Банальная история - Витич Райдо (е книги TXT) 📗
— Почему бы тебе ее сейчас не положить?
— Не ляжет. За мужем ухаживать станет, совесть свою безразмерную успокаивать.
— Здорово, — совсем сник Сергей.
— Что наваял. Твоими молитвами наросло.
— Угу. Мне, значится, нужно было мило улыбаться и слушать, как этот гоблин Аньку полощет?
— Увозить ее не надо было. Держать два дня, словно в оккупации. Ты же видел, он от ревности с ума сходит. Зачем масла в огонь подливать? Кому ты лучше-то сделал? Себе? Защитил честь и достоинство сестры. Теперь у нее проблем выше макушки. Один — идиот, второй Отелло. Такое окружение и здорового подкосит… Этот абсолютно неадекватен, но ты-то зачем полез меж ними?! Ты думаешь, я не хотел ему по лицу дать? Или Андрей?
— Вот-вот. Про Андрюху-то ты и не упомянул. А ведь он здесь немаловажную роль сыграл, Гюрзу эту раскосую приволок, словно специально, стравить всех. Почему «словно»? Специально. И что? Ему-то нотации почитал, "отец родной"?
— Он сам все понял.
— А что хотел-то?
Алеша хмуро посмотрел на брата: неужели не ясно? И качнув головой, шагнул к подъезду:
— Пошли.
— А кто она такая Леха?
— У Андрея спроси.
— Угу, тайны Мадридского двора…
— Да хоть Карибского региона! Ты меня хорошо понял?
— Да, понял, понял, — Сергей щелчком отправил окурок в снег и шагнул за братом. — Только и ты запомни — десять дней на все, про все. Если этот невменяемый и после рядом с Аней жить останется, я его сам ликвидирую. Без затей. Надоели мне его выкрутасы.
— Кто бы сомневался, — буркнул Алеша, нажимая кнопку лифта. — На это у тебя всегда ума хватает.
— Опять оскорбляешь? — лениво протянул Сергей, скривив презрительную рожицу.
— Констатирую, — Алексей подтолкнул брата в лифт и шагнул сам. — Думай лучше, как Ане про этого сказать.
— А вы еще не придумали? — немного растерялся Сережа, и вздохнул, загрустив. — Не знаю.
— Вот и я не знаю.
Они посмотрели друг на друга и одновременно почувствовали озноб и страх, от одной на две головы мысли: что будет с Аней, когда она узнает про Олега?
— Леха, ты лекарства-то взял? — тихо, почти шепотом спросил Сергей.
Тот лишь отвел взгляд — толку?
Створки лифта открылись, и я увидела Андрея. И чуть дрогнула, не решаясь выйти. И шагнула, приободрившись — вместо ожидаемого укора и подозрения, в его глазах была лишь легкая печаль и, возможно, доля вины.
— Привет, малыш. Как дела? Как провела выходные? Повеселилась? — а голос — бархат. Завораживает, обволакивает — нежит.
Я шагнула к Андрею, прижалась к нему в благодарность за тепло и понимание и успокоено вздохнула: "Глупые страхи — подите вон!" Мне было хорошо у его груди — тихо и уютно. Но всего лишь минуту.
Одна единственная мысль, мелькнула в голове и, испортив очарование этих мгновений, повлекла за собой целую серию других — неприятных. "И что я за человек? Когда я вырвусь из этих сетей? Когда, наконец, обрету покой, раз и навсегда решу с кем я? Кто мне ближе? Кому я нужнее?"
Вот. Вот в этом и была ценность мысли. И я автоматически, не задумываясь, ответила — Сергею.
Отодвинулась от Андрея, мило улыбнулась ему и шагнула к дверям:
— У нас все хорошо. Пойдем. Был приказ накрыть на стол. Генерал голоден. Посетовал, что не завтракал, а сейчас время к ужину.
— Ужин это замечательно. Я тоже не откажусь.
Мы зашли в квартиру, и я сразу двинулась на кухню.
— И все же, как провели выходные? Ты так и не ответила, — голос Андрея застал меня у открытого холодильника.
— Хорошо, — мой взгляд рассеянно шарил по полкам — однако припасы мы почти уничтожили. Что выставлять на стол? Надо было заехать в магазин…
— Хорошо? — Андрей встал у холодильника, внимательно поглядывая на меня. — Где были?
— Не поверишь, — улыбнулась я, вытаскивая остатки вчерашнего ужина. — На елку ходили.
— Что за Елка? Новая группа? Я не слышал…
— Новогоднее представление для детей! — рассмеялась я, видя, как вытягивается от удивления лицо Андрей.
— И…как? — спросил с долей недоверия.
— Как в детстве.
— Нет, ты серьезно? На елку? С Сергеем?
— Что странного? Прекрасное представление.
— Чудеса. И как Серега? Детям ноги в хороводе не отдавил? Дед Мороз выжил? Снегурочка в обморок не упала?
— Нет.
— А подарки получили?
— Сережа купил. Огромный ларец с конфетами. Сейчас принесет, будем чай пить.
— А куклу он тебе купил?
Пришла моя пора удивиться. И внимательно посмотреть на брата — шутит? Или… да нет, не может же он помнить историю давно забытых дней.
— Куклу. С ванночкой, — уточнил он.
Я встала у окна, чтоб скрыть смущение, отвернулась, делая вид, что занята салфетницей.
— Так, купил? Что смолкла, малыш? — Андрей подошел и, нежно обняв за плечи, развернул меня к себе, отвел ладонью выбившийся локон, заглядывая в лицо. — Нас посетило одно и то же воспоминание? Я прав?
— Странно, что ты это вспомнил. Сергей долго напрягал память, прежде чем она выдала ему нужный файл.
— Он и сам был еще ребенком. Впрочем, дело не только в возрасте, вернее, не столько в нем, сколько во впечатлениях. Я помню все. Назови мне дату, и я отвечу, что ты делала в тот день. Что делали мы, о чем мечтали.
Его голос был мягок и тих, и вновь звал, как русалка в гиблые воды. Я прислонилась к его груди и, глядя в сумрак, сгустившийся за окном, заметила:
— Это как раз не трудно вспомнить. Мы всегда мечтали об одном: огромном доме, одном на четверых, но с очень высоким забором. Помнишь, Сергей еще рисовал дома, как замки, и вокруг пушки, окопы, часовые…
— А ты рисовала кошку с котятами, которую охраняет огромный пес неизвестной породы — уши сенбернара, морда пекинеса, конституция кавказца, взгляд голодного тираннозавра и зубы, как у рыбы-пилы, — пальцы Андрея успокаивали, ласково перебирая мои волосы.
Я невольно рассмеялась и зажмурилась, вспомнив тот рисунок — котята, собака и черное солнце с красными, как кровь, лучами.
— Представляю, что думала обо мне учительница.
— Ничего она не думала. Ей хватало остальных двадцать восемь учеников, кроме тебя. Если б не твоя привычка лезть во все споры и драки, она бы, наверное, не обратила на тебя внимание.
— Но я знала, как это сделать.
— Поэтому Алеша фактически дежурил в школе…
— Угу, пока дневник не попал на глаза отцу!
— Ты как раз закончила героические разборки с новеньким мальчиком, посмевшим по широте душевной дернуть тебя за косу. Согласись — ложкой в лоб за такую малость — средство радикальное.
Я спрятала лицо на груди Андрея и все ж не сдержалась — засмеялась.
— Смешно? Конечно, сейчас-то. А тогда, как твоя бедная учительница инсульт на рабочем месте не заработала, до сих пор загадка: мальчик на полу — лоб в кровь. Ты испарилась в неизвестном направлении с испуга.
— А ты бы не испугался? Я ведь не метилась, кинула и попала… Что это тебя на воспоминания потянуло?
— Так…Странные истории в жизни случаются. Если б он не дергал тебя за косы, ты бы не кинула ложку. И не разбила бы лоб, не получила бы нагоняй.
К чему он все это? Что еще за преступление числится за мной, кроме тех, что мне известны? Или?…Нет, он не настолько проницателен, чтоб раскрыть наш с Сергеем секрет. Вот если б он спросил прямо, я, наверное, не смогла бы смолчать, утаить. Но он не спрашивал и даже не намекал, и я молчала, малодушно радовалась тому, что ему еще неведомо, тому, что у меня есть время на рокировку, чтобы спрятаться за ферзя — Сергея.
Болезненные объяснения с братьями не для меня, не смогла бы, не смогу. А он с присущей ему прямолинейностью, на реверансы размениваться не станет. И зря. Причинить боль всегда легко, но как жить с виной за то? Как преподнести столь скандальное известие, чтобы не ввести братьев в состояние, близкое к шоку. Наверное, все же придется все сделать самой, тактично. Но после Олега.
А что я скажу ему?
