Своих не сдаю - Михайлов Максим (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Сузив от злости глаза, кусая от ненависти губы, за снайпером наблюдал, притаившись за раскидистым широколистным кустом Апти. Молодой чеченец сделал приличный ночной переход, чтобы к утру оказаться возле родного села, передневать, внимательно наблюдая за собственным подворьем, а когда опуститься ночь, если не удастся заметить ничего подозрительного призрачной тенью скользнуть вниз по склону, украдкой пробираясь в такой близкий и желанный отчий дом. Он рассуждал и планировал свои действия точно так же, как Люд, подчиняясь той же стандартной и неумолимой логике тайной партизанской войны. Конечно, то, что для наблюдения и дневки Апти выбрал точно тоже самое место, что и командир разведчиков, было чистой случайностью, но случай порой выписывает такие прихотливые петли, что реальная жизнь становиться куда как неправдоподобнее любых вымыслов. По чистой случайности же чеченец оказался на месте чуть раньше разведчиков, и первый сумел заметить их приближение. Впрочем, учитывая потерявший от усталости всякую осторожность головной дозор, это было не удивительно. Затаившись в густых зарослях, нервно тиская взмокшее его потом пластиковое цевье автомата, он наблюдал за беседующими в каких-то нескольких десятках метров от него врагами. Соблазн метнуть в скучковавшихся разведчиков гранату, а потом влепить по ошарашенным гяурам пару длинных очередей, разя уцелевших от взрыва свинцовым дождем, был велик, но стиснув зубы, Апти переборол его. Гасков было слишком много, даже при большой удаче всех положить не получится, и оставшиеся в живых обязательно его убьют. Смерти Апти не страшился и легко сменял бы свою жизнь на десять чужих, воину джихада нечего бояться, там за темной чертой отделяющей мир живых от загробного, ждут его райские кущи, невиданные яства и напитки, сладострастные гурии… Но тогда останется невыполненным задание, ради которого он шел сюда, целую ночь, дело священной войны не получит необходимых ему денег, а значит где-то останутся без патронов и гранат его братья-моджахеды, не смогут подкупить русских свиней, чтобы перевезти через блоки нуждающихся в помощи раненых, или захваченных пленных. Такого Апти допустить не мог, потому лишь скрипел зубами в бессильной ярости, наблюдая за весело смеющимися чему-то гасками. О чем они говорили, чеченец не слышал, но это лишь подбрасывало топлива в огонь его гнева. Апти решил, что ненавистные враги похваляются друг перед другом, скольких воинов Аллаха удалось им убить. В самом деле, о чем еще могут говорить, весело смеясь, мужчины и воины? Он еще сильнее до резкой боли прикусил нижнюю губу, давя готовое вырваться из горла яростное рычание, и плотнее прижался к земле. Но вот гаски зашевелились, принялись поправлять ремни снаряжения, поудобнее примеривать на широких спинах рюкзаки, поухватистее пристраивать оружие, явно собрались уходить. Апти облегченно выдохнул, близость врага, и невозможность пустить в ход оружие просто кружила ему голову, грозя вот-вот захлестнуть мозг волной неконтролируемого гнева, держался он на последнем пределе. «Уходите, уходите пока целы», — как настойчивое заклинание шептал он, сверля разведчиков горящим лютой ненавистью взглядом. И будто подчиняясь его воле, будто слыша его беззвучный горячечный шепот, гаски короткой цепочкой двинулись вниз, один за другим пропадая из виду. На поросшем густой травой взлобке холма остались лишь двое, один невысокий и кривоногий был вооружен «винторезом», видимо, снайпер. Второй, коренастый крепыш с торчащим из под повязанной на голове косынки густым рыжим чубом, дружески хлопнул снайпера по плечу, по-мальчишечьи искренне и солнечно ему улыбнулся и заспешил вслед ушедшим. Снайпер остался один. Беспокойно осмотревшись по сторонам, Апти вовремя уткнулся носом в землю, иначе они бы встретились взглядами, снайпер беспокойно вертел головой, оглядываясь вокруг. Затем он опустился в траву, глянул в прицел на раскинувшееся под высоткой село, покачал головой, видно что-то не понравилось, и сместился чуть левее. Новое место, похоже, его устроило. Покопошившись несколько минут, устраиваясь поудобнее, он замер полускрытый колышащейся под легкими порывами ветерка травой, больше похожий на неодушевленный предмет, замшелую полусгнившую покрытую мхом и лишайником древесную колоду, чем на живого человека из плоти и крови. Если бы Апти подошел к высотке только сейчас, он ни за что не заметил бы застывшего в каменной неподвижности врага. Возблагодарив про себя Аллаха, за то, что не дал ему попасть в приготовленную засаду, чеченец осторожно сантиметр за сантиметром начал отползать назад.
Тут то и пронзила его голову сумасшедшая, на грани полного безумия мысль. Гаски ушли вниз, оставив снайпера наблюдать за местностью, прикрывая их сверху. В том, что здесь никого, кроме них нет, они полностью уверены, и сам снайпер следит лишь за окраиной села, петляющей между холмами шоссейкой и подходами к высоте. Сам Аллах отдает жизнь неверного в руки своего воина. Если сделать все тихо, гаски не всполошатся до тех пор, пока кто-нибудь не придет сменить снайпера, а это наверняка случится не раньше, чем через несколько часов. К тому времени можно будет уйти далеко. Апти замер, борясь с искушением. Если бы на его месте был более опытный и хладнокровный боец, такой, как его старший брат Ахмед, или йеменский наемник Салех, дело наверняка приняло бы совсем другой оборот. Ни тот, ни другой не стали бы лишний раз рисковать и связываться с наблюдателем оставленным разведгруппой, а тихонько отползли бы с опасной высотки, радуясь, что так удачно избежали засады федералов. Но Апти был всего лишь горячим двадцатилетним юношей, и романтика войны за свободу еще не успела выветриться из его пылкого сердца, уступая место жестокой холодной прагматичности опытного бойца. Затаив дыхание миллиметр за миллиметром он потянул из ножен остро заточенный боевой нож.
Тунгус пристально наблюдал за селом, потомственный охотник, научившийся стрелять из винтовки гораздо раньше, чем читать и писать, он вовсе не тяготился тяжелым снайперским ремеслом. Вот так же сохраняя абсолютную неподвижность, полностью сливаясь с окружающим миром, становясь как бы его органичной частью, он мог лежать часами, не ослабляя внимания, все вокруг видя и слыша и при этом даже почти не дыша. Однажды, когда он таился на оборудованной в лесу у родника снайперской лежке, по нему радостно цокая, проскакала по своим делам дикая белка, вовсе не пугаясь и не догадываясь, что бежит по спине живого человека. Вспомнив о белке, Тунгус скупо улыбнулся, мысли дав прихотливый извив, перескочили на Громобоя, второго снайпера группы, веселого разбитного парня родом из Одессы, которого авантюрная, насыщенная разнообразными приключениями судьба, бросая из стороны в сторону, будто футбольный мяч, невесть каким чудом привела с самостийной ныне Украины в ряды российского спецназа. Как ни странно степенный и основательный Тунгус искренне привязался к шалапаю напарнику, несмотря на всю разницу характеров и постоянные подначки Громобоя. Тунгус заулыбался шире, вспомнив, как комично кося на него мигающие пляшущими веселыми огоньками карие глаза, Громобой рассказывал покатывающимся со смеху разведчикам историю про якутского снайпера. «Встретились как-то под Аргуном две разведгруппы. Стали вместе на дневку, то да се… Пожрали, короче, отдохнули, само собой разговоры потянулись, где кто был, кто что видел, да кто удалее и круче… Как обычно, вобщем… И тут одни у других спрашивают, как, мол ваш снайпер? А то, видим, что якут, они, говорят, стреляют особенно метко, с детских лет с ружьями не расстаются. Да ты что, те отвечают, белку в глаз лупит с трехсот метров без всякой оптики! Натурально! Не раз сами видали! Ну ничего себе, удивляются чужаки, вот это классный стрелок! Повезло же вам, поди, кучу вахов перещелкал, остальным, небось, и работы нет. Те помялись, повздыхали и говорят, да нет, ни одного чечена еще не завалил. Все только белок пока. И где он их только во время боя находит, урод?!» Разведчики взрывались дружным гоготом, вместе со всеми до упаду хохотал и Тунгус.
