Любовники (На Ревущей горе, у Лимонадного озера.Царство покоя.В другой стране) - Уинзор Кэтлин (библиотека книг .TXT) 📗
Тут он откинул голову и от души расхохотался. Обрушил свой дерзкий, непристойный смех, который оскорблял и обижал обеих женщин. Те прекратили заниматься собой и, так и не закрыв сумочек, буквально оцепенели, глядя него с полуоткрытыми ртами и глазами, полными гнева.
— Ну что ж! — наконец проговорил он. — Кто же из вас виноват? Глядя на вас, я не могу этого определить… По-моему, вы обе виновны.
Джасинта быстро отвернулась и, переступая с ноги на ногу, устремила взор в направлении леса, куда ушел на водопой его конь. Зонтики обеих женщин валялись на земле, и яркие солнечные лучи с неимоверной силой грели их головы и лица, из-за чего им казалось, что кровь неистово пульсирует в висках.
Всего в нескольких футах от них громыхал и рокотал кипящий кратер. Казалось, рядом стоит какой-то огромный котел, а в нем бурлит никому неведомое варево. Серные испарения наполняли воздух, все время обволакивая их. Жара стояла невыносимая.
Шерри, не переставая, надрывно кашляла.
— Виновны в чем? — сквозь очередной приступ кашля требовательно спросила она и снова сотряслась в кашле, да так, что больше не могла говорить, а лишь прижала руку к вздымающейся от страшного напряжения груди. Ей пришлось тратить последние силы, чтобы хоть как-то успокоиться.
— Только не надо разыгрывать меня, — посоветовал он. — Одна из вас пыталась столкнуть другую в эту вот штуку.
Джасинта содрогнулась, услышав, каким тоном он произнес «в эту вот штуку», словно кратер был чем-то живым. Она представила, что там, внизу, сидит какое-то подземное чудовище, подняв голову, и, раскрыв неимоверных размеров пасть, ожидает, когда земля ниспошлет ему очередную жертву.
— Ну так кто же из вас все-таки виновен? Джасинта!
И он бесцеремонно шлепнул ее по ягодицам. От платья взметнулось в воздух огромное облако пыли. От неожиданности она подскочила и всплеснула руками, однако не закричала.
— Ладно, пошли, — снисходительным тоном проговорил он, с силой схватил Джасинту за плечи, развернул ее кругом, а потом обнял обеих женщин за талии. — Пошли-ка отсюда, от этой адской грязи.
И все трое направились к лесу.
Отойдя всего на несколько шагов от этих угнетающих испарений, они сразу же перестали кашлять, несмотря даже на то, что запах серы преследовал их еще некоторое время. Теперь путешественницы вытирали глаза и чувствовали себя так, словно оказались на воле после долгого тюремного заключения. Им казалось, что заключение было бесконечным и никогда не удалось бы убежать из тюрьмы, если бы не явился он и не спас их.
— Вы всегда появляетесь в самое неудобное время, — проговорила Шерри по дороге к лесу.
— Да неужели? — ехидно осведомился он, и в его голосе зазвучала издевательская насмешка. — А-а-а… значит, это ты была виновата в том, что с вами случилось!
Шерри остановилась, резко повернув к нему свое лицо, и, к изумлению Джасинты, закричала не своим голосом, сжав кулачки от гнева:
— Да как ты смеешь выдвигать против меня такие грязные обвинения?
— А, хочешь сказать, что это не ты, а Джасинта виновата, так, что ли? — С этими словами он лениво ухмыльнулся и начал переводить взгляд с одной женщины на другую, причем делал это с явным удовольствием.
— Нет! — закричала Шерри. Ее лицо стало пурпурно-красным, дыхание участилось; казалось, она обезумела от ярости и отчаяния и сейчас совершит нечто из ряда вон выходящее. — Это не Джасинта… Это не…
Джасинта схватила Шерри за руку и сказала, обращаясь к нему:
— Чего вы добиваетесь? Вы что, пытаетесь заставить меня поверить в то, что моя мать намеревалась столкнуть меня в кратер? Вы что, ради вашего развлечения хотите заставить нас возненавидеть друг друга?
Он быстро глянул на нее, потом перевел взгляд на Шерри, затем снова посмотрел на Джасинту и, словно заинтересовавшись странным выражением ее лица, спросил, сперва смерив ее долгим и любопытным взглядом:
— Неужели вы настолько наивны, что не хотите в это поверить?
Сейчас они подошли совсем близко к лесу. В небе летали несколько воронов; его огромный жеребец бродил поодаль, с наслаждением пощипывая сочную траву; местность по-прежнему выглядела сказочно красивой; и, хотя все еще был слышен отдаленный рокот, доносившийся из кипящего зловещего кратера, сейчас его перекрывали чириканье птиц и потрескивание сухих ветвей.
Несколько секунд Джасинта смотрела на него гордо и с вызовом в глазах, но выражение его лица ничуть не изменилось. Он продолжал рассматривать ее так, словно они находились в весьма комической ситуации, которую ни Джасинта, ни Шерри не могли оценить по достоинству. Казалось, он даже жалел их, увидев полнейшее отсутствие чувства юмора.
Потом Джасинта круто повернулась к Шерри.
— Ты что, не понимаешь, чего он добивается? Если ему так смешно, значит, его абсолютно не волнует то, что случилось с нами.
Абсолютно — это слово было произнесено с особым нажимом.
Пока она говорила, Шерри смотрела на нее, немного прищурившись из-за непривычно яркого солнца, но все равно в ее глазах можно было заметить муку и печаль. Шерри медленно опустила голову в знак согласия.
— Да, я все понимаю. Конечно же, ты права.
Тогда Джасинта встала напротив него, крепко обняла Шерри и сказала ей тихим, но настойчивым голосом:
— Я не желаю знать, хотелось ли тебе, чтобы со мной произошло то, о чем он говорит. Все это не важно, ибо, в конце концов, ты спасла меня. Шерри… Нельзя позволить ему довести нас своими гнусными уловками до того, чтобы мы поссорились друг с другом!
И тут Шерри опустила глаза.
Так они и стояли какое-то время: Шерри — с опущенным взором и Джасинта — нежно глядя в лицо матери и крепко прижимая ее к себе. Он продолжал наблюдать за ними с каким-то сложным интересом — словно разыгрывался спектакль в его честь, — скрестив на груди мускулистые руки. Наконец Шерри поцеловала Джасинту в щеку, затем медленно высвободилась из ее объятий, и они вместе двинулись вдоль опушки леса и так и шли в полнейшем молчании до тех пор, пока не достигли той части опушки, с которой им стала видна расстилающаяся перед ними ослепительно белая плоскость верхней террасы. Вдалеке, прямо перед ними, черным пятном выделялся силуэт экипажа со стоящим рядом кучером. При виде экипажа обеим женщинам показалось, словно они только что вернулись из длительного и полного волнующих приключений путешествия, а дома обнаружили, что за годы их отсутствия в гостиной не переставили даже стула. Все оставалось точно таким же, каким было до их отъезда.
И вот, словно по безмолвному обоюдному согласию, женщины остановились. Шерри, казалось, не могла говорить. Она лишь положила руки на плечи дочери, крепко обняла ее, и они заплакали. Спустя несколько секунд он небрежно заметил:
— Если ты собираешься простить своего врага, сперва сделай ему плохо. Это очень правильный способ поставить все на свои места, не так ли? Ведь есть старая поговорка: кто старое помянет…
Джасинта и Шерри смотрели на него, не выпуская друг друга из объятий, словно черпая в них уверенность и взаимную поддержку. Солнце отбрасывало резкую тень на его лицо, и его красота сейчас казалась неотразимой, но в то же время в выражении лица чувствовалась горькая усмешка вкупе с вызовом; они же все крепче и крепче прижимались друг к другу. Он воплощал собой уверенность, спокойствие и невероятную мужскую энергию. И вот, едва он приблизился к ним, они невольно ощутили, как их тела беспомощно тянутся к нему. Так продолжалось до тех пор, пока им не удалось взять себя в руки и выпрямиться. Теперь они стояли совершенно прямо, высвободившись из объятий. Он улыбался.
— Почему вы хотите причинить нам страдания и боль? — спросила Джасинта. Голос ее звучал грустно.
Он дерзко ухмыльнулся.
— Я не хочу причинять вам боль, — проговорил он. — Но в то же время, если честно, меня совершенно не волнует, что случившееся с вами причинило вам какие-то страдания.
— Но это ведь одно и то же! — выпалила Джасинта.
