Мадемуазель Шанель - Гортнер Кристофер Уильям (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Правда? — недоверчиво спросила я.
Она кивнула:
— А вы выйдите из мастерской, тогда сами увидите. Всем страшно любопытно узнать, кто такая эта Габриэль Шанель.
— Я… я не люблю общаться с покупателями, — запинаясь, пробормотала я, хотя мы с ней уже не раз обсуждали эту тему.
Она частенько напоминала мне, что обычно в салонах модельеры лично обслуживают своих клиентов, подают им кофе, пирожные, всячески угождают. Женщина способна провести в ателье целый день, и кутюрье мертвой хваткой вцепляется в своих клиенток, заставляя носить только его модели.
— Вам обязательно надо научиться этому. Или хотя бы не показывать, что это вам не нравится. Хотите достичь успеха — делайте так, чтобы вас видели. Покупательница желает видеть руки, создавшие то, что она покупает.
— Но условия диктует только она, — парировала я. — Даже Пуаре при всем его влиянии никогда не удостоится приглашения в ее дом, никогда не будет представлен в ее обществе. Как только покупательница покидает его ателье, он для нее больше не существует.
— И тем не менее он всегда рядом. Лично наблюдает, даже когда примерка без корсета.
Звякнул колокольчик, и Люсьена вернулась в магазин.
— Подумайте об этом, — бросила она через плечо, призывая меня к благоразумию. — Он оказывает на них влияние, даже когда отсутствует. Нужный человек в нужное время и с правильным подходом может оказать большее влияние, чем вы себе представляете. Хотите добиться того же?
Я изумленно смотрела ей вслед. Да, хочу. Больше всего на свете. Но держать свое ателье, к моему глубокому смущению, оказалось совсем не то, что я себе воображала прежде. Исполняя заказы, я работала не покладая рук. Люсьену мне сам Бог послал, ей удалось переманить двух помощников Мейсона Льюиса, они помогали в нашем производстве, но мы с ней постоянно и яростно спорили обо всем: о ценах, фасонах, методах торговли и демонстрации изделий. Мне хотелось продавать как можно больше шляпок. Когда Эмильена с толпой своих подруг приходила к нам — о, эта милая Эмильена с ее неизменной веселостью и способностью подбодрить и утешить! — я позволяла им брать сколько душе угодно, рассуждая так: если все будут видеть их в моих шляпках, то и другим тоже захочется. Одна из ее подруг, актриса, даже на сцене играла в моей шляпке, и об этом писали в популярной газете «Comeodia Illustre»; и конечно, такая бесплатная реклама должна была принести свои плоды.
— Да, — бушевала Люсьена, — конечно, обязательно принесет плоды! У нас появится толпа всяких там актрисок, у которых нет настоящего вкуса, но которые хотят получить все даром. У нас что, благотворительный фонд? Последняя проверка бухгалтерской книги показала, что у нас нет денег не только на материалы, но и на зарплату мне и вашей сестре.
Мы препирались с ней, как уличные торговки, кричали так, что Антуанетта не выдержала и тоненьким голосом запела песенку, которую когда-то я исполняла в кафешантане в Мулене, и мы сразу же замолчали.
— «Я потеряла моего бедного Коко, Коко, мой миленький песик, — пела она, — потерялся неподалеку от Трокадеро. Вы, случайно, не видели моего Коко?»
Я расхохоталась, согнувшись пополам, Люсьена, сдерживая смех, прижала ладонь к губам, и вдруг мы все трое грянули хором: «Ко под Тро… Кто видел моего Коко?»
Однажды вечером мы с Боем сидели в «Кафе де Пари», и он наконец удосужился спросить, как идет мой бизнес.
— Чудесно, — ответила я. — Зарабатываю кучу денег, появилось много знакомств. Все идет как по маслу, успевай только работать в мастерской и выписывать квитанции.
Я не хотела признаваться, что не высыпаюсь, что могу уснуть прямо за столом, уронив голову в тарелку с супом, что ноги мои покрылись волдырями и болят, а пальцы на руках не разгибаются, и мне кажется уже, что у меня не руки, а птичьи лапы. Все должно быть или хотя бы казаться просто чудесным. Сам-то Бой, похоже, легко шел от успеха к успеху, а потому не поймет, насколько я ошеломлена.
— Это правда? — Он разглядывал меня без малейшей тени улыбки на губах. — Коко, почему ты меня обманываешь? Я внес гарантийный залог на твой банковский счет, чтобы покрывать расходы магазина, и мне предоставляют официальный отчет о балансе. Ты опять превысила кредит, в пятый раз за несколько месяцев.
Сердце мое гулко застучало, тошнота подкатила к горлу.
— Как такое могло случиться?
— Такое бывает, — сухо ответил он, — когда мы тратим больше, чем зарабатываем.
— Но я… я же каждую неделю кладу на счет деньги. И банк не стал бы мне выдавать, если бы их у меня не было.
Он вздохнул:
— Они выдают тебе деньги, радость моя, потому что я их даю. Твои вклады не покрывают расходов. Их едва хватает на жалованье мадам Рабате.
— Значит, ты хочешь сказать… я тебе задолжала?
Он посмотрел прямо в мои наполненные ужасом глаза. Я отодвинула стул, шатаясь, отошла от столика, стоящего посередине заполненного ресторана, схватила пальто и шляпу и выбежала на улицу. А там лило как из ведра, стояло осеннее ненастье, превратившее город в болото. Я побрела по улице, ослепшая от дождя и текущих по лицу слез ярости. Я не слышала, что он идет за мной, не воспринимала его криков, пока он не схватил меня за руку и не развернул лицом к себе. Мокрые волосы прилипли к его голове.
— Коко, прекрати сейчас же! Будь благоразумна. Это всего лишь бизнес.
— Да, но это мой бизнес! — Я выдернула руку. — Мой! Мой, понимаешь? Я не хочу быть содержанкой у тебя или у кого другого, все равно. Я не об этом тебя просила. И мы с тобой так не договаривались.
Он стоял не двигаясь, и потоки дождя лились ему на плечи.
— Я же говорил, что буду помогать, если ты позволишь. Не хочешь помощи, так и скажи.
— Помогать? — Я рассмеялась, и смех получился отвратительный, грубый, мне вдруг стало ужасно стыдно, когда я поняла, что променяла одну золотую клетку на другую. — Однажды ты сказал мне: все, что человек не заработал сам, ему не принадлежит, что это всегда можно у него отобрать. Не это ли означает твоя помощь? Выходит, ты можешь закрыть мое ателье, когда только тебе захочется, да?
Глаза его потемнели, и я поняла, что Бой тоже разозлился, а это с ним бывало редко, но если бывало, успокоить его было нелегко.
— Ты меня очень обидела. А что еще хуже, ты обидела нас обоих. Не можешь вести дело как надо? Не получается? Прекрасно! Ты и не должна это делать. Найми бухгалтера. Делай только то, что у тебя получается лучше всего, а цифрами пусть занимается тот, кто знает, как с ними обращаться. Но чтобы я никогда больше не слышал, что я у тебя собираюсь что-то отобрать. Я этого не потерплю!
Я сразу размякла, промокшая одежда всей тяжестью давила на плечи, мне стало дико холодно от непрерывно льющихся с неба потоков воды.
— Ничего подобного я не говорила, — промямлила я и отвернулась.
— Нет, говорила. Я же сказал тебе: я не Бальсан. То, что я даю, ты потом вернешь. Я уверен. Хочу только, чтобы до тебя это дошло. Чтобы ты поверила мне. Не важно, сколько я вложу денег, главное, ты веришь в свой талант и говоришь искренне.
Я закусила дрожащую губу:
— Я все верну. До последнего сантима.
— Надеюсь. — Он задумчиво посмотрел на меня. — Ты очень гордая, таких, как ты, я еще не встречал, но не забывай: ты все равно всего лишь женщина. И хотя я люблю тебя за это, твоя гордыня принесет тебе много страданий.
Всего лишь женщина… Неужели он смотрит на меня такими глазами? Видит перед собой беспомощное создание, которое во всем от него зависит? Было страшно даже подумать об этом. Он такой же, как Бальсан, только Бальсана я не любила, а в него влюблена, и против этого у меня нет никакой защиты.
Бой обнял меня и повел обратно к машине. Когда на следующий день я пришла в ателье, то собрала весь персонал:
— Я не могу швыряться деньгами направо и налево, они не растут на деревьях. С этого дня я лично буду следить за всеми расходами. И еще, — добавила я, бросив быстрый взгляд на довольное лицо Люсьены, — бесплатных шляпок больше не будет.
