Рыцари комариного писка - Розов Александр Александрович "Rozoff" (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
- Хорошо, - Леа тоже улыбнулась, - только сразу спрашивай, если что-то непонятно.
- Я буду спрашивать, - пообещала Шошо, аккуратно сдирая шкуру со змееголова.
- Отлично! – произнес Лео, - Мы остановились на несовместимости подходов. Экологи говорят: нельзя причинять вред природной среде страны. Канал разрушит природу, это очевидно… Вот, пример перед глазами: мертвая сельва. А технократы говорят: нельзя ставить природную среду выше интересов человека.
- И как искать компромисс? – спросила Леа.
- Я, - ответил он, - предлагаю, для начала, посмотреть на экономику проекта Канала.
- Мм… Лео, а мы не утонем в куче разнородных цифр?
Леа покачал ладонями, в знак того, что не опасается этого, и торжественно объявил:
- Начнем считать. Пропускная способность Лаголаргонского канала по проекту 5 тысяч кораблей в год. Допустим, что средний корабль будет платить 60 тысяч долларов как за проход Панамского канала. Итого в год 300 миллионов долларов.
- Что-то мало, - заметила Леа.
- Да, - подтвердил он, - пропускная способность Панамского канала втрое больше. Там получается около миллиарда долларов в год. Еще столько же панамцы зарабатывают, продавая на аукционе проход без очереди. Очередь там, кстати, бывает на неделю. Но, давайте вычтем расходы по содержанию канала – минимум 200 миллионов долларов.
- Подожди! – Леа взмахнула руками, - Значит, Лаголаргонский канал будет приносить прибыль только 100 миллионов долларов в год?
- Такова арифметика, - ответил Лео, - теперь вспомним, что инвестиции превысили 40 миллиардов долларов, а строительная готовность сейчас условно примерно половина проекта. Если считать, что за 80 миллиардов долларов канал все же будет построен, то фондоотдача: восьмушка процента годовых. Значит, теоретически канал может как-то окупиться только через 800 лет. Но деньги кредитные, так что он не окупится никогда. Смысл только в том, что ключевые подрядчики распиливают бюджет проекта.
Шошо, продолжая поворачивать фиш-барбекю над огнем маленького костра, сказала:
- Мне непонятно: в чем смысл, и что они распилили?
- Я объясню, - сказала Леа, - как, по-твоему, в чем смысл монастыря Нуэва-Нуньез?
- По-моему, никакого смысла! Это глупая каменная коробка с башенкой. Ориентир для бомбардировщика. Умные люди не строят так, и не живут там, где так построено.
- Да, Шошо. Но кто получал выгоду от строительства этой каменной коробки?
- Священники, - ответила туземка, - они собирали деньги за свои рассказы про бога.
- Да, Шошо. Священники получали пожертвования, но еще до них, и гораздо больше получали фирмы, которые взялись строить этот собор за деньги общины. Община, как принято среди католиков, верила, что постройка собора принесет всем удачу.
- А! Вроде колдовства, да? – спросила туземка.
- Да, - подтвердила Леа, - примерно так. А теперь вернемся к Лаголаргонскому каналу. Представь себе, что мелкие инвесторы, объединенные в паевые фонды, это та же самая община провинциальных католиков. Они дали денег, веря, что канал принесет удачу.
- Такие дураки? – удивилась Шошо.
- Они не дураки, - поправила Леа, - но они верят тому, что видят и слышат по TV.
- Тогда совсем дураки, - вынесла вердикт туземка муи-муи, после чего подняла с огня длинный прут из стальной проволоки, на который была насажена тушка змееголова, и сделала пробный надкус. Результат ее удовлетворил: она издала характерное урчание, значившее в цивилизованной интерпретации: «леди и джентльмены, кушать подано».
…
*28. Счастье - это когда сколько угодно…
…Горячей воды и мыла. Таково было мнение Леа Варгас – исключительной чистюли. Период жизни в озерно-тростниковой деревне, в доме Кебиши, сводного брата Шошо, несколько омрачался для Леа тем, что горячую воду для мытья приходилось создавать каждый раз вручную при помощи древнего примуса и старой алюминиевой кастрюли. Другое дело – здесь, в сожженном иезуитском монастыре. Тут требуется пояснение: монастырь, построенный из дикого камня по вест-индскому стандарту XVII века, был невысоким и не очень элегантным, зато весьма устойчивым к воздействию простых огнесмесей. Партизанский капитан, метис по прозвищу Тотек в день заезда Варгасов, высказался с некоторым цинизмом: «Гринго из ЧВК обманывают заказчика: пишут в смете: напалм/Б, но заливают в цистерны дешевку: венесуэльский бензин с гудроном, поэтому поселок пеонов сгорел, а у монастыря только кровля нефа провалилась».
Короче: у монастыря был поврежден главный культовый зал, но бытовые помещения сохранили функциональность. В частности сауна-купальня с бойлером (т.н. «термы»). Теоретически, Леа (а также Шошо) не имели права пользоваться термами (монастырь Нуэва-Нуньез был мужской, вообще-то). Но практически, после авиа-налета, полного выгорания прилежащего поселка, и исчезновения припасов, весь персонал монастыря (пожилой приор Эмилиано и три молодых клирика) оказался в полной зависимости от партизан команданте Йерро. Впрочем, нетрудно было догадаться, что и до этой драмы монастырь, расположенный почти на краю болот Агбадо, был в такой зависимости от военного лидера муи-муи. К чести капитана Тотека: он не «прессовал» монастырского приора, а по-доброму попросил «на время принять трех пилигримов». Лео, Леа, и (тем более!) Шошо мало напоминали пилигримов, но пилигримы ведь разные бывают.
…
Так или иначе, после возвращения вечером в монастырь Нуэва-Нуньез из экскурсии по Мертвой Сельве, обе дамы (Леа и Шошо) двинулись в термы, а Лео был приглашен на стаканчик вина к приору Эмилиано. Ясно, что за три дня пожилой священник (обладая немалым жизненным опытом) догадался, какие пилигримы тут гостят. И у него вполне естественно возникло желание пообщаться с идейным лидером Фронта Ре-интеграции.
Обстановка – внешне строгая (такой интерьер кельи), но по сути – свободная.
На столе – терпкое, но легкое вино из местного винограда…
- Ох… - начал Эмилиано, - …Даже не знаю, чего ждать от будущего. Скажите, Лео, вы верите, что гражданская война приведет к гуманному результату?
- Я надеюсь на такой результат, - ответил фэнтези-писатель, - но, раз вы спрашиваете именно о вере, то скажу так: я верю, что любой другой путь в нынешней ситуации НЕ приведет к гуманному результату. Для всех деспотий характерно отсутствие тормозов. Деспотия никогда не скажет себе «стоп!». Она будет подминать людей, пока люди не остановят ее. А остановить ее можно только вооруженной силой. Отсюда – война.
- Мне кажется, - произнес священник, - что вы неправы. Многие деспоты ограничили собственную власть, едва исчезла угроза мятежа. Например, Франко, или Пиночет.
Лео Варгас сделал маленький глоток вина и покачал головой.
- Извините, падре, но это примеры диктатуры, а не деспотии.
- А разве это не синонимы? – слегка удивился приор Эмилиано.
- Нет, - Варгас снова покачал головой, - это очень разные вещи. Диктатура узурпирует политическую власть. Деспотия узурпирует все мыслимые формы власти над людьми, включая бытовую. Диктатура, как правило, не тронет человека, который работает или занимается небольшим бизнесом, живет, как хочет, и не лезет в политику. Но деспотия добивается от человека абсолютного подчинения, будто он - тягловая скотина. Я бы не занялся политикой при диктатуре. Но деспотия вытолкнула меня в политику.
- Лео, вы сказали: «вытолкнула»?
- Да. В момент, когда Леа и я воспрепятствовали деспотии, желавшей перекроить нашу домашнюю жизнь, мы оказались политической оппозицией, врагами системы. И далее вопрос был лишь в том, как быстро этот конфликт с системой станет силовым. Вполне могло случиться, что деспотия раздавила бы нас, как давила других. Но на ком-то она непременно должна была споткнуться. С точки зрения политологии, Леа и я – просто случайность, в которой проявилась закономерность истории.
На этот раз Эмилиано задумчиво покачал головой.
