Сломанные куклы - Кэрол Джеймс (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗

– Поняла.

Темплтон кивнула в сторону десятифунтовой купюры на столе.

– Я тут от жажды умираю вообще-то.

– «Джек Дэниэлс» и кола?

– Как ты узнал?

Она помотала головой:

– Нет, вообще-то я не хочу этого знать. Я просто хочу выпить.

Я встал, взял со стола деньги и пошел к барной стойке. Сегодня работала та же девушка, что и вчера. Мы уже говорили с ней, и я знал, что ее звали Ирена, она приехала из Польши и мужчины у нее нет. Я вернулся к столу с напитками, подал Темплтон ее виски и перелил то, что осталось от моего, в новый стакан. Затем сел, постучал кубиками льда, сделал глоток и пожалел, что курить в помещении было запрещено. Меня по-настоящему раздражало это нововведение. Алкоголь и никотин, как абрикосы со сливками, составляли идеальную пару, только не такую полезную.

– Наш Джек все-таки нарвался на штраф за неправильную парковку, – сказала Темплтон. – У него «порше».

– Но?

– Ты в курсе, что никто не любит умников?

Я поднял бровь, и Темплтон вздохнула:

– По информации Управления транспортом, он водит пятилетний серебристый «форд мондео». Но он перебил номера, так что по ним его не опознать. Но это ты и так знал. Так почему ты ушел из ФБР, Уинтер?

Темплтон смотрела в упор, не сводя с меня голубых глаз. Было очевидно, что она собиралась получить ответ во что бы то ни стало. Я медленно отпил из своего стакана.

– Раньше ты избегал ответа на этот вопрос, потому что мы плохо друг друга знали.

– А теперь мы знаем друг друга намного лучше!

– Сегодня мы много времени провели вместе и много общались – гораздо дольше, чем большинство женатых пар. К тому же я рассказала тебе, почему пошла работать в полицию. Quid pro quo [3], Уинтер. Это справедливо.

Отдаленное эхо того проклятия, которое отец медленно прошептал тогда, прокатилось у меня в голове. «Мы одинаковые». Простой ответ показался мне более подходящим вариантом в данный момент. Я аккуратно поставил стакан на стол.

– Руководство не было согласно с некоторыми моими методами. По их мнению, я шел на неоправданные риски. У меня была репутация непредсказуемого человека, а в такой организации, как ФБР, где в основе – командная игра, непредсказуемых долго не терпят. Я ушел, не дожидаясь, когда меня попросят уйти.

– Ты правда рисковал больше, чем нужно?

– Я делал то, что считал нужным сделать для выполнения задания. То же самое я делаю и сейчас.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Я раскрывал дела, – ответил я. – Я ловил преступников. Какие методы я при этом использовал, не должно было никого волновать.

– Конечно, должно! Представь, что полиция не руководствуется никакими правилами. Тогда это не полиция, а линчеватели какие-то.

– То есть ты, как я понимаю, всегда работаешь по правилам. Думаешь, я поверю, что ты ни одного раза не отошла от инструкции, чтобы добиться результата?

Темплтон заколебалась. Она открыла рот, чтобы заговорить, и передумала.

– Наверняка ты ходила в обход правил. Нет ни одного полицейского, кто бы этого не делал. По крайней мере, ни одного мало-мальски приличного полицейского. Я не утверждаю, что правила совсем не нужны, но они не должны быть настолько жесткими, чтобы мешать нам работать.

– И кто же будет решать, где пройдет черта?

– Черта пройдет на уровне здравого смысла и совести. И я официально готов заявить, что не жалею ни об одном решении, которое я принял. Ни о чем не жалею. Сплю, как ребенок.

– Ты врешь. Нет ни одного полицейского, который не желал бы что-то сделать по-другому, хотя бы один раз.

Я ничего не ответил, и Темплтон победно улыбнулась с видом «я же говорила» и взяла свой стакан с виски.

– Что-то тебя беспокоит в этом деле, Уинтер. Что именно?

– А кто говорит, что меня что-то беспокоит?

– Джек-головорез и его подружка все еще на свободе. Пока они не пойманы, покоя тебе не будет. По-другому ты не можешь. Так что признавайся, о чем именно ты думаешь?

– О том, что они лоботомируют жертв.

– На брифинге ты сказал, что лоботомия – это компромисс. Доминирующий сообщник хочет убивать жертв, а номер два хочет, чтобы они жили. Мне это кажется разумным.

– Да, это разумно, – согласился я. – Но я целый день думаю об этом, и чем больше я думаю, тем больше уверен, что что-то упустил.

– Может, ты перебрал с анализом ситуации?

– Нет. Лоботомия – это ключ к разгадке всего дела.

– Тогда какие у тебя есть мысли?

– В этом-то и проблема. На данном этапе у меня не осталось ни одной мысли.

– Как это – ни одной? Ни половинки, ни четвертинки?

– Ни единого шевеления, – подтвердил я.

– То есть в этом твоем мозге размером с земной шар ничего не варится?

– Ничего, – вздохнув, покачал головой я.

– Напомни, какой IQ у да Винчи?

– Я тебе никогда его и не говорил, так что как я могу его напомнить?

Темплтон нахмурилась и строго посмотрела на меня.

– Двести двадцать, – ответил я.

– И он был умнее тебя, – подытожила она.

– Намного, – признал я. – Но не забывай, это только экспертная оценка.

Темплтон отпила виски и улыбнулась мне из-за стакана.

– И все-таки тебя до безумия раздражает этот факт!

35

– Номер пять, сходить в ведро.

Металлический голос Адама разнесся по комнате, отскакивая от стен, и у Рэйчел в голове застучало. Она часто заморгала, чтобы глаза привыкли к темноте, стряхнула с себя одеяло и поднялась с матраса. В ногах была тяжесть и легкость одновременно. Она понимала, что идет, но походка была больше похожа на движение против хода эскалатора. Как во сне, она прошла через всю комнату, спустила спортивные штаны и трусы и присела над ведром. Затем встала, натянула штаны и стала ждать дальнейших инструкций.

– Номер пять, принести ведро к двери.

Рейчел пронесла ведро через всю комнату и поставила его ручкой к двери, как ей было сказано. Адам очень четко проинструктировал ее в первый раз, когда они проходили через процедуру с ведром. Настолько четко, что Рэйчел поняла, как много времени он посвятил проработке инструкции, и что любое ее нарушение повлечет неминуемое наказание. Ей и не требовалось никакой дополнительной мотивации для безоговорочного следования командам – ран на спине было более чем достаточно.

– Номер пять, подойти к креслу.

Рэйчел посмотрела на кресло, и внутри у нее ничего не шелохнулось: на этот раз пульс не взлетел до небес, ее не прошиб холодный пот и не бросило в дрожь. Обычно при одном только упоминании о кресле она впадала в панику. В этот же раз она была словно окутана каким-то облаком спокойствия, ощущением, что у нее хватит сил перенести это, что бы ни произошло.

Это действие наркотиков! Эта мысль медленно всплыла откуда-то из глубин сознания, и то, что ей потребовалось столько времени, чтобы додуматься до этого, только подтверждало ее правоту. Значит, Ева что-то подсыпала в еду. Другого объяснения не было.

– Номер пять, подойти к креслу, или будут последствия.

Рэйчел подняла голову на ближайшую камеру и несколько мгновений смотрела в ее глазок – сбитая с толку, дезориентированная, не понимающая, куда ей идти и где она находится. Потом она вспомнила: кресло! Она должна идти к креслу. Рэйчел вышла на середину комнаты и приготовилась сесть, но тут вновь опять раздался металлический голос Адама.

– Стоп!

Она замерла, держа руку на запятнанном кровью подлокотнике.

– Номер пять, снять одежду.

Потребовалось время, чтобы приказ дошел до сознания Рейчел, преодолел туман в голове. Она начала раздеваться.

– Номер пять, сложить одежду аккуратно.

Она присела и стала исполнять этот приказ. Каждое движение давалось ей с большим трудом, руки двигались медленно, отказываясь подчиняться слабым командам мозга.

– Номер пять, сесть в кресло.

Рэйчел села. Касаться кожей виниловой обивки было холодно, но она почти не замечала этого. Она слышала, как открылась дверь и в комнату вошли, слышала, как ведро сменили на новое. Рэйчел не стала поворачивать голову, она и так знала этот привычный ход вещей. В ее нынешнем состоянии ей было абсолютно все равно. Она не сопротивлялась, когда Адам пристегнул ремнями руки и ноги, и даже не дернулась, когда впервые он застегнул ремень вокруг головы. Она ощутила мягкое прикосновение кожаного ремня к своему выбритому черепу. Адам проверил, хорошо ли застегнуты ремни, и ушел.