Осколки судеб - Плейн Белва (книги полностью бесплатно .txt) 📗
Ну да ладно.
– Чудесный был день, – сказал Билл, когда они выехали на шоссе. – Они все такие славные люди.
– Все они из разного теста. Семья Мег, я имею в виду. – Голос Лии был задумчивым. Наверное, хорошо иметь такую большую семью. Впрочем, мне трудно судить, у меня ее нет. Но все ее дети так не ладят друг с другом, что им лучше оставаться, как они есть – разбросанными по всей стране. Я заметила, Пол, что ты с Тимом почти не разговаривал.
– Да, после Израиля нам стало нечего сказать друг другу. Ему от меня мало пользы, да и мне от него тоже.
– Его имя приобретает общенациональную известность, – вставил Билл. – Если вся Их братия ограничится речами и призывами, то вреда от этого не будет, может, что-то даже изменится к лучшему. Я и сам сторонник свободы слова, чем больше свободы тем лучше. Но мне совсем не нравится, когда они прибегают к насильственным действиям. Все обязаны соблюдать законы. Мне не нравятся столкновения молодежи с полицией.
Пол снова подумал о сыне доктора Штерна, своем внуке. Говорил ли Штерн, в каком университете учится сын? Может, в том самом, где преподает Тим? Но как бы там ни было, а Пол надеялся, что мальчик не попадет под влияние Тима и ему подобных, не даст сбить себя с толку. В конце концов, в университетах огромное число преподавателей и студентов с самыми разными убеждениями и взглядами. Неизвестно, чье влияние перевесит. Ничего нельзя предсказать заранее. И все же мальчик не выходил у него из головы. «Он доставляет нам массу беспокойства», – сказал Штерн.
Значит, у Айрис далеко не безоблачная жизнь, приходится волноваться из-за сына и из-за самого Штерна.
Билл с Лией продолжали болтать о пустяках, а Пол, сидевший на заднем сиденье, некоторое время предавался своим мыслям, а потом задремал. Его разбудил голос Билла.
– Я не знаю, что это. Не могу точно определить, почему, но Виктор Джордан не вписывался в нашу компанию, а ты как считаешь, Пол?
– Да, мне тоже так показалось, – пробормотал проснувшийся Пол.
Позднее ему суждено вспомнить этот обмен репликами.
7
Сидевший в последнем ряду амфитеатра в лекционном зале Стив посмотрел вниз на сотни неподвижных голов. Все они, как и его собственная, повернуты в сторону человека на кафедре.
Это был молодой, лет тридцати—тридцати пяти, мужчина с румяными щеками и густой копной светлых волос. У него продолговатое, линкольновского типа, лицо, которое, увидев однажды, уже не забудешь. До сегодняшнего первого дня нового семестра, Стив видел профессора Пауэрса всего два или три раза, да и то мельком. Но он запомнил его, и вдобавок, он столько о нем слышал, что при первой же возможности записался на один из его Курсов.
Сочный приятный голос Пауэрса разносился по всей аудитории, в которой сегодня царила мертвая тишина, не нарушаемая обычным покашливанием, скрипом стульев, шелестом страниц.
– Два месяца назад я ездил в Ханой и, уверяю вас, моральный дух тамошнего населения невероятно высок. Простые люди, особенно молодежь, проявляют чудеса мужества. В сравнении с ними я почувствовал себя ничтожным. Посмотрите на свои руки, – внезапно с пафосом воскликнул Пауэрс, – да, поверните их ладонями вверх и посмотрите на них!
Озадаченные, ничего не понимающие студенты тем не менее послушно посмотрели на свои руки.
– Будущее Вьетнама да и всего мира находится в таких вот молодых руках. – Пауэрс наклонился вперед, словно хотел обратиться или даже прикоснуться к каждому в отдельности. – Ну и что же, скажете вы, – продолжал он со страстью, – я молод, я полон энергии, я понимаю, что совершается величайшая несправедливость, но что конкретно я могу сделать? Джонсон принял решение подвергнуть Северный Вьетнам бомбардировкам, жертвами которых станут миллионы невинных крестьян, но как я могу помешать этому? Единственное, что в моих силах – это выразить свой протест против происходящего. Но если люди будут открыто выступать с протестами, если они пересмотрят свой взгляд на мир и перестанут ставить во главу угла личные интересы, то и этого будет достаточно для того, чтобы в конце концов изменился мировой порядок. Не сомневайтесь, так оно и будет. Верьте в это!
Стив почувствовал, что его охватывает необычайное волнение. Кто бы мог подумать, что курс «Проблемы современности в американской литературе» окажется таким живым и интересным. Да, одно дело слушать отзывы знакомых о профессоре Пауэрсе и совсем другое – услышать его самого. Теперь понятно, почему он пользуется такой популярностью и симпатией, почему все стремятся попасть на его лекции. В нем были убежденность, энергия, энтузиазм. Они чувствовались в каждом слове, произнесенном им сегодня утром. Чем-то он напоминал Джона Кеннеди, хотя это поверхностное сходство, потому что Кеннеди по сути своей был политиком, а этот человек – просветителем. Даже не будь профессор Пауэрс так известен, размышлял Стив, любой с первого взгляда распознал бы в нем благородную натуру. В облике каждого человека есть какие-то не поддающиеся определению черты, которые помогают понять, что он из себя представляет, еще до того, как тот заговорит. А этот человек… этот человек был настоящим.
– Во Вьетнаме происходит народная революция, – говорил тем временем профессор, – к которой противоборство великих держав не должно иметь отношения. Если бы мы оставили вьетнамцев в покое, предоставив им самим решать свою судьбу, они бы установили справедливый экономический и общественный порядок и…
Прозвенел звонок. Пауэрс взглянул на часы и улыбнулся.
– Как всегда, не уложился во время. Я хотел рассказать вам о своих семинарах, но времени уже нет, поэтому скажу в двух словах. По вторникам я буду проводить дополнительные часовые семинары, своего рода углубленные дискуссии для студентов, желающих расширить круг программного чтения. Они не имеют никакого отношения к обязательным занятиям, студенты вольны посещать или не посещать их, исходя лишь из собственных интересов. Захотите получить подробную информацию, заходите ко мне в кабинет.
Пробравшись через галдящую в коридоре толпу, Стив вышел на улицу и, улизнув от друзей, с которыми он обычно шел на следующее занятие, кружным путем отправился в одиночку к корпусу естественных наук. Зима Среднего Запада, поразившая его своими свирепыми морозами, в начале января решила устроить себе передышку, и сегодня на улице была оттепель. Огромные капли дрожали на концах свисающих с крыш длинных сосулек, солнце пригревало поднятое кверху лицо. Стив целеустремленно шагал по расчищенной среди высоких голубовато-белых сугробов дорожке, хотя и полностью ушел в свои мысли.
А мысли у него в голове вертелись самые разные. На душе было хорошо. Последнее время он вообще радовался жизни, а за прошедший час это чувство переросло в эйфорию. Он чувствовал себя счастливым в колледже; студенческий городок стал для него домом. Стив быстро нашел себе друзей как среди молодых людей, так и среди девушек. Все они жили в одном корпусе и на одном этаже, так что когда ему хотелось поговорить с кем-нибудь, достаточно было пройти по коридору и разговаривать сколько душе угодно на самые заумные темы. Если же возникало желание заняться сексом, то и для этого всегда можно кого-то найти. Здесь он чувствовал себя свободным, как никогда раньше. Конечно, если когда-нибудь, как говорили вокруг и о чем, кстати, упомянул профессор Пауэрс, университеты обретут подлинную свободу, а политические системы в мире изменятся, то тогда…
Хорошо бы поговорить с ним, сказал Стив самому себе. Не часто встретишь таких людей, особенно в моем родном городе и в моей бывшей школе. Да даже и здесь, среди всех этих интеллектуалов, таких, как он, немного.
Профессор Пауэрс сидел один в своем кабинете, когда, предварительно постучавшись, Стив открыл дверь. Он приветливо обратился к юноше:
– Входи, садись. Я тебя знаю? Лицо вроде незнакомое, но я мог и забыть, есть за мной такой грех.
– Сегодня я впервые был на вашей лекции. Современная американская литература. Я и в прошлом семестре хотел записаться на этот курс, но он был уже укомплектован.
