Личный лекарь Грозного царя - Сапаров Александр Юрьевич (библиотека электронных книг txt) 📗

Никто особо не испугался, потому как дома все усердно учили молитвы и хорошо помнили «мягкие родительские наставления» в виде подзатыльников и шлепков, а то и чего посерьезней за свои прегрешения. Школяры еще не подозревали, что иеромонах Досифей, который будет учить их Закону Божьему, очень ответственный человек и будет требовать от своей паствы всего по максимуму.

Архимандрит говорил еще несколько минут, затем широким жестом осенил всех крестом и удалился.

Щепотнев, так же как и остальные, с почтением слушавший наставления архимандрита, подошел к кафедре, привычным жестом облокотился о нее и предложил всем садиться.

– Школяры, – неторопливо заговорил он, – вы уже все слышали, что сказал отец Кирилл. Действительно, лекарская школа обязана своим появлением великому государю нашему Иоанну Васильевичу. Увидел царь наш непорядок в царстве, что лекарей в нем недобор, и повелел учредить сию школу, в которой вы ныне первые ученики. Вы все видите, что казна немалые деньги потратила на то, чтобы вы здесь могли знания получить и достойными лекарями стать. И вы должны на такую царскую заботу ответить учебой хорошей. Сегодня вас здесь два десятка, и будете учиться всего два года. Хочу сказать, что это очень малый срок для того, чтобы узнать все, что необходимо. Поэтому учиться вам будет тяжко. Многие из вас не знают даже грамоты и счета, это очень прискорбно, я все же надеюсь, что вы быстро выучитесь этому, и тогда учеба пойдет быстрее. Но сейчас тем, кто не умеет писать и читать, придется пока заучивать все на слух. Потому как у нас времени совсем немного, два года пройдут – вы даже не заметите. Поэтому вы уже сейчас начали изучать первый предмет. Он называется – строение человека. Этот предмет сейчас у нас будет основным. Любой, кто тщится стать лекарем, должен в точности знать, как устроен человек. И как вы уже знаете, мы начнем с костей скелета человеческого. Сразу скажу, вы будете учить далеко не все, что известно, и потом в других предметах тоже вам будет говориться далеко не все. Потому как за два года все знания науки врачевания выучить невозможно. Но сразу говорю, если кто таланты и знания проявит необычные – такого школяра я отмечу, и, возможно, он будет учиться, а затем и сам станет учителем в будущем университете, который по повелению царя нашего будет вскоре учрежден.

Школяры смотрели на Щепотнева раскрыв рот. Еще никогда они не слыхивали таких речей. В церкви, где они еще могли услышать что-то подобное, не часто попадались попы, которые могли так излагать свои мысли, а тут перед глазами школяров развертывалась картина их обучения, они впервые слышали о множестве новых знаний, о коих никогда и не подозревали.

Никита чуть ли не больше всех вслушивался в слова боярина, они находили живой отзвук в его душе. Поэтому он не сразу обратил внимание, что наступила полная тишина и на него смотрят все присутствующие. Но все же он вышел из своих мечтаний и недоуменно посмотрел вокруг. Щепотнев, с улыбкой глядя на него, повторил вопрос:

– Школяр, тебе не плохо, ты что-то очень бледный?

Подпихнутый Семкиным кулаком, Никита неуклюже вскочил и с поклоном сказал:

– Благодарствую за заботу, боярин, я такой ликом всегда был, увечный я с детства, и сейчас все хорошо со мной.

Лицо боярина прояснилось:

– Так ты сынок Акинфа-дьяка – говорил он, что хромаешь ты с малолетства.

– Истинно так, – нехотя подтвердил Никита.

Боярин по виду юноши понял, что тот не желает перед всеми говорить о своей болезни, оставил разговор и продолжил свой рассказ о том, как будет проходить дальнейшая учеба. Ученики немного зашумели, когда узнали, что через год в школу будет новый набор и им придется уже самим заниматься обучением первогодков. Потом Щепотнев сам выбрал старосту среди них. Его выбор, конечно, пал на Протвина, потому как он не только был самым здоровым из учеников, но к тому же и грамотным. После этого Мишка на глазах преисполнился важности и сидел с отсутствующим видом – было заметно, что его мысли витают где-то далеко отсюда.

Боярин говорил долго, а когда закончил, уже собираясь уходить, неожиданно сказал, обратившись к Никите:

– А ты, школяр, пойдешь со мной.

Сердце Никиты от неожиданности ухнуло в пятки, и закружилась голова. Он с тоской подумал: «Неужто боярин меня из-за увечья из школы погонит?»

Но тем не менее он послушно выкарабкался из-за стола и заковылял вслед за боярином, идущим легкой танцующей походкой по коридору, его сапоги звенели острогами, отделанными серебром. Царский лекарь прошел в скромную дверь без надписи и оставил ее открытой для Никиты. Тот вошел в открытую дверь и обмер: еще никогда не видел он такого великолепия. На стенах большой светлой комнаты висели большие полки с множеством книг. Никита даже не представлял, что их может быть так много. На столе очень странного вида стояли не менее странные вещи – для чего они нужны, он не мог даже предполагать. Щепотнев, усевшись на высокий стул, с неопределенной усмешкой наблюдал за отроком, который жадным взором рассматривал книги на полке.

Никита глубоко вздохнул и робко спросил:

– Неужели эти книги можно все прочитать?

– Никита, – сказал боярин, – если ты хочешь стать хорошим лекарем, тебе придется прочесть много больше книг, чем стоит здесь. Это только малая часть либереи, которая есть у меня. Я вижу, что тебе нравятся книги, поэтому в дальнейшем посмотрю на твои успехи в учебе, и если они будут, то разрешу брать тебе книги для чтения… А сейчас давай снимай свои порты и ложись вон на тот топчан, я хочу посмотреть, можно ли что сделать с твоей ногой.

Никита быстро сбросил с себя одежду и улегся на холодную кожу странного топчана, который Щепотнев повторно почему-то назвал кушеткой.

Царский лекарь долго сгибал, крутил и мял его больную ногу, потом встал, предложил Никите одеться, а сам вымыл руки из такого же рукомойника, что висел в келье у школяров.

Юноша быстро натянул свои штаны и молча стоял, ожидая приговора.

Но Щепотнев не торопился. Он тщательно вытер мокрые руки красивым расшитым полотенцем, затем уселся за стол и долго разглядывал Никиту.

Наконец он произнес:

– Сейчас поедешь со мной, на моем подворье есть чеботарь хороший, снимет мерку – и сошьет тебе чеботы особые, в них легче ходить будет.

Никита разочарованно молчал – он надеялся, что вот сейчас лекарь нажмет, где нужно, повернет – и сразу его нога станет большой и здоровой.

Щепотнев отлично понимал, что делается с парнем, он улыбнулся и сказал:

– Можно попробовать помочь твоему горю, но дело долгое и опасное, так что пока походишь в чеботах новых, а тем временем я с отцом твоим поговорю, с ним все и порешаем. Но ты учиться должен так, чтобы мне хотелось тебе помочь. А сейчас давай иди к себе, собирайся и выходи на улицу, и пошустрей, я и так с тобой изрядно подзадержался.

И тут все завертелось. Никита почти бегом похромал к себе в келью, хорошо хоть, что его соседи были на занятиях и никто не приставал с расспросами. Поэтому он смог быстро одеться и вышел во двор. Боярин уже стоял там, в нетерпении переминаясь у коня, его свита – полтора десятка крепких конных воинов в начищенных доспехах – ожидала в открытых настежь воротах. Никита растерянно остановился, и в этот момент его кто-то сзади подхватил за кушак и легко подсадил к одному из воинов. Тот только буркнул:

– Держись крепче, – и пришпорил коня.

Сидеть без седла на конской спине было жутко неудобно, но юноша не обращал на это внимания: первый раз в жизни он ехал верхом, да еще на боевом коне.

Их кавалькада мчалась по узким улочкам с криками, предупреждая прохожих, мимо проносились дома и люди, в лицо бил тугой ветер. Было здорово. Но поездка на удивление быстро закончилась. Уже совсем скоро они влетели в широко открытые ворота и оказались перед большим боярским домом. Ворота за ними сразу же закрылись. Воины, спешившись, заводили лошадей в конюшню, а ссаженный с коня Никита стоял в полном одиночестве на утоптанном снегу и не знал, что делать дальше. Царский лекарь куда-то исчез, наверно забыв про него.