Наследник Клеопатры - Брэдшоу Джиллиан (книги бесплатно читать без .txt) 📗

– Должно быть, так и есть. Но зачем сторониться женщин? Цезарион снова покраснел.

– Все, что прибавляет влаги в тело, все, что охлаждает его, вредно для меня. Контакт с женщиной увлажняет тело.

– Но ты же сам сказал, что от жары тебе стало хуже. Цезарион пожал плечами.

– Похоже, что так. Наверное, дело в том, что любое чрезмерное воздействие плохо, поскольку оно нарушает естественное равновесие в теле.

Ани такой ответ не удовлетворил.

– Мне все же кажется, что, будь ваши доктора правы, об этой болезни слыхом не слыхивали бы в пустыне и, наоборот, в болотистых местах люди болели бы ею так же часто, как лихорадкой. Сдается мне, они не до конца поняли, что это за недуг. Как бы там ни было, я буду молиться богам, чтобы они хранили тебя во время путешествия. А пока... – Египтянин встал на ноги, подняв с земли скомканную оранжевую хламиду. – Пойду в склад – поищу, нет ли чего, что пришлось бы тебе по душе.

Неожиданно для самого себя Цезарион почувствовал неловкость. В глубине души он понимал, что это хорошая хламида – во всяком случае, она была сделана из добротной ткани, выкрашена дорогими средствами, – и Ани проявлял большую щедрость, предлагая ему эту одежду.

– Не надо, не ходи, – поспешно произнес он. – Я... Просто это... не то, к чему я привык. Но думаю, что смогу привыкнуть. Вернее, мне придется привыкнуть.

Ани в растерянности смотрел на него, не говоря ни слова.

– Эта хламида вполне подойдет мне, – продолжал Цезарион. – Если ты говоришь, что в ней будет хорошо в дороге, я тебе верю. Я прошу прощения, если был неблагодарен.

Как только Цезарион произнес эти слова, он тут же почувствовал стыд, хотя и не мог понять, то ли ему было стыдно оттого, что он извиняется перед погонщиком верблюдов, то ли ему действительно стыдно перед человеком, который был так к нему добр.

ГЛАВА 5

Мелантэ беспокоилась об отце. Он выехал из Коптоса вечером, двадцать девять дней назад. То было время половодья, и Нил разлился по всей округе, превратив город и близлежащие деревни в острова, забитые грязью и оказавшиеся посреди мелкого коричневатого озера. Но вот уже и река вернулась в свои берега, а отец до сих пор не приехал.

Тиатрес сказала, что вчерашний день был самым ранним сроком для его возвращения и, может быть, он не приедет еще в течение нескольких дней. Но на самом деле она волновалась ничуть не меньше, чем сама Мелантэ. Через несколько дней после отъезда отца по той же дороге, в сторону моря, отправились варвары – целый отряд вооруженных в доспехи римлян, внешний вид которых не сулил ничего хорошего. Они вели нескольких верблюдов с поклажей, а какой-то грек показывал им дорогу. Когда Мелантэ услышала об этом отряде, она первым делом с ужасом представила, как они встретят на дороге ее отца. А если они убьют его? Но затем, поразмыслив, она убедила саму себя в том, что римлянам ни к чему убивать его, ведь он им не враг. Они просто отнимут у него все. В таком случае отец вернется домой раньше, без льняных одежд, которые вез на продажу, и без специй, которые собирался купить в Беренике. Но все-таки он будет дома.

Только домой отец пока не приехал, хотя отряд римлян вернулся в город три дня назад. Они привели с собой много пленных греков. Их военачальник объявил на рыночной площади о том, что они захватили лагерь молодого царя Птолемея Цезаря, а самого царя уже нет в живых. Римские легионеры привезли с собой урну с его прахом и на носилках пронесли ее по всему городу, положив сверху царскую диадему, а рядом – пурпурный плащ, принадлежавший царю. Младший брат Мелантэ Серапион, которому удалось поближе протиснуться сквозь толпу, рассказывал, что на плаще была кровь.

Мелантэ стало плохо при мысли о том, что ее отца могли схватить в безлюдной пустыне. Она хотела уже пойти к римлянам и спросить, не встречался ли им по дороге караванщик из Коптоса, но Тиатрес запретила ей это делать.

– Ани вернется, – твердо сказала она Мелантэ. – Он никак не мог оказаться рядом с лагерем царя. Если римляне преследовали Цезариона, то им дела не было до каравана. Нам нельзя идти и расспрашивать римлян – кто знает, что эти варвары могут с нами сделать. Нет, нам нужно оставаться дома и ждать Ани.

Тем не менее в тот же вечер она пошла в храм Изиды и принесла богине в жертву корзину лепешек и ожерелье, молясь о благополучном возвращении мужа домой.

Сейчас римляне уже уехали из города. Целая флотилия поплыла вниз по реке, увозя с собой добычу, пленных и урну, завернутую в пурпурный плащ. А отца все еще не было. В то утро Мелантэ проснулась с неприятным предчувствием, что вот-вот разразится какая-то беда. Она с тоской думала о том, что ей остается только сидеть и горько смотреть на утоптанный двор.

Но после завтрака Тиатрес неожиданно сказала ей:

– Мелантэ, ты не сбегаешь на рынок? Может, появились какие-то новости.

Мелантэ вскочила и с благодарностью обняла ее. Мачеха была всего на десять лет старше нее и поэтому стала для падчерицы нe столько матерью, сколько старшей сестрой. И сейчас она проявила настоящую доброту, дав девушке это простое поручение, несмотря на то что ей самой нестерпимо хотелось пойти на рынок. Мелантэ быстро схватила свой пеплос [19] и позвала Термутиону, одиннадцатилетнюю девочку-рабыню, жившую с ними, чтобы та пошла вместе с ней. Было тихое солнечное утро, и они обрадовались возможности выйти в город, лишь бы не находиться в тягостной обстановке, царившей в доме.

Из-за жары в воздухе стоял тот особенный запах испарений, который поднимался от земли после того, как с нее сошла вода. Их дом располагался примерно в километре от Коптоса, и, хотя девочки старались обходить многочисленные лужи, к тому моменту, когда они подошли к рыночной площади, их одежда и ноги были в грязи. Обычно, прежде чем показаться на площади, Мелантэ старалась отмыть ноги от грязи, потому что могла встретить там одного юношу, которому она нравилась. Но сейчас ей даже в голову не пришло сделать это.

На площади почти никого не было, не считая небольшой кучки людей, столпившейся возле здания таможни, где обычно вывешивали объявления для народа, а цирюльники и продавцы воды обменивались сплетнями. Мелантэ подошла к ним.

Уже издалека девушка увидела, что на стене висит новое объявление, написанное большими черными буквами на широком листе папируса. Однако среди собравшихся там горожан она заприметила высокую фигуру Аристодема, который раньше был самым главным заказчиком у отца, и решила не подходить ближе, пока тот не уйдет. Наверняка ему уже известно, что отец поехал в Беренику вместо него. Аристодем был самым богатым и влиятельным человеком в округе, и вряд ли ему понравилось самостоятельное решение ее отца.

Однако не тут-то было. Аристодем, высказавшись по поводу прочитанного объявления, обернулся, чтобы посмотреть, как все остальные восприняли его замечание, и, конечно же, увидел Мелантэ, которая, застыв в нерешительности, остановилась неподалеку от толпы.

– Ага, – нарочито растягивая звуки, произнес Аристодем. – Ты ведь дочка Ани?

Высокого роста, с длинными руками и ногами, он, казалось, постоянно находился в полудремотном состоянии. В его словах всегда сквозила презрительная насмешка. В любой ситуации Аристодем непостижимым образом умудрялся выглядеть изысканно. Даже сейчас, несмотря на то что подол его бело-голубого гиматия был запачкан, а ноги были такими же грязными, как и у нее самой, он выделялся на фоне собравшихся обывателей своей импозантностью. Мелантэ почтительно склонила голову и краем пеплоса закрыла лицо – некоторая степень скромности приличествует девушке на выданье; кроме того, это довольно удобный способ скрыть истинное выражение лица.

– Да, господин Аристодем, – кротко ответила Мелантэ, подумав, что было бы лучше, если бы вместо нее пошла Тиатрес. Во всяком случае, Аристодем не стал бы расспрашивать мачеху: она не говорила по-гречески, а землевладелец ни за что не стал бы изъясняться на просторечии. Все знали, что Ани разговаривает со своими детьми на греческом и платит за их обучение.