Вилла в Италии - Эдмондсон Элизабет (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Ученый сдался. Было бесполезно пытаться обойти такого человека, как Люциус, и, в конце концов, что такого он мог рассказать? Особенно было нечего и рассказывать. В любом случае он не выдаст никакой конфиденциальной информации.
— Оперная певица.
— Вы слышали, как она поет? У нее талант, или Воэн просто дилетантка из высшего общества, забавляющаяся музыкой, пока не подыщет себе скучного и степенного мужа?
Джордж горячо вступился за Делию:
— Не могу представить, что она когда-нибудь выйдет за скучного человека; в ней самой нет ничего скучного. Что же до музыкальных способностей, тут я не могу судить, потому что никогда не слышал ее пения. На вилле есть рояль, но, к сожалению, он расстроен.
— В самом деле? Тогда надо этим заняться. А вы сами музицируете?
— Я играю на фортепьяно. Но всего лишь любитель.
— Мы должны позаботиться о том, чтобы на вилле звучала музыка. Что вы здесь делали по вечерам?
— Читали. Немного разговаривали.
— «Вилла Данте» — место, которое должно быть наполнено голосами, музыкой и смехом. А что вы можете сказать о корнях Делии? У нее манера держаться, которую английские высшие классы носят наподобие брони.
— Дочь текстильного фабриканта. Ее отец — Лорд Солтфорд. Это не старинный титул, как я понимаю; она говорила мне, что ее дед купил место в палате лордов. Я полагаю, такое было возможно одно время, когда премьер-министром являлся Ллойд Джордж. Она родом из северной части Англии — из Йоркшира, кажется. Болела всю эту зиму: что-то с легкими или бронхит — проклятие английского климата. Ее брат погиб на войне, и еще Джессика сказала мне, что у Воэн есть старшая сестра. Это все.
— Я понял, что Джессика находится здесь, чтобы составить Делии компанию. А что еще вы о ней знаете?
— Старые добрые подруги знают друг друга со школьных лет. Кроме того, существуют и семейные связи: брат Джессики женат на сестре Делии. Думаю, что при тех матримониальных проблемах, о которых упоминала Марджори, Джессика рада находиться подальше от Англии.
— Мелдон… — произнес Люциус. — Знакомое имя. Не имеет ли ее муж отношения к политике? С военными заслугами?
— Об этом вам лучше спросить у самой Джессики; мне ничего не известно о подробностях ее замужества. Что же касается Марджори, — поспешил добавить Джордж, прежде чем Люциус успел продолжить дознание, — то о ней мне известно еще меньше, чем о первых двух. Она странная женщина; очень несчастная, довольно неуживчивая, ей трудно ладить с людьми. Ее возмущает тот факт, что Делия и Джессика принадлежат к высшим слоям общества. Сильно нуждается, и у нее нет службы, к которой надо было бы возвращаться. Определенно очень умна.
— Она производит впечатление человека умственного труда, которому пришлось самому пробиваться в жизни.
— Что ж, несомненно, это так, но не спрашивайте меня, как именно Марджори зарабатывала себе на жизнь, потому что никто из нас этого не знает. Вы видели за завтраком, как Свифт замыкается, когда затрагивается эта тема.
— А голоса, которые она слышит?
— Знаете, довольно неприятна эта ее манера высказывать все, что думаешь, — с некоторой горячностью бросил Джордж. — Никогда не знаешь, что ей придет в голову изречь в следующий момент. А привычка делать вид, будто она знает больше, чем на самом деле может знать, просто действует на нервы. Бедная женщина! Полагаю, она старается выглядеть более интересной, придать себе значимости.
— Ей незачем стараться. Она и так интересна. И я больше не стану задавать вопросов, потому что мы почти дошли до города. Должен сказать, выглядит он довольно симпатично.
— Когда попадете внутрь, поймете, что он сильно обнищал и находится на грани вырождения.
— Какой лабиринт улиц. Вы были здесь прежде, скажите: где можно найти телефон? Не знаете? Ладно.
Люциус поманил пальцем маленького худосочного мальчика, который торчал в дверях какого-то дома, глазея на них с откровенным интересом. Мальчик подбежал, и американец заговорил на беглом итальянском.
— Он нас проводит. Очевидно, нам требуется бар «Центральный», который держит его тетушка.
Бар «Центральный» располагался на главной площади под названием «пьяцца Гарибальди».
— В каждом итальянском городишке есть площадь Гарибальди, — улыбнулся Люциус. — Не говоря уже об улице Данте.
Бар оказался довольно мрачным, стены были увешаны пожелтевшими фотографиями давно забытых футбольных кумиров и уставлены бутылками, простоявшими здесь примерно с полвека. Люциус приветствовал стоящую за барной стойкой неопрятную женщину жизнерадостным «Buon giorno», а затем пустился в многословные переговоры относительно возможности позвонить.
Джордж подозревал, что мальчик привел их сюда просто затем, чтобы доставить клиентов в бар тетки. Однако оказалось, что нет. Уайлд подтолкнул ему по стойке крохотную чашечку кофе, которую заказал, и исчез в темных недрах бара. Появился он минут через десять.
— Это займет некоторое время. Телефонная связь в Италии не очень современна. Тем не менее, меня обещали соединить с доктором Кальдерини примерно через полчаса. А учитывая, что мы в Италии, это может означать все, что угодно, — от пяти минут до пары часов. Кто это? — спросил он, когда в бар бочком вошел Пьетро и Джордж приветствовал его улыбкой и взмахом руки.
— Пьетро. Работает на вилле вместе с Бенедеттой. Мы не выяснили, являются ли они мужем и женой или просто наемными работниками Беатриче Маласпины. Они, похоже, не очень-то ладят между собой — служанка гоняет его немилосердно.
— Тогда я предположил бы, что они женаты, — усмехнулся Люциус.
Он сразу же вступил в разговор с Пьетро, купил ему бокал вина и вскоре был уже полностью поглощен беседой, как показалось Джорджу, на техническую тему, хотя с таким же успехом они могли обсуждать больное колено Пьетро или погоду — на чужом языке это просто невозможно определить.
Уайлд, как будто прочитав его мысли, прервал оживленную беседу с Пьетро, чтобы ввести спутника в курс дела.
— Очень прошу меня простить, это редкая возможность поговорить по-итальянски. Мы говорили о виноградниках и винах.
Хельзингеру было приятно обнаружить, что его догадка оказалась верна, и он, осушив свою чашку кофе, принялся терпеливо ждать, когда американец закончит, либо будет вызван к телефону. Он ждал возможности несколько минут отдохнуть от энергичной натуры сонаследника — ученый уже отвык от присутствия рядом человека с подобной жизненной силой. Джордж работал под началом такого человека во время войны, но, вернувшись в Кембридж, вновь втянулся в более спокойное и неторопливое существование.
Сейчас у него было беспокойное чувство, что привычная жизнь может снова нарушиться. Хотя, впрочем, нет — ведь их пребывание в Италии скоро закончится, а тогда он вернется в свой университет, где будет принужден заставлять усталый мозг повиноваться. Быть может, пробудь он здесь не несколько дней, а несколько недель, его разумное «я» восстановило бы порядок в этой системе и он смог бы стать тем, кем был когда-то. Ему уже приходилось слышать там, в университете, шепоток за спиной: мол, он уже не тот, что был раньше. Да, когда-то Джордж Хельзингер обладал блестящими способностями; сейчас же даже как преподаватель… Студенты жалуются. Начинает фразу, замирает на полуслове и, похоже, сам не ведает, о чем только что говорил. Неудивительно, когда все время думаешь о…
Физик постарался вырваться из потока неприятных воспоминаний. Не хватало только голосов, беспрестанно звучащих в голове. Кажется, он становится похож на Марджори.
Глава факультета однажды тактично предложил наведаться к психиатру — он-де знает замечательного специалиста…
Но Джордж не имел намерения изливать душу врачам, напичканным фрейдистскими банальностями. Вместо этого он приехал в Италию, зная, что коллеги видели: он уезжает с облегчением.
Тем временем Пьетро, похоже, был очарован тем, что говорит Люциус. Ученый сообразил, что до этого он никогда не видел старика улыбающимся. Да и неудивительно: станешь ли улыбаться рядом с Бенедеттой, которая всякую минуту шпыняет тебя с таким безжалостным энтузиазмом?
