Мои путевые записи - Джоли Анджелина (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗

«Каждый день мы старались работать на рынке, но часто мы не могли найти работу».

Женщина объяснила: «Мы сталкивались с множеством притеснений в Кветте. В этом лагере полиция не беспокоит нас, поэтому мы более мирные. Мы просим только немного еды и помощи».

Покидая лагерь, мы видим, как въезжает грузовик с водой.

Все люди так счастливы его видеть, особенно дети, что у них такой вид, как на Рождество.

Это дает надежду на будущее. Мы остановили нашу машину и вышли, чтобы посмотреть, как раздают воду.

Большинство людей не могут платить 100 рупий за семью в месяц за воду, поэтому они пьют из ручья и заболевают дизентерией.

Плохо питающиеся дети, больные диареей часто умирают.

Они опасаются, что без дальнейшей финансовой поддержки не смогут содержать водяные помпы.

Нам показали, как работает насос. Молодые ребята стоят в стороне и смотрят с серьезными лицами. Они слушают, как мы разговариваем.

Внезапно полилась вода. Мальчики побежали под насос. Мы все улыбаемся и смеемся.

Как только я села в машину, я поняла, как сильно мне будет не хватать этих людей.

Я знала, что буду сочувствовать им, беспокоиться за них с того момента, когда увидела их лица. Как можно не сопереживать? Но я не могла предположить, что буду чувствовать себя так, как будто мы уже знаем друг друга давно и стали очень хорошими друзьями.

Когда мы смотрели друг на друга, между нами возникало взаимное понимание.

Мы делились мнениями, шутками, разговаривали о произведениях искусства, о любви к нашим мужьям, о будущем наших детей. Мы хотим чувствовать, что в нашей жизни есть цель.

Наша последняя остановка в основных пунктах здравоохранения, в лагере их два. Каждый из них помогает 10 000 беженцев. В каждом пункте работает один доктор. Всего два доктора на 20 000 беженцев: один мужчина, другая женщина.

Медицинские пункты очень хорошо организованы.

Они сдают ежемесячные отчеты в УВКБ ООН. Доктора здесь очень гордятся тем, что всем детям была сделана вакцинация.

Самая большая проблема здоровья здесь — это дизентерия среди детей и респираторные инфекции во время холодов.

Женщина-врач разговаривает с женщиной. Когда та заметила нас, она быстро закрыла все лицо шарфом, который был у нее на голове. Открытыми остались только глаза. Мы встретились с ней взглядом, пока другие здоровались с доктором. Женщина накинула на себя паранджу и совершенно неожиданно она оказалась вся покрыта большой голубой тканью, как под плащом. Это выглядело, как голубая простыня с маленькими отверстиями — очень много крошечных дырочек перед глазами.

Я хочу взглянуть на нее через эти маленькие дырочки, но не делаю этого. Я хочу улыбнуться ей, но я не знаю, будет ли это правильно. Но я все равно улыбаюсь. Я вообще не вижу ее лица, чтобы знать, как она реагирует.

Мне сказали, что сегодня день борьбы с туберкулезом. Женщина и ее брат сидят снаружи в ожидании результатов.

В маленьком белом холодильнике хранятся вакцины.

«Электричества нет, поэтому он работает от бензинового генератора».

Маленькая девочка с церебральным параличом лежит на белой простыне, а ее мать и помощник пытаются сделать ей массаж. Она лежит тихо и спокойно, когда они двигают ее ноги и руки.

Мы едем назад в Кветту. Это заняло у нас три часа. Сьюзи остановилась, чтобы сделать несколько фотографий.

Я тоже вышла. В этом Богом забытом месте нет ни тени, ни укрытия.

Я думаю о тех женщинах и детях, которые шли по этой палящей жаре два месяца. Я не могу понять, как они выжили, неся все имущество, едва имея какую-то еду. И как они находили воду?

Я не могу себе представить, как чувствуют себя беженцы, когда, придя куда-то, они слышат: «Мы не хотим принимать вас на своей земле».

В Пакистане уже насчитывается около двух миллионов беженцев. Многие предполагают, что даже больше.

Как, наверное, хорошо найти таких людей, как сотрудники УВКБ ООН, которые принимают тебя и хотят помочь, которые уделяют время тому, чтобы выслушать твою историю, зарегистрировать тебя и твою семью, чтобы вы могли получить помощь.

Представьте себе: получить еду после того, как чуть не умер с голоду.

Неудивительно, что эти беженцы так благодарны даже малому.

В течение трех часов по дороге назад мы едем в молчании по сухой земле. Здесь нет радио. У меня было много времени, чтобы подумать.

Городские беженцы в городе Кветта

В Пакистане есть три типа афганских беженцев. Первый — это те, кто пришел сюда двадцать лет назад во время войны с Россией.

Вторые пришли в 1995—1996 годах, когда началось движение Талибан.

Третьи пришли из-за нынешней войны, а также из-за засухи в течение последних трех лет.

Здесь, в городе Кветта, работают даже дети беженцев. Жизнь здесь почти не отличается от жизни беженцев в лагере в сельской местности. Единственное различие в том, что у них есть доступ к торговле, но они должны платить аренду и взносы за образование (в отличие от беженцев в лагерях).

Часто детям не позволяют ходить в школу, заставляя их целыми днями тяжело трудиться. В оперативном центре «дроп-ин» [12] дети с улицы могут учиться по часу в день. Единственное время, когда они не работают, это тот один час. Центр пытается дать им какие-то стимулы, например, хлеб и чай, чтобы они приходили.

Этот центр финансируется организациями Оксфам (Oxfam) и «Спасите детей» (Save the Children). Детей учат арифметике и основным навыкам чтения и письма. Их также учат правилам гигиены, как следить за своим телом и своим здоровьем.

Доктора говорят: «Детям необходимо учиться, так как многие из них ходят и собирают мусор — это их работа». «Когда они заканчивают основное обучение, мы даем им хлеб с чаем и одноразовую аптечку».

Я встретила маленького мальчика с большими глазами и со множеством порезов на грязных руках. Он сказал мне, что его работа заключается в собирании мусора, он получает две рупии за один килограмм мусора. Две рупии равняются двум американским центам ($1 = 63,95 рупий, а 1 рупия = $ 0,0156372).

Он улыбается и выглядит таким невинным. Он и понятия не имеет, как несправедливо происходящее с ним.

Я спросила нескольких детей, собирают ли они мусор.

Большинство подняли руки. Остальные работают с родителями на рынке.

Я спросила одного ребенка: «Ты хочешь вернуться в Афганистан?»

«Да, но там никогда не будет свободы».

«Кто хочет рассказать алфавит?»

Они все подняли руки, каждый хочет быть первым. Выбрали одного маленького мальчика. Он стоит, воспитанно сложив руки за спиной. Очень милым высоким детским голосом он начинает:

«А, Б, В, Г…»

У меня текут слезы. Но мне надо держать себя в руках. Нам надо посетить еще одну комнату.

Я стою около входа. Мне пока не разрешили войти внутрь. Я вижу кучу маленькой обуви. Я вхожу. Все улыбаются. Они все так добры к незнакомке. «Ассаляаму алейкум».

у них такая же история. Я думаю, насколько это тяжело слушать и видеть их с их ушибами, грязными рваными одеждами, порезанными пальчиками, когда они улыбаются тебе. Они дети. Они до сих пор мечтают. Все они кажутся полными надежды, это разрывает тебе сердце.

Пока мы выезжаем из лагеря, все дети выбегают, строятся у стены и машут нам на прощание. Пока мы едем в машине, я и Захида пытаемся обсудить программы и Конвенцию по правам ребенка, — но мы плачем.

За окном дети, собирающие мусор, у меня нет слов.