Во всем виновата книга – 2 - Джордж Элизабет (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
– Да, сэр, – ответил я с необъяснимым уважением.
Детектив был не брит и одет в застиранную серую толстовку с капюшоном, он не выглядел как типичный полицейский, и это мне понравилось, придало куда больше уверенности, чем придала бы стандартная голубая форма. Я не жаловал полицейских примерно так же, как священников (за исключением отца), но этот детектив в потертых джинсах был парень что надо.
Он задавал почти те же вопросы, которые я слышал раньше из соседней комнаты. Принимал ли мой отец людей, в чьих семьях отмечались случаи домашнего насилия, или склонных к агрессии? Угрожал ли ему кто-нибудь? Случалось ли так, что мама или покойный – терпеть не могу это слово – видел у дома или церкви незнакомцев, тех, кто не принадлежал к числу прихожан? А что насчет звонков в неурочное время или писем с угрозами?
Мама отвечала так же, как в первый раз, но, когда детектив спросил, был ли кто-нибудь из церковных работников уволен в последнее время, внезапно спохватилась:
– Постойте. Я припоминаю несколько поздних звонков незадолго до Дня Всех Святых.
– Кто звонил?
– Не знаю. Преподобный сам на них отвечал, а когда я его спросила, сказал, что ошиблись номером.
Мама всегда называла отца «преподобным». Многие считали это странным, но я привык к такому обращению с раннего детства, и для моего уха оно звучало естественно.
– И как вы отреагировали?
Вопрос сбил маму с толку.
– Легла спать.
– Утром вы это не обсуждали?
– Нет, мне нужно было готовить завтрак, отправлять мальчиков в школу и заниматься другими делами. Преподобный не придал звонку большого значения, и я не стала.
Детектив осторожно прощупывал почву:
– Сколько раз повторялись эти анонимные ночные звонки?
– Раз пять. Но я не говорила, что они были анонимными. Просто преподобный о них не распространялся.
Детектив неожиданно обратился ко мне:
– Как себя чувствуешь, сынок?
– Держусь.
– Маме помогаешь?
– Стараюсь, – ответил я, недоумевая, зачем он задает такие нелепые вопросы. – Вы ведь знаете, что папу убили?
Пришла его очередь быть застигнутым врасплох.
– Доказательств у нас нет. Скорее, несчастный случай. Он споткнулся и упал, как это ни печально. Несчастные случаи происходят куда чаще убийств.
– Его убили, – настаивал я, твердо глядя полицейскому в глаза. – Совершенно точно!
– Лиам! – с укоризной произнесла мама.
– Ничего, – ответил детектив. – Пока не вынесен окончательный вердикт, ваш сын имеет право на свое мнение. Мы наведем справки об этих поздних звонках. Если вспомните еще что-нибудь, свяжитесь со мной. Я оставлял вам свой номер, – закончил он, поднимаясь.
Я проводил его до автомобиля, темно-синего «шевроле» без опознавательных знаков.
Напоследок детектив спросил:
– Между нами, Лиам, почему ты так уверен, что твоего отца убили? Просто наитие или что-то еще?
Я задумался, стоит ли рассказывать об отцовских долгах, обо всех, кто терпеливо ждал, пока церковь не соберет достаточно денег, и о тех, кому терпения не хватало. Но я предположил, что органы правопорядка и без того знают о темной стороне отцовских дел – и занимаются ею прямо сейчас.
– Понимаете, – беспомощно ответил я, – есть вещи, о которых вы просто знаете.
Сейчас мне ясно: он знал, что я ничего не знал.
В течение нескольких дней после визита детектива в голове у меня вертелось библейское изречение: «Око за око, зуб за зуб». По необъяснимой причине оно так прочно укоренилось в моем сознании, что даже фантазии об Аманде, несколько раз навестившей нас после гибели отца, – целомудренной девушке, чьи невинные глаза, я был уверен, скрывали непробужденную чувственность, – отошли куда-то в сторону. Я был одержим новой страстью, совсем не любовной, и мне было не по себе. Я, безусловно, предпочитал Аманду Книге Левит, но Ветхий Завет крепко вцепился в меня своими когтями, и я даже принялся искать в одной из отцовских Библий эту фразу, чтобы понять ее значение. Подозреваю, впрочем, что отец осудил бы жажду мести, проснувшуюся в его старшем сыне, и требовал бы для преступника – если его найдут – справедливого суда.
Если бы мама увидела, как я сижу с Библией короля Иакова и азартно просматриваю ее книги и стихи в поисках мстительного изречения, то наверняка обрадовалась бы. Но меня должны были по-прежнему считать гордым и независимым, поэтому я всегда дожидался, когда в доме погасят свет и те двое, что теперь составляли мою семью, отправятся спать. Получив свое наследство, я решил, что текст во всех Библиях окажется одинаковым, и для чтения схватил первую попавшуюся – среднего размера, в пятнистом кожаном переплете. Однако, к моему удивлению, под обложкой я встретил заголовок на непонятном мне языке – кажется, немецком. Не заглядывая дальше, я закрыл книгу и поставил на полку. Зачем моему здравомыслящему, носившему галстук даже при подстригании лужайки отцу оставлять мне Библию на немецком и вообще иностранном языке? Может, он спятил незаметно для меня?
Затем я взял том побольше, на корешке которого хорошими, старинными буквами было написано по-английски: «Священное Писание». Усевшись на кровать, я положил книгу на колени, открыл оглавление – как методист, я был весьма методичен – и, миновав Бытие и Исход, дошел до Левита, где вскоре обнаружил искомую фразу. Комментарий внизу страницы подтверждал смысл изречения: «Как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать». Левит, 24: 20, отослал меня к Исходу, 21: 24, который, в свою очередь, ссылался на Второзаконие, 19: 21, – видно было, что все эти ветхозаветные ребята находились на одной волне, когда речь шла о возмездии. Отсюда я направился к Матфею, 5: 21, где, как я уже знал – отец часто обращался к этому стиху, – на смену суровым и практичным ветхозаветным рекомендациям приходила мягкая, «возлюби-врага-своего» философия Нового Завета. Я не верил во всю эту чепуху и без лишних раздумий присоединился к стороне, вооруженной огнем и мечом: здесь сыграли роль и внезапная, необъяснимая гибель отца, и самые жесткие из моих приставочных игр. А потом я решил проверить, получится ли у евангелиста Матфея переубедить меня.
Я открыл Библию примерно на середине. От увиденного у меня отвисла челюсть. Прямо посреди книги кто-то аккуратно вырезал ячейку, которую нельзя было заметить, не подняв обложку. Сотни страниц были изувечены, если можно так сказать, чтобы в сухих бумажных внутренностях появилось место для другого тома. Не понимая, что мне делать и как поступить с находкой, я вынул книгу, нечестивый эмбрион, помещенный в Библию. Отложив Писание, я раскрыл небольшую книгу – осторожно, словно ученый, вступивший в контакт с инопланетным существом.
Оказалось, что она написана на латыни, которую я, в отличие от немецкого, немного понимал, пройдя мучительный годичный курс в средней школе. До того момента я и не думал, что полученные знания могут мне пригодиться. Моего скромного словарного запаса хватило, чтобы понять: симпатичная карманная книжица напечатана в 1502 году в Венеции неким Альдом Мануцием. На последней странице красовалась потрясающая издательская марка – дельфин, обвивающийся вокруг якоря, – но главная неожиданность поджидала меня впереди. Я был настолько потрясен, что начал задыхаться. Пришлось воспользоваться ингалятором. Поиск в Интернете показал, что найденная в отцовской Библии книга – первое, так называемое альдинское, издание «Божественной комедии» Данте. Но мой приступ случился не только из-за этого. Пробежав глазами по экрану планшета, я прочел, что эта книга – одна из важнейших в истории книгопечатания, первое издание Альда Мануция, ставшее доступным широкой публике. Примечателен был и формат издания, благодаря которому книгу можно было носить с собой так же, как мои непотребные романчики в мягкой обложке. Мне стало еще приятнее, когда выяснилось, что сейчас, пять веков спустя, она стоит больше двадцати тысяч долларов.
Потрясенный, ошеломленный, взволнованный, я принялся думать о том, где спрятать это сокровище, пока не осознал, что лучший тайник – тот, в котором я ее нашел. Упрятав драгоценного Иону обратно в чрево китовое, я поставил Библию на полку, сунул планшет под подушку и погасил настольную лампу, при свете которой читал. Из окна криво улыбался месяц – так же, должно быть, улыбался и я, думая о чудесной находке. Аманда, свет моей жизни, огонь моих чресел, – разумеется, читать «Лолиту» я пробовал, но так и не осилил ее – уступила Данте Алигьери в борьбе за мои предсонные мысли. Мой разум кипел и бурлил, порождая множество вопросов, на которые требовалось найти ответы.
