Десант «попаданцев». Второй шанс для человечества - Конторович Александр Сергеевич (читать книги бесплатно .TXT) 📗
До леса добрался быстро и без приключений. Войдя в тень, пошел медленно и осторожно, иногда замирая и прислушиваясь. Деревья росли сначала редко, потом, через несколько сотен метров вниз по склону, сомкнулись кронами. Подлесок тоже постепенно густел, но ручей оказался совсем недалеко. Пить из него я не стал, хотя уже хотелось. Осмотревшись и прислушавшись, поднялся по склону туда, где заросли не мешали идти, и двинулся вниз по течению. Через несколько сотен метров путь мне пересек ручеек, начинавшийся из маленького родника. Из него я с удовольствием напился, умылся и наполнил флягу и бутылки.
Лес вокруг был проработан великолепно. Я видел птиц, порхающих в ветвях, бабочек на цветах, муравьев, ползающих по стволам деревьев между лишайниками. Но и деревья, и птицы были незнакомы. Это укрепляло меня в мысли о том, что вокруг — виртуальная реальность. Окончательно утвердился в этом, когда увидел черно-белого зверька с пышным черным хвостом, важно идущего мне наперерез. Дизайнер определенно делал скунса, но промахнулся с раскраской. Я погрозил кулаком в небо:
— Небось купили у американцев скины и модели и залили без изменений, а деньги попилили. Нет, чтобы нарисовать русскую березу…
Впрочем, проверять качество моделирования вонючих желез не стал.
Вскоре после полудня я вышел к месту впадения ручья в речку побольше. Здесь лес сменился высоким пойменным разнотравьем. В воздухе вились комары и другие надоедливые насекомые, которых я давил не рассматривая. От жары, духоты и усталости глаза начали слипаться, а ноги заплетаться, и тут на меня, с треском ломая подлесок, бросилась огромная черная туша, размером чуть поменьше акулы из фильма «Челюсти». Что было дальше — прыжок с места или game over & restore — сказать не могу, но вновь осознал себя уже сидящим на ветке дерева в трех метрах над землей.
А подо мной ходил, фыркая и хрюкая, здоровенный кабан. Брошенные инструменты его не привлекли, но и не отпугнули — он спокойно ходил рядом с ящиком. Спустя несколько минут стали понятны причины его мизантропии: из кустов появились маленькие полосатые поросята. Свинское семейство ходило подо мной, попискивая и похрюкивая, и рыло землю носом в буквальном смысле.
А я сидел на дереве и дурачился: приказывал им покориться воле Императора, справлял малую нужду, целясь свинье в голову, уговаривал лечь спать, как положено порядочным кабанам, но слезть на землю не решался.
Солнце уже заметно склонялось к западу, а я размышлял о ночевке на дереве, когда свинья забеспокоилась, повернулась к реке и замерла, насторожив уши. Потом взвизгнула — и поросята бросились в заросли. Через секунду опушка совершенно опустела, и только треск, затихающий вдали, напоминал о кабанах. Там, куда они смотрели, в высокой траве появилось какое-то шевеление. Тот, кого боятся кабаны, может быть опасен. Поэтому я, стараясь не шуметь, поднялся на сук повыше со стороны леса и, чуть высунувшись из-за ствола, смотрел на луг одним глазом.
Вскоре уже можно было различить мелькающую в траве темную спину и иногда поднимавшуюся голову. В походке и общей манере движений чувствовалось что-то знакомое. По крайней мере, это не кошка и не лошадь. На волка тоже не похоже — не видно торчащих ушей. Он явно что-то искал, но не механически правильным зигзагом подружейной легавой, его движения были больше похожи на свободные движения кисти художника, несимметричные и непредсказуемые, но в то же время целенаправленные и систематические.
Зверь был уже совсем близко, когда у меня в голове что-то щелкнуло: массивная голова, короткий хвост, манера бегать и нюхать… Собака. Крупная черная собака. Среднеазиатская овчарка. Пес выбежал на вытоптанную кабанами полянку, потянул носом, строго посмотрел мне прямо в глаза и внятно сказал: «Ав!» Я смутился и опустил взгляд. Алабай, похоже, этого ожидал. С достоинством он подошел к дереву, обнюхал и пометил его.
Сзади кто-то вежливо кашлянул. Я вздрогнул и обернулся. В десяти шагах от меня в тени дерева стоял парень в камуфляже, с ружьем подозрительно знакомых очертаний, висевшим стволом вниз на правом плече. Я почувствовал, что краснею, и преувеличенно-наглым голосом сказал:
— Где вы столько времени бродили? Меня тут чуть не съели!
Мое предположение об эксперименте на людях подтверждалось новыми и новыми фактами. Сергей (так звали моего нового знакомого) объяснил, что подобных мне попаданцев много. Причем попали мы во многих смыслах, в частности — в дикую местность и дикое время. А хроноаборигены злые и жестокие, и хотя среди наших убитых и раненых пока нет, если мы будем хлопать ушами, обязательно будут. Подтверждение тому — реальные трупы наших оппонентов.
Похоже, от участия в эксперименте мне не уклониться. По крайней мере, совершенно непонятно, как можно было бы уклониться или сбежать (воображение услужливо подсказало карту, замкнутую в тор). Это вам не кружок по рисованию прогуливать. С другой стороны — Сергей повел меня в лагерь, не спросив моего согласия. Другое дело, что я, услышав про столовую, отказываться не собирался, но все же это настораживало. С третьей…
Впрочем, размышлять особо не получалось — в километре-двух от реки лес кончился, и мы шли по неровной каменистой равнине. Приходилось смотреть под ноги, по сторонам и на Гарма. Как все-таки хорошо идти не в одиночестве, а с уверенными в себе спутниками… Если бы они еще не неслись, как на пожар.
После нескольких часов пути вечер уже не казался мне томным. Ноги гудели, в животе сосало, заходящее солнце било в глаза. А Сергей шагал и шагал с размеренностью и равнодушием паровоза. Наконец, когда я уже был готов взбунтоваться, он указал на группу низких деревьев или высоких кустов и сказал, что мы устроим там привал. Разумеется, никакого отдыха на привале не было. Пришлось лазать в зарослях, собирая хворост для костра, устраивать подстилки для ночлега и жарить какого-то грызуна, которого Сергей заохотил и освежевал так быстро, что я увидел уже выпотрошенную тушку. Свежее, еще кровящее мясо как-то не возбуждало аппетит. Впрочем, голод и усталость притупили чувства, да и самая грязная работа была сделана без меня, так что свою треть (да-да, Сергей считал свою собаку равной человеку, в том числе и в еде) я съел не задумываясь…
Ночь мы провели по очереди дежуря у костра. В кустах шныряли мыши и зверушки покрупнее, сквозь листву проглядывали звезды, под утро стало совсем холодно, я согревался изометрической гимнастикой и нагулял зверский аппетит. Увы — на завтрак был облом. В смысле — завтрака совсем не было. Мы встали и пошли, ворча и бурча животами. Оно, конечно, до лагеря было всего два часа ходу, но как же грустно замерзшему, невыспавшемуся и голодному человеку!
Лагерь меня разочаровал. Примятая трава, какие-то полотнища на жердях, на несколько десятков человек — всего три нормальные палатки. Поесть, должен признать, нам дали сразу же и горячее, но вот что — описанное Джеромом ирландское рагу по сравнению с этим варевом было образцом изысканной кухни. Хлеба не было. Чай налили в ту же миску, отчего он стал похож на бульон. Впрочем, сладкий. Кстати, миска и ложка были вполне аутентичными — оловянными. Я проникся уважением к неведомым экспериментаторам — такое внимание к мелочам, создающим историческую достоверность, в наше время редкость. Хотя если они так же тщательно организовали охрану…
На этом месте мои размышления прервали фырканье и топот копыт. К лагерю подъезжал всадник на рослой вороной лошади чистокровной породы (или, по крайней мере, с большой долей чистой крови). Ну какой XVIII век! Не было тогда таких красавцев! Точнее, как я рассмотрел, подойдя поближе, красавиц. Опа, а кобыла-то знакомая. И всадник…
Следующие полчаса мы с Сергеем (другим, под ником Дог) вываживали Болгарию и обсуждали наши скорбные дела. Скорбел, впрочем, больше я. Сергей чувствовал себя как рыба в воде, пусть и незнакомого пруда, противоречий и несообразностей в окружающем мире не замечал и на высказанные мной предположения об эксперименте не отреагировал. Тут-то меня и поймал командир всего этого сборища. В пять минут я был опрошен, занесен в списки, поставлен на довольствие и зачислен в состав штурмовой группы в качестве водителя кобылы. Какой — командир сказать не смог, но гарантировал, что лошадь будет. Про себя я усомнился в существовании как группы, так и объекта штурма, но спорить не стал. И тут черт дернул меня за язык — я вслух озаботился сохранностью своих инструментов. Немедленно они были национализированы, а я мобилизован. Как плотник. Три раза ха-ха.
