Улица Пяти Лун - Питерс Элизабет (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Без сознания Смит лежал довольно долго. Я даже начала беспокоиться: это проклятое подземелье и без трупа не давало поводов для жизнерадостности, а уж с мертвецом под боком и вовсе будет не до веселья. Мрачным взглядом я сверлила красивое лицо Смита, и он наконец соизволил открыть глаза. Посмотрел на меня и поспешно снова зажмурился. Лицо исказила страдальческая гримаса.
— Где бо-бо, малыш? — проворковала я нежно. — Скажи тетушке Вики, она подует на это место, и все мигом пройдет.
Как и предполагалось, мистер Смит исторг поток ругательств, слегка поразивших меня своей оригинальностью и энергичностью, а я, поверьте, всякое слыхала.
— И поделом тебе, — злорадно ответствовала я, когда фонтан непристойностей и проклятий иссяк. — Люди, сующие свой нос в дела других, заслуживают лишь...
— Заткнись! — простонал Смит.
Я заткнулась. Он и в самом деле плохо выглядел. Через мгновение, повинуясь несвойственному мне — а в данном случае к тому же и совершенно незаслуженному — порыву милосердия, я плеснула в бокал вина и поднесла к губам мученика.
— Попробуй-ка. Всего лишь обычное вино, но, думаю, тебя позабавит само его наличие в этих застенках.
Смит посмотрел на меня поверх края бокала, и слабая искра смягчила взгляд пронзительно-синих глаз.
— Спасибо... Это то, что нужно.
Он медленно приподнялся и взял у меня бокал. Я подперла спиной стену и скрестила ноги.
— Ты успел поужинать? Тут осталось немного телятины и кусочек хлеба.
— Спасибо, я поел. По крайней мере... — Смит нахмурился, вертя пустой бокал. — Да, точно... Тебя ведь не было за ужином, так?
Я кивнула:
— Именно. Я была здесь.
— Помню, княгиня Кончини спрашивала о тебе, — медленно продолжал Смит. — Пьетро сказал, что ты уехала в Рим, у тебя свидание сегодня вечером.
— У меня и было свидание. С милым Бруно.
— В студии Луиджи? Пьетро потом мне все рассказал. За ужином он держался великолепно, но затем зазвал меня к себе в кабинет и выложил правду про тебя. Бедняга был очень расстроен. Понимаешь, ты вынудила Пьетро действовать. Ему пришлось быстро принимать решение, чтобы ты не успела рассказать о мастерской. Но, увы, наш добряк Пьетро никудышный преступник. Он терпеть не может насилия.
— Ты хочешь сказать, что это Пьетро ударил меня и притащил сюда?
— Нет-нет, толстяк не стал бы марать руки. Он вообще не любитель подобных глупостей, — презрительно сказал Смит. — Но ты ведь наверняка подозревала, что за тобой наблюдали всякий раз, когда ты выходила из виллы. Сегодня следил Бруно. У него хватило ума сцапать тебя, едва только ты вышла из студии.
— Значит, Пьетро, приказав Бруно запереть меня в этой дыре, затем поделился своим чудесным вином и прекрасной телятиной? Он несколько непоследователен, ты не находишь?
— Не нахожу. Если бы все решал Пьетро, у тебя не было бы ни малейшего повода для беспокойства.
Наступило молчание... тягостное, неприятное молчание.
— Ты хочешь сказать, что не Пьетро решает, что со мной делать? — уточнила я.
— В самую точку, дорогуша.
— Тогда кто? Ты?
— Ага, именно поэтому я сижу здесь, с тобой, — язвительно ответил Смит. — Несмотря на свою приятную и располагающую внешность, в глубине души я последний садист. Люблю, знаешь ли, самолично душить людей. Я, правда, еще не решил, задушить тебя сразу или сначала подвергнуть какой-нибудь изощренной пытке...
Я прожгла его сердитым взглядом:
— Ладно, хватит нести чушь! Что я больше всего в тебе терпеть не могу, так это твой мерзкий язык. Ты намекаешь, что очутился здесь потому, что поцапался из-за меня со своим хозяином?
Смит не ответил. Он поерзал, принимая удобную позу, прислонился к стене и вытянул ноги. На лице застыла маска холодной ярости. Если в ему было шесть лет, я сказала бы, что он дуется.
— О, мой герой! — пропела я сладко-сладко. — Как я в тебе ошибалась. Прости меня, глупую, и позволь смиренно преклонить перед тобой колени. Мое нежное девичье сердечко трепещет от восторга, ведь ты рисковал своей жизнью ради...
Бокал с музыкальным звоном разбился о стену, Смит обхватил меня и привлек к себе, едва не раздавив грудную клетку.
— Внимание, внимание, уважаемые радиослушатели! — проквакала я сдавленно. — Поцелует герой героиню или убьет? Включите свои приемники завтра в это же время, и вы услышите продолжение спектакля...
Лицо Смита перекосилось, я даже испугалась, как бы оно не лопнуло. Через мгновение он зашелся в приступе хохота. Меня он не выпустил, но хватка ослабла, так что я смогла устроиться поудобнее. Так мы и сидели бок о бок, Смит смеялся, а я внимательно наблюдала за ним. Наконец он выдавил:
— Предлагаю заключить перемирие. Я нахожу твое чувство юмора столь же отвратительным, каким ты находишь мое. И, честно говоря, не считаю, что сейчас время и место для пошлых шуток.
— А у тебя есть план?
— Я надеялся, что он есть у тебя, — последовал обескураживающий ответ.
— Как можно спросить планы, не имея информации? Если бы ты удосужился доверить мне...
— В обмен на неприкосновенность? — Джон пытливо посмотрел на меня, и, судя по всему, выражение моего лица его не вдохновило. Он упрямо покачал головой: — Ладно, пока отложим этот вопрос. Если мы не выберемся отсюда, он так и останется чисто теоретическим. Я скажу тебе ровно столько, сколько могу, не подвергая опасности...
— Себя?
— Разумеется, себя.
— Тогда ладно. Так кто у вас главарь?
— Не знаю. Честное слово! Кем бы он ни был, этот человек достаточно умен, чтобы не раскрывать свою личность перед рядовыми членами. Я что-то вроде связного, как ты могла бы выразиться. Мне известны несколько членов организации, но начальства я никогда не видел и даже не разговаривал с ним. Шеф общается со мной посредством коротких записок. Я знаю лишь, что в римскую группу входят Пьетро, Бруно, Антонио да еще несколько старых слуг, которых используют для грязной работы.
— А Луиджи?
— Луиджи? — Смит добавил в голос сарказма. — Нет, Луиджи в организацию не входит. Сама подумай! Можно сказать, что Луиджи и есть организация. Без его таланта это предприятие было бы просто невозможно.
— Жаль... Я надеялась, что мальчик непричастен...
— Ага, он должен быть тупоголовым бревном, чтобы не догадываться, что происходит. А наш Луиджи, к твоему сведению, далеко не глуп. И все же в каком-то смысле он невиновен. Для юноши это всего лишь увлекательная игра, грандиозная шутка...
— Так призрака играл Луиджи?!
— Разумеется. А ты думала кто?
— Ты.
Смит обиженно поджал губы:
— Господи, Вики, я не способен на такое ребячество! У Луиджи переходный возраст. Он на дух не переносит взрослых. С его точки зрения, любая шутка над представителем взрослого мира — дело праведное.
— Ничего удивительного, достаточно раз увидеть, как с мальчиком обращается отец.
— Все понятно! — Смит с отвращением фыркнул. — Похоже, ты пала жертвой смазливой физиономии юнца! М-да, материнские инстинкты так и норовят проклюнуться даже у самых неожиданных особ... Луиджи ненавидит отца, он находит любовные интрижки Пьетро отвратительными.
Согласно его этическим принципам, прелюбодеяние приемлемо только для молодых.
— Тогда почему он помогает вам?
— Поди догадайся. Возможно, потому, что в этой игре Луиджи играет на равных с папашей. Более того, Луиджи — куда более значимая фигура, чем Пьетро, и мальчишка прекрасно это сознает. И все же он настолько привык к постоянным нотациям отца, что даже не пытается взбунтоваться и взять над Пьетро верх.
— А о какой именно игре идет речь? У меня есть кое-какие соображения, но...
— Больше ты ничего не узнаешь, — невозмутимо проговорил Смит. — Я не собираюсь рассказывать больше, чем тебе нужно знать, чтобы ты помогла мне выбраться отсюда.
— Но ты ведь не воображаешь, будто я стану держать язык за зубами?
— Можешь говорить что угодно и кому угодно, дорогая. К тому времени я буду уже далеко-далеко, в неведомых тебе краях, а Пьетро, если у него имеется хотя бы крупица здравого смысла, уничтожит все улики.
