Человек. Книга. История. Московская печать XVII века - Поздеева Ирина (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt, .fb2) 📗
Уже с начала XVII в. фактически все без исключения новые богослужебные тексты в честь канонизированных святых, государственных побед или других событий подчеркивают как важнейшую патриотическую тему не только богоизбранность власти, но и исключительность, богоизбранность России. Если вспомнить религиозно-политическую идею XVI в. «Москва – третий Рим, а четвертому не бывать», то, очевидно, ее наиболее полное выражение, и главное, рассчитанное на всеобщее усвоение, осуществлено, как выше указано, митрополитом Киприаном в службе празднику Положения Ризы Господней, установленному в 1625 г. в честь передачи в Москву шахом Аббасом части хитона Иисуса Христа. Текст, изданный на Московском печатном дворе для обязательного и повсеместного ежегодного богослужения, используется наряду с прославлением Христа и великой реликвии, с Ним связанной, прежде всего для особого прославления Москвы – «града, Богом избранного, Богом почтенного, Богом превознесенного, паче града Иерусалима; града, под нозе которого» Господь положит все нехристианские народы; а также для прославления русского царя – единственного легитимного главы православия, также самим Богом «избранного, названного и поставленного» [196]. Можно утверждать, что именно эта служба, наряду с иными созданными или отредактированными в первой половине XVII в., содержат оптимально полное, рассчитанное на все слои русского общества и, несомненно, до них систематически доводимое изложение государственно-патриотической идеи, столь важной для народа, победившего Смуту и интервенцию начала XVII в.
Можно также отметить, что молебны, чины, молитвы, освящающие жизнь общества и государства, предназначались для важнейших событий и были настолько детализированы, что, например, существовали различные молитвы: «Внегда отпущати к плаванию корабли» и «судном ратным, отпущаемым на противныя» [197]. Вторая из них во всем напоминает молитву «В путь идущим», так же обращаясь к примерам Писания, а затем конкретизирует молебные прошения: «Боже, Боже наш, иже на морю походивый, яко же на суши, и святые Твоя ученики от смущения того свободив пришествием Ти, Сам и ныне, Владыко, сплавай посылаемым судном на враги Твоя, и кротки и благоутишны ветры тем посылая, и гладие волнено подавая тем море, подаждь мужествовати плавающим, на них же посланы быша…» [198]
Темы святости, Креста Господня как важнейшего символа христианства, несения страданий «за други своя», соборности и многие другие составляли живую душу богослужения. Как мы пытались показать, эти тексты охватывали все сферы жизни личности и общества во все века существования Русской православной церкви. Именно на их примерах можно проследить постоянное влияние богослужебных текстов на этно-конфессиональное сознание русского народа.
Постоянное восприятие богослужебных текстов, несомненно, воспитывало в массовом религиозном сознании не только понимание и принятие основных добродетелей православия и способов их достижения, но также и глубоких мистических категорий. Систематическое присутствие на литургии, когда пространство храма становится бесконечной вселенной, а литургическое время бесконечное количество раз возвращается к тому самому и единственному времени Распятия и Воскресения, когда хлеб и вино пресуществляются в Тело и Кровь Иисуса Христа, несомненно воспитывает особые качества массового религиозного сознания, на которые современная наука часто не умеет еще обратить внимание.
Одним из важнейших условий действенности богослужебных текстов является их язык и особая эмоциональность. В вышеприведенных цитатах уже показано, насколько действенным, точным и красивым, в отличие от общепринятых воззрений, было слово богослужения. Нельзя забывать также, что именно литургические тексты имели совершенно особое воздействие, так как Церковь в православном храме обращалась не только к разуму и сердцу, но ко всем чувствам верующих, для чего использовались высочайшие достижения русской культуры и искусства: храмового зодчества, литургической музыки, иконописи, свет и даже запах. Да и вне храма большинство из этих условий сохранялось в благодарной памяти и продолжало определять особую проникновенность православной молитвы. Остается только вспомнить замечательные слова, сказанные о ней русским поэтом:
Между Средневековьем и Новым временем: новое в деятельности Московского печатного двора второй половины XVII века [200]
Хотя каждый из людей старшего поколения с детства привык к мысли об особой важности книги в жизни общества и каждого его члена, нам все-таки трудно представить истинное значение книги в период вхождения Руси древней, средневековой в Новое время с его мобильностью, новым местом в нем личности, расширением и углублением власти государства, освоением колоссальных территорий, несравненно большей интеграцией с другими народами и государствами. И в эти годы единственным способом коммуникации, обучения, образования, полемики, распространения религиозных и государственных идей, планов правительства оставалось печатное слово, книга. Большинство документов – указов, грамот и т. п., реакция государства и Церкви на событие или попытка это событие предопределить – стали распространяться в печатном виде. Действия государства и Церкви неизбежно объяснялись и опирались на постулаты, изложенные в книге. Во второй половине XVII в. единственной всеобщей коммуникацией становится именно московская печать, которая теперь не просто обслуживает все основные направления социальной деятельности индивидуального и коллективного субъекта, но превращается в оперативную силу, доносящую сведения, решения и идеи, нужные Церкви и государству, во все концы России. Сегодня, используя документы архива Приказа книг печатного дела, мы можем проследить именно этот процесс, сделавший печатную книгу одним из факторов, подготовивших новую Петровскую эпоху и ставших ее неотъемлемой частью.
Из четырех главных проблем истории книги, которые были сформулированы С.П. Лупповым [201], в статье приведены материалы по трем темам: создания, распространения и использования книги [202]. Однако само положение и роль именно печатной книги в России второй половины XVII в. делают любые источники по ее истории также комплексными, отражающими многие вопросы церковной, экономической, социальной и государственной жизни, каждый из которых имеет обширную специальную литературу. Книга вводит нас в самую гущу культурной, социально-политической и религиозно-полемической жизни Церкви, государства и общества; материалы Печатного двора отражают самые сложные, а порой и неожиданные аспекты этих проблем. Однако в обзорной статье автору пришлось абстрагироваться от большинства вопросов, выходящих за рамки собственно истории московского книгопечатания.
Четвертая проблема – создание, исследование книжных собраний и коллекций – может быть поставлена для интересующего нас времени после тщательного исследования первых трех и требует специальной работы.
Начать исследование продукции Московской типографии второй половины XVII в., казалось бы, логично с анализа наиболее актуальных изданий, необходимых после раскола Русской церкви для острой полемической борьбы с инакомыслием. Однако не менее важной была просветительская деятельность Московской типографии, издание учебной книги, которая без всяких преувеличений теперь была рассчитана на обслуживание всех регионов государства и всех социальных слоев общества.
