Кто-то должен умереть - Малышева Анна Витальевна (читать книги бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
– Придется привыкать, – он легонько отстранил ее. – Постель я постелил. Иди, ложись, а я сейчас.
И вышел во двор. Мария вошла в комнату, при свете единственной лампочки увидела убогое ложе, приготовленное для их первой ночи, храбро сняла платье, легла поверх драного одеяла, из которого клочьями высовывалась рыжая вата, внутренне содрогнулась – то ли от омерзения, то ли от предвкушения. Когда вошел Борис, она лежала с открытыми глазами, разглядывая дощатый потолок. Он спокойно разделся и прежде, чем лечь, будничным голосом спросил: не погасить ли свет?
Глава 10
Мария проснулась, потому что ей на лицо легли горячие лучи уже высоко поднявшегося солнца. Она потянулась было, думая еще подремать, пока не раздастся звонок будильника, и вдруг резко села – так, что закружилась голова. Пригладила встрепанные волосы, оглядела убогую комнату, постель и вскочила, лихорадочно нашаривая платье. Туфли отыскались только на кухне – она их скинула на пороге. Дверь на крыльцо стояла нараспашку, и было видно спину Бориса. Тот мирно сидел на верхней ступеньке и курил.
– Я опоздала на работу! – панически вырикнула женщина.
– Великое дело, – отозвался тот. – Умойся, я принес воды.
– Но как же так… – Мария наспех побрызгала в лицо ледяной водой из рукомойника, поискала, чем вытереться, но, увидев линялую тряпку, заменявшую полотенце, брезгливо отвернулась. Она вышла на крыльцо и подставила мокрое лицо лучам солнца. При свете участок уже не казался таким мрачным, но зато стало видно, насколько он запущен. Крохотный клочок земли – сотки четыре, не больше – весь зарос бурьяном и лопухами. Лопухи вымахали огромные и напоминали какие-то тропические растения. Несколько старых яблонь, кустарник, в котором горожанка-Мария смутно опознала крыжовник, – вот и все посадки. Возле крыльца виднелся сложенный из кирпичей мангал, в нем чернела зола.
– Я никогда не опаздывала, – растерянно сказала женщина.
– Значит, пора начать, – усмехнулся Борис. – Ты готова? Поехали отсюда, я зверски голоден.
– Отвези меня в Москву, – взмолилась она. – Встретимся где-нибудь вечером!
Но тот заявил, что ему плевать на работу Маши – так он теперь ее звал – и прежде всего необходимо позавтракать. А там видно будет. Женщина покорилась и уселась в машину. В самом деле, и она уже нервничала намного меньше. Мария решила позвонить с мобильного на работу и сказать, что заболела. У нее… Ну, скажем, аллергия на какую-то зелень. Нет, пусть на тополиный пух. Этот номер пройдет, у нее уже как-то была аллергия, но тогда она все-таки пришла на работу и пугала всех своим красным, опухшим лицом и громогласным чиханием. Тогда она пила супрастин, глотала горький хлористый кальций, но все-таки больничный не взяла.
«Это потому, что дома было бы еще тоскливее, – подумала она, глядя, как Борис запирает дом. – Но сейчас все иначе».
Позавтракали они в каком-то грязноватом придорожном кафе. Борис уплетал сомнительные чебуреки и пил кофе из пластикового стаканчика. Мария решилась съесть жесткий бутерброд с сыром. Оба смеялись, ночная неловкость исчезла – ее как будто растворило высокое яркое солнце. Марии теперь не верилось, что она могла быть такой недотрогой. Борис над нею подшучивал и клялся, что грешным делом решил, будто нарвался на старую деву.
– Ты вела себя так, будто у тебя никого до меня не было.
Женщина краснела:
– А ты себя вел так, будто я – вещь.
– Неправда. Я был внимателен.
– Только иногда. А вообще ты почти меня не замечал.
– Вот и води даму по театрам, ресторанам, устраивай культурную программу, – съязвил он. – Чего тебе надо-то?
Но она не стала возобновлять вчерашний спор. Ей было хорошо, и она сама себе говорила, что в самом деле напрасно придирается. В Москве они были около полудня.
– Ты разве не идешь на работу? – спросила женщина, когда он остановил машину возле ее дома. У нее возникло впечатление, что спутник никуда не торопится.
– Сегодня – нет. По понедельникам я на фирме не появляюсь. Да и вообще бываю там после двух.
– Везет же, – вздохнула она и посмотрела на свои окна. – Зайдешь?
– Почему нет?
Он пробыл у нее до вечера. Валялся на диване, съел обед, в приготовление которого женщина вложила все свои познания в кулинарии, смотрел телевизор, постоянно переключая каналы, так что она удивлялась – что он мог там увидеть. Борис вел себя так, будто долгие годы жил в этой квартире. Он моментально освоился, принял ванну, самостоятельно нашел полотенце и фен, а после обеда немного вздремнул, по-хозяйски обняв женщину, которая прилегла рядом.
Но Мария не спала. Она лежала неподвижно, разглядывая его лицо в красноватом сумраке – шторы были наглухо задернуты. Эти черты, неправильные и все-таки привлекательные, завораживали ее. На лоб косо падала прядь темных волос. Она осторожно отвела ее, но прядь упала на прежнее место. На щеках проступила щетина. Она вспомнила, что когда увидела Бориса впервые, то подумала, что он не ночевал дома. Но тот безмолвный небритый брюнет, которого она видела в кафе, уже мало вязался с этим человеком, который лежал с ней рядом, в ее постели, спал сном младенца. Она подумала о Юлии. Было ли у них все так же? Как начиналось? Возил ли он ее на ту дачу, приглашал ли на речку? Может быть, на той самой отвратительной постели спали и они… Ей стало неприятно, и она осторожно высвободила руку у него из-под головы. Голова упала на подушку, Борис недовольно вздохнул и вдруг отчетливо сказал:
– Сама виновата. Дура.
Слова были произнесены без всякого выражения, механически-ровным голосом. Мария замерла, ожидая продолжения, но Борис молчал. Женщина сидела, натянув на грудь простыню, и прислушивалась, но до ее слуха доносилось только его сонное дыхание. Она была почти уверена, что слова относились не к ней, а к покойной любовнице, но все равно было не по себе. Как сочетать эту фразу с его раскаянием, с угрызениями совести, о которых Борис столько говорил? Хотя, если разобраться, Юлия в самом деле была виновата во всем сама…
«Я никогда не стану домогаться его любви, – решила Мария. – Никогда не начну за ним бегать, требовать свиданий, следить… До сих пор все было наоборот – он домогался меня, я отказывала. Так и должно продолжаться. Таких мужчин иначе не привяжешь».
Она с любовью смотрела на это спокойное, расслабленное во сне лицо и с трудом преодолевала искушение обвести пальцем твердый контур его губ. Женщина боялась разбудить возлюбленного. «Пока он спит – он мой. Была ли у него другая после Юлии? Наверное, нет, слишком мало времени прошло… А если была? А вдруг и сейчас есть? У него деньги, хорошая работа, дорогая машина. Какая-нибудь секретарша – мало ли кто… Любая будет согласна».
Она закрыла глаза и попыталась представить себе потенциальную соперницу, но почему-то вместо облика холеной тоненькой блондинки, податливой и наглой секратарши, перед нею вставало лицо Насти и ее вопросительный, испуганный взгляд. Мария даже рассердилась – она ничем не обязана этой девчонке! Да, та проводила ее, пьяную, до дому, но любой благодарности есть предел. Неужели она должна сейчас встать, набрать номер Насти и сообщить, что человек, которым та интересовалась, лежит в ее постели?
«Но позвонить все-таки надо, – упрекнула себя Мария. – Я ее обнадежила и перестала подавать признаки жизни. Только… Ведь Борис – не тот, кем она интересовалась. Она хотела знать, где я видела Юлию, если не в кафе? А этого я не помню и не вспомню, если не…»
Одна мысль о выпивке вызывала теперь отвращение. Мария с ужасом оглянулась на свое прошлое и поняла, что остановилась вовремя, и появление Бориса спасло ее от окончательной деградации. Уж если тебя отказываются обслуживать в кафе… Нет, напиваться она больше не будет – слишком для этого счастлива. Значит, звонить Насте незачем. Одно к одному… Об этой девушке нужно забыть. А если та проявит настойчивость и сама сюда явится, то что ж – она будет очень разочарована…
