Свет в ночи - Эндрюс Вирджиния (электронная книга TXT) 📗
– Мой отец тоже может проследить свою родословную до одной из них, – заметила я, хотя сама никогда не придавала значения подобным вещам.
– Но твоя мать была из акадийцев. Да что там, она, вероятно, была сомнительной полукровкой. Нет, – продолжала Железная Леди, качая головой, – я знаю вашу породу, такой тип людей. Ваше плохое поведение более коварно, более изощренно. Вы быстро понимаете, кто наиболее уязвим, у кого есть какая-то слабость, и вы играете на этой слабости, словно болотный паразит, – добавила она.
Мое лицо горело так сильно, что мне казалось – моя голова сейчас взорвется. Но прежде чем я смогла ответить, директриса сказала нечто такое, что дало мне возможность понять истинную причину моего вызова.
– Например, ты смогла воспользоваться слабостью моего двоюродного брата Луи и добиться от моей тетки приглашения на ужин.
Я побледнела.
– Это неправда, – выдавила я.
– Неправда? – миссис Айронвуд застенчиво улыбнулась. – Многие молодые женщины мечтали завоевать сердце Луи и стать той, кто унаследует огромное состояние, эту школу, всю собственность. Молодого слепого мужчину вряд ли можно назвать выгодным приобретением, не так ли? Но он очень уязвим. Вот почему мы так осторожно выбираем тех, кто встречается с ним. К несчастью, ты смогла произвести на него впечатление, и моя тетя ничего об этом не знала. Но не думай, что из этого что-нибудь получится, – предупредила миссис Айронвуд.
– У меня не было такого намерения. Я даже не хотела идти на ужин в особняк, – добавила я. Глаза миссис Айронвуд округлились от удивления, ее губы искривила скептическая усмешка. – Я не хотела, но мне стало жаль Луи…
– Тебе стало жаль Луи? Тебе? – Она холодно расхохоталась. – Не волнуйся о Луи, – сказала директриса. – С ним будет все в порядке.
– Нет, не будет. Это неправильно – держать его взаперти в доме, словно бабочку в коконе. Ему надо встречаться с людьми… Особенно с молодыми женщинами и…
– Да как ты смеешь с таким бесстыдством и дерзостью говорить о том, что хорошо для моего кузена, а что нет! Я не потерплю от тебя ни единого слова о нем. Это понятно? Понятно? – завизжала миссис Айронвуд.
Я отвернулась. Мои глаза наполнились слезами гнева и обиды.
– А теперь, – продолжала директриса, – раз всему кампусу стало известно – а я в этом уверена, – что ты нарушила главу семнадцатую правил поведения, то тебя следует наказать. Подобное нарушение оценивается в двадцать штрафных баллов и автоматически влечет за собой лишение всех развлечений в течение двух недель. Тем не менее, так как это твое первое нарушение и часть вины за это лежит на твоей преподавательнице, я сокращу наказание до одной недели. С сегодняшнего дня до конца срока сразу после занятий ты должна отправляться в общежитие и оставаться там во время выходных дней. Если ты нарушишь это предписание хотя бы на одну минуту, у меня не останется другого выхода, как только исключить тебя из «Гринвуда». Это отразится и на твоей изувеченной сестре.
Ледяные слезы текли по моим щекам. Губы дрожали, в горле саднило, словно я проглотила кусок угля.
– Теперь ты можешь вернуться в класс, – закончила миссис Айронвуд, захлопывая книгу.
Я встала. Ноги у меня подкашивались. Как мне хотелось наорать на нее в ответ, бросить ей вызов, сказать ей, что я на самом деле о ней думаю, но передо мной встало расстроенное лицо отца, я услышала глубокую печаль в его голосе. Это бы понравилось Дафне, подумала я. Это только подтвердило бы ее обвинения и сделало жизнь отца еще более трудной. Поэтому мне оставалось лишь проглотить мое возмущение и боль и выйти из кабинета Железной Леди.
Весь остаток дня я чувствовала себя оцепеневшей. Словно мое сердце превратилось в холодный камень. Я пережила перемены, писала работы, делала записи, переходила из класса в класс, глядя прямо перед собой, не поворачивая головы ни вправо ни влево, не проявляя интереса к разговорам.
За ленчем я рассказала Эбби, что произошло.
– Меня так разочаровала миссис Пенни, – закончила я свое повествование.
– Ее могли запугать, – заметила Эбби.
– Судя по всему, я не могу винить ее. Железная Леди может испугать стаю аллигаторов.
Эбби рассмеялась.
– Я тоже никуда не пойду в этот уик-энд, – заверила она меня.
– Тебе не надо этого делать. Не стоит несправедливо наказывать себя, если меня наказали ни за что.
– Но я хочу этого. Держу пари, что ты поступила бы так же, – мудро добавила моя подруга. Я попыталась возражать, но Эбби лишь смеялась, словно я несла околесицу. – Кроме того, я не считаю время, проведенное с тобой, наказанием, – поставила она точку. Я улыбнулась. Мне было так приятно, что за такой короткий срок у меня появился хороший друг.
Но когда я вошла в изостудию – это был последний урок на сегодня, – я чувствовала себя так, словно проглотила полную чашку головастиков. Мисс Стивенс только взглянула на меня и тут же торопливо подошла к моему столу.
– Не волнуйся, – прошептала она. – Со мной все будет в порядке. На самом деле мне гораздо тяжелее от того, что я вовлекла тебя в неприятности, чем от того, что мне самой попало.
– Я чувствую себя так же.
Мисс Стивенс рассмеялась:
– Я думаю, нам придется последовать совету Луи и начать рисовать озеро, раз уж оно на территории школы. Пока ты не получишь разрешения родителей покидать «Гринвуд», пусть будет так.
– Но только не на этой неделе, – добавила я.
– А пока у тебя есть твой набросок, сделанный у реки. Ты можешь работать над ним. – Мисс Стивенс пожала мне руку. – В любом случае от художников никто не ожидает хорошего поведения и подчинения правилам. Художники импульсивны и непредсказуемы. Для нас главное – способность творить.
Снова мисс Стивенс заставила меня почувствовать себя лучше, и я не думала о наказании и о встрече с миссис Айронвуд, пока не вернулась в общежитие и не увидела миссис Пенни, расставлявшую поаккуратнее мебель в вестибюле. Я направилась к ней.
– Я думала, что мы договорились, – бросила я ей. – Мне казалось, что мы пришли к согласию.
– Договорились? – Миссис Пенни смущенно улыбнулась. – О чем ты, Руби, дорогая?
– Я думала, что вы не собираетесь рассказывать, что я и мисс Стивенс ездили рисовать на реку, – пояснила я.
Миссис Пенни покачала головой:
– Я не говорила. Я волновалась из-за этого, но ничего не говорила. А что? – Она прижала руки к груди. – Миссис Айронвуд узнала об этом?
– Да. Меня приговорили к пребыванию в общежитии всю неделю. Никаких развлечений. Я уверена, вам скоро сообщат об этом.
– Ах, моя дорогая, – запричитала миссис Пенни. Ее руки взлетели к пухленьким щечкам, словно птицы, ищущие, куда бы приземлиться. – Это значит, что миссис Айронвуд скоро вызовет меня к себе, чтобы выяснить, почему я об этом не знала, а если знала, то почему не доложила ей. О Господи!
– Скажите просто, что я сбежала, – быстро предложила я. – Скажите, что вы ничего не знали. Я подтвержу это, если директриса спросит.
– Я не люблю лгать. Смотри, одна ложь тянет за собой другую, и так далее.
– Вы не лгали.
– Я не сделала того, что должна была. Ах, Боже мой. – Ошеломленная миссис Пенни пошла прочь.
Только когда поздно вечером я смогла поговорить с Жизель наедине в ее комнате, я поняла, что произошло на самом деле.
– Тебе здесь не нравится, правда? – спросила она после того, как я рассказала ей о встрече с миссис Айронвуд. – Может быть, теперь ты скажешь папе, что мы должны отсюда уехать и вернуться в нашу прежнюю школу. – Ее улыбка стала дьявольски слащавой. – Я все еще хочу уехать, хотя Железная Леди любит меня больше, чем тебя. Да что там, мы почти подружки, – добавила сестра со смехом.
И тут я поняла все: зачем Жизель понадобилось изображать из себя прилежную ученицу, почему она так хорошо себя вела. Сестра постаралась понравиться миссис Айронвуд, а потом выложила ей все обо мне и мисс Стивенс.
– Это ведь ты донесла, так, Жизель? Из-за тебя у меня и у мисс Стивенс неприятности.
