у нее были детеныши, и она, так как не могла добывать для себя обычную пищу, чтобы вскармливать тигрят, стала убивать людей. Поступая так, тигрица не совершала преступления против законов природы. Она плотоядное животное, и мясо — все равно, человека или животного, — единственная пища, которую усваивает ее организм. Под давлением обстоятельств животное, как и человек, ест пищу, которую в обычных условиях не употребляет. За весь период своего людоедства тигрица убила сто пятьдесят человек — менее двадцати в год. Поэтому я склоняюсь к мысли, что она прибегала к такого рода пище как более для нее доступной лишь тогда, когда имела детенышей, а из-за старых ран не могла добывать в достаточном количестве животных для поддержания своей жизни и жизни своего потомства.
Население Талладеша жестоко страдало от тигрицы, и теперь за все причиненные людям беды она расплачивалась сполна. Несколько раз я прицеливался ей в голову, чтобы положить конец ее страданиям, но из-за густой облачности стало довольно темно, и у меня не было уверенности, что я попаду в такую сравнительно небольшую цель на расстоянии шестидесяти ярдов.
Наконец тигрица поднялась, сделала три шага и, став ко мне боком, посмотрела на убитых коз. Упершись локтями в плоский камень, я тщательно прицелился ей в сердце и нажал на спуск. На холме позади тигрицы взметнулась струйка пыли. У меня мелькнула мысль, что я не только не попал ей в сердце, а вообще промахнулся. Но нет, этого не могло произойти: я так тщательно целился. Наверно, пуля прошла навылет. Как только раздался выстрел, тигрица прыгнула вперед, затем промчалась — словно была сильно испугана, а не ранена — по ровной площадке и, прежде чем я успел нажать на спуск еще раз, скрылась из виду.
Раздосадованный до глубины души тем, что не убил тигрицу, несмотря на представившуюся великолепную возможность, я твердо решил, что теперь ей от меня не уйти. Спрыгнув с камня, я единым духом перемахнул лощину, одолел двадцатифутовый подъем и ровную площадку и остановился у места, где исчезла тигрица. Здесь я увидел, что вниз уходит крутой откос рыхлой сланцевой осыпи, футов сорок высотой. Тигрица спустилась по нему большими прыжками. Не решившись сделать то же самое из страха получить растяжение связок, я присел на корточки и съехал вниз. У основания осыпи проходила пешеходная тропа. Я был уверен, что тигрица направилась по ней, хотя на твердой поверхности и не осталось отпечатков ее лап. Направо от тропы протекал ручей с каменистым дном, который мы с Дунгар Сингхом перешли выше по течению. Над ручьем высился крутой, поросший травой холм. Налево от тропы также был холм, на нем росло несколько сосен. Сначала тропа шла прямо. Пробежав по ней ярдов пятьдесят, я услышал тревожный крик горала. Горал мог находиться только в одном месте — на покрытом травой холме справа от меня. Возможно, тигрица перешла ручей и поднялась на этот холм. Я остановился посмотреть, не видно ли ее где-нибудь. В это время мне послышалось, что кричат люди. Я обернулся в сторону деревни — на седловине стояла толпа крестьян. Заметив, что я смотрю на них, люди стали делать мне знаки, показывая дальше на тропу. Я побежал вперед и за поворотом увидел на земле свежую кровь.
У животных шкура неплотно прилегает к мышцам. Если пуля попадет в стоящего неподвижно зверя и он со всех ног бросается бежать, отверстие, проделанное пулей в шкуре, не совпадает с отверстием в туловище. Пока животное бежит быстро, кровь из раны не течет или течет в очень небольшом количестве. Но когда оно замедляет бег, оба отверстия почти совмещаются, и кровь течет тем сильнее, чем медленнее движется животное. Если вы сомневаетесь в том, что пуля попала в цель, нужно подойти к тому месту, где животное находилось во время выстрела, и поискать, нет ли там срезанной шерсти. Срезанная пулей шерсть свидетельствует, что вы попали в животное, отсутствие ее говорит о том, что вы промахнулись.
За поворотом тигрица побежала медленнее, но все же еще бежала — я видел это по количеству вытекшей крови. Чтобы догнать ее, пришлось прибавить ходу. Но вскоре дорогу мне преградил выступ холма, находившегося слева от меня. Здесь тропа, завернув за выступ, под острым углом уходила в обратном направлении. Я не смог остановиться, а ухватиться на голом склоне было не за что и, с разбегу перескочив через тропу, но удержавшись все же на ногах, понесся куда-то вниз. Десятью или пятнадцатью футами ниже рос молодой рододендрон, под ним начинался отвесный обрыв в темный и зловещий на вид овраг, на дне которого ручей несколько раз изгибался под прямым углом, срезая подножие холма. Когда я, бороздя каблуками рыхлую почву, проносился мимо рододендрона, мне удалось обхватить его правой рукой. К счастью, деревце оказалось крепким. Оно хотя и согнулось, но не сломалось. Не свалившись благодаря рододендрону в овраг, я стал осторожно выбираться наверх, с силой вбивая каблуки своих башмаков в податливую глинистую поверхность холма, густо поросшего папоротником.
