Инферно (ЛП) - Кеньон Шеррилин (книги без сокращений TXT) 📗
- Что за демон напал на тебя? – спросил Калеб, думая, что это был один из хищников, преследующих Адариана, которому повезло достать чудовище.
- Человек, самое отвратительное существо. Меня ранил обычный смертный! – и у него было право негодовать. Калеб бы тоже очень оскорбился, если бы обычный человечишко довел его до состояния Адариана.
Челюсть Адариана напряглась.
- Найди, кто это сделал со мной и убей.
- А если это Ник?
- Приведи его сюда, чтобы я сам мог убить его.
Ах эта родительская любовь…
Как он это ненавидел. Как и Ник, он никогда не знал, что значит иметь настоящего отца. Его отец строил интриги против него и использовал, как и Адариан Ника. Но к чести его отца, этот ублюдок не пытался убить его.
Пока.
- Мое время на исходе, Малфас. Не предай меня. Знай, что если что-нибудь убьет меня, ты не будешь свободен.
Калеб нахмурился.
- Так не должно быть.
Адариан жестоко рассмеялся.
- Бывает, когда заключаешь сделку, - он самодовольно посмотрел на Калеба. – Я знаю твой тип, ты и пальцем не пошевелишь, если на кону не будет твоей задницы. Так что я связал твой дух с моим. То, что забирает мои силы, забирает и твою свободу. Навсегда.
Калеб выругался, когда холодная, жестокая реальность дошла до него. Лишь Малачай имел возможность привязать дух демона. Это было нелегко, но…
- И мне никак не добиться своей свободы? Никогда? – прорычал он Адариану.
- Ты лишь можешь контролировать, кто держит твой поводок.
Ну не прекрасно ли? То, что он и хотел услышать. Как раз на одном уровне с «Простите, вас сделали евнухом, пока вы спали...».
В этот момент он хотел убить Адариана больше, чем когда-либо. Но по закону его людей, это отнимет его собственные силы и убьет его, если он просто попытается сделать это. И пока он будет умирать в рабстве, его дух будет заключен в ужасном Нижнем мире, где ему никогда не видеть покоя.
Вечный ад, как насмешка над самым большим страхом смертных.
Беспомощная ярость затуманила его зрение.
- Ненавижу тебя.
Адариан закрыл глаза, словно наслаждаясь его словами, да почему бы и нет? Ненависть Калеба лишь подпитывала Адариана и делала его сильнее.
Через секунду он открыл глаза и уставился на него.
- Иди, Малфас. Найди напавшего.
- Как пожелаете, мой вечно зудящий геморрой, - Калеб быстро испарился, чтобы его ненависть не подпитала Адариана еще больше. Он не хотел делать одолжений чудовищу.
«Как я стал жалким неудачником?»
Гнев и горе смешались в нем, когда он вспомнил, каким яростным и непобедимым демоном был. Боги, как он презирал свои воспоминания. Все что в них было- лишь совершенные им ошибки. Лица из прошлого, которые преследовали его, так что он ни одну ночь не мог спокойно поспать.
Он положил в ладонь самую ценную вещь, прежде чем остановил себя. Старинный золотой медальон, в котором был простой локон белоснежных волос, который он не видел веками. Он слишком боялся открыть медальон и потерять связь с единственной вещью, которую в прошлом он считал ценной. Слезы наполнили его глаза, когда он пробежался пальцами по гравировке снаружи, написанной на его родном языке…
Teria assim.
Вечно твой.
В своей голове он увидел самую прекрасную человеческую женщину из когда-либо рожденных. Нежная и добрая, она изменила его с орудия абсолютного разрушения на благородного героя, готового рисковать, чтобы спасти ее расу и защитить их всех, не важно, чего это будет стоить. Когда любое создание пыталось забрать его жизнь и злило его своим желанием выжить и захватить их, она успокаивала его своим нежным прикосновением. Она никогда не видела в нем бешеного монстра, которого надо уничтожить или поработить.
Когда остальные боялись и проклинали его, она пошла на встречу и предложила ему невинную дружбу. За все века, что он жил, она единственная, кто любил его. Агония ее потери была такой же глубокой и терзающей, как и в момент, когда она испустила последний вздох на его руках.
«Я все отдам за еще один момент с тобой… За то, чтобы ощутить запах твоей кожи…Чтобы услышать свое имя с твоих прекрасных губ».
И она умерла, защищая его бесполезную жизнь.
Уже одна несправедливость этого сводила его с ума. Но боги не позволяли ему комфорт сумасшествия, чтобы сбежать из этого ада, в котором он застрял. И он уже не был тем существом, до безумия любившим ее. Она забрала его благородство и любовь с собой в вечность, и оставила его вечно переживать утрату и боль.
«Я горе. Меня зовут Ненависть. Болезнь. Гнев».
Одинокая слеза скатилась по его щеке.
Ненавидя свою слабость, он стер ее так сильно, что оцарапал кожу. Жгучая боль вернула его в реальность, к заданию, которое дал ему Адариан. Старший Малачай умирал, и раз уж Калеб не знал, кто это делал с ним, то и не представлял кем будет его следующий хозяин.
Но одно он мог гарантировать, кто или что не подбиралось бы к Адариану, но он без колебаний завладеет и силами Калеба, и его телом. Как бы ни был плох Адариан, но чаще всего он оставлял Калеба в покое.
Его следующий хозяин, возможно не будет таким небрежным.
Он сжал челюсти. Рабство было отстойным для любого, но для демонов все было гораздо хуже. Если их хозяин хотел пытать их, они даже не могли умереть и избежать этого. И почти все, кто знал, как поработить демона были так жестоки, что по сравнению с ними Маркиз де Сад был буддийским монахом-ребенком с цветком.
Сжав зубы, он воспользовался своими силами, чтобы вернуть медальон Лилианы в свою комнату, где он не сломается и не потеряется. Его руки немедленно стали холодными от неожиданной пустоты, и дыра в его сердце разболелась еще сильнее. Когда он смотрел в ее добрые голубые глаза, он видел вечное будущее рядом с ней.
Вместо вечно любви и счастья ему было предоставлено лишь три года с ней. А если точнее двести четыре дня.
Ничто по сравнению с вечностью.
Закрыв глаза, он попытался забыть, что ее жизнь была единственным, о чем он умолял.
Но даже сейчас он видел себя, покрытым ее кровью, кричащем своему отцу помочь ему. Кому-то, да хоть кому, кому он стал бы служить за возвращение жизни единственному человеку, которая делала его цельным. Нужным. Любимым.
Кода-то его драгоценная Лилиана жила и умерла за свои убеждения.
Чертова ситуация, когда душа умирает, а зло, забравшее ее продолжает жить. И будут прокляты больше все те, кто видит, что зло приближается к другим и отказываются контролировать его. И это не из-за страха, что родятся герои, а скорее из эгоистичной любви к себе, которая не позволяет им бороться с пытками, смертью и деградацией остальных. Уж лучше умереть, защищая других, чем знать, что мог спасти их, но решил ничего не делать.
«И те, кто считают, что один человек ничего не сможет сделать, скажу им так… самая опасная приливная волна начинается с невидимой ряби в огромном океане. Живи так, чтобы твоя цельность мотивировала стремиться к совершенству еще долго после твоей смерти, и знай, что ни один подвиг или жертва, или предложение искренней любви или дружбы, никогда не забываются теми, кто получил их».
Слова Лилианы преследовали его. Она научила его, что уж лучше оставаться одному, чем окружать себя моральными банкротами. Люди, что принижали его своей завистью и подколками, смягченными юмором, считали, что он так туп, что не распознает оскорблений, если их замаскировать с умом.
Он отказался от своей жизни яростным покорителем, чтобы жить в крошечной хижине, где Лилиана сделала его королем ее милого маленького мира. И она была права. Он никогда ни на наносекунду не забывал тепло ее любви, которая научила его мертвое сердце биться.
Даже сейчас, хоть он это и ненавидел, но старался быть тем человеком, которого она разглядела в нем.
И да, он прекрасно понимал ту холодную ненависть, которой первый Малачай воспылал к его матери из-за смерти жены и ребенка. Ту же ненависть он почувствовал к отцу, который проигнорировал его просьбу спасти Лилиане жизнь.
