Зельда Марш - Норрис Чарльз (бесплатные серии книг .txt) 📗
Он, разумеется, шутил, хотел просто подразнить, ее, но Зельда потом задала себе этот вопрос не в шутку, а серьезно.
Каждую неделю появлялась на столике у кровати и таяла с быстротой, угнетавшей Зельду, кучка ассигнаций. Она вспоминала иногда золотые, что клал ей на стол Бойльстон. Каким глупым ребенком она была! О, с тех пор она узнала цену деньгам.
Джордж был человек совсем иного сорта, чем Бойльстон. Эти деньги клались на стол не для нее. Правда, он давал ей, если имел, всякий раз, как она просила — он был по отношению к ней так же щедр, как и по отношению к другим… Но приходил вечер — и деньги со стола исчезали, неизвестно куда. Тогда она начала потихоньку брать из кучки то четверть, то полдоллара, а однажды, когда там было много серебра и ассигнаций, решилась «выудить» (так она это называла) целый доллар. В другой раз взяла два, и так к концу месяца она к своему изумлению оказалась обладательницей тридцати долларов.
— Я отдам ему все до последнего цента, — успокаивала она свою совесть. — Отдам, когда он будет в них нуждаться. Как он удивится! Я должна скопить пятьдесят раньше, чем мы приедем в Сиэтл… В конце концов я имею право на половину всего, что мы зарабатываем.
И все же она была немножко недовольна собой. Ее мучило, что она брала деньги потихоньку.
— А он в один вечер, — сказала она вслух, прерывая свои размышления, — в один вечер прокутит все, что я с таким трудом скопила, и бросит лакею пятидолларовую бумажку за то, что тот подаст ему стакан воды.
По субботам и воскресеньям в Спокане и Сиэтле давалось пять представлений в день, и Зельда, и все остальные не снимали костюмов и грима с утра до вечера. Между одним сеансом и другим проходил час-полтора, не больше. Ван Зандт, Джордж, Билли Гейден, которые могли быстрее переодеться, делали вылазки из театра и приносили пиво, сандвичи, пироги и даже горячий кофе. Все собирались в одной из уборных попросторнее, где было накурено и жарко, и делили между собой принесенное. Но Зельду приятно возбуждали долгие часы работы вместе и веселые сборища в уборной. Мужчины сидели на корточках на полу, пили пиво прямо из бутылок, жевали сандвичи; девушки — на краю туалетного стола, на поломанных стульях; все курили, чесали языки, рассказывали неприличные истории, хохотали, в ожидании, когда их позовут на сцену. Вульгарная, распущенная, но веселая и дружная компания!
Однажды вечером, когда пришла очередь выходить Зельде и ее мужу, Джорджа нигде не могли найти. Зельда стояла у кулис, ожидая, что он появится с противоположной стороны. Она не знала, в театре он или нет. Оркестр сыграл прелюдию, повторил ее — Джорджа все не было. С громко стучавшим сердцем Зельда, как слепая, вышла на сцену с Королевой и попыталась играть одна, подавая реплики Джорджа, меняя свои. Она чуяла катастрофу и пыталась отвратить ее. Появление Бастера и находчивость его хозяйки спасли положение. Зельда затеяла «диалог» с терьером и ей казалось, что умное животное понимает все, что она говорит ему; когда она, наконец, убежала со сцены, подхватив Бастера на руки, ее проводил гром аплодисментов.
Но что случилось с Джорджем? Зельда, еще дрожавшая от пережитого на сцене волнения (ведь не так просто экспромтом выступить одной!), задавала и себе, и другим этот вопрос. Джордж нашелся, наконец, в своей уборной, где спешно переодевался для выхода. Рус Гейден помогал ему. Оказалось, что они зашли вдвоем к Джимини выпить стаканчик, и Джордж забыл, что их выступление начинается в половине восьмого.
— Что, очень было страшно, девочка? Черт, никогда в жизни не случалось со мной ничего подобного!.. Этакая неприятность! Если Моэ Хаас пронюхает об этом — боюсь, что он не захочет возобновить контракт!
Опасения Джорджа не оправдались — и им с Зельдой предложили еще два месяца играть в Ванкувере, Виктории, Портленде, Сакраменто и дальше вдоль берега до самого Фриско.
Фриско! У Зельды задрожало сердце от мысли, что она снова очутится в своем дорогом «Городе на холмах». Дорогим он стал ей за эти полтора года, проведенные вдали от него. Она уже видела мысленно бухту, холмы, улицы. Она будет дома! Там ее дядя и тетка, там — Бойльстон. Да, будет приятно увидеть даже его: только крикнуть «Алло!», спросить, как он поживает… А может быть… может быть, и Майкл там! Он, должно быть, уже возвратился, Майкл! Но, нет! Нет, не надо начинать сначала.
Перспектива снова увидеть Сан-Франциско внесла интерес в существование, придала ей сил переносить невзгоды. Публика водевилей капризна. Никогда не знаешь, понравится ей сегодня представление или нет. Она хочет, чтобы ее непрерывно забавляли и давали ей повод посмеяться. Еще труднее угодить предпринимателям, в театрах которых они выступали. У каждого были свои требования и своя точка зрения, иногда весьма неожиданная. Но теперь все это как-то меньше волновало Зельду. К выходкам Джорджа она стала относиться также спокойнее. Шумливый, всегда позировавший, то в бурном воодушевлении, то в полной депрессии, он все же по-своему любил ее и после очередного безрассудства, всегда смиренно вымаливал у нее прощение и искренне обещал, что больше не будет.
В Сиэтле он сильно простудился (во время их пребывания постоянно лил дождь) и три недели его мучили кашель и боль в груди. Карты, ночные бдения, выпивка с товарищами больше не соблазняли его. Он не отпускал от себя Зельду и упивался ее вниманием и заботами.
— Ну, девочка, надо отдать тебе справедливость, ты умеешь ходить за больными! Ах, господи, хоть бы мне продержаться до Фриско, а там я отдохну, как следует… А вдруг у меня туберкулез, Зель?
— О, нет, дорогой. Просто сильная простуда, — ничего больше.
— Может быть позвать другого врача, как ты думаешь?
— К чему, Джордж? Это — хороший врач, его рекомендовал Хаас. А звать еще одного — это значит отдать еще пятерку…
— Дело идет о моем здоровье, а ты думаешь о деньгах! Ну и жена!
— Да нет же, мне не жаль денег, ты знаешь это. Но ведь тебе гораздо лучше…
— А если бы я умер, что было бы с тобой? Страшно подумать! Прошлую ночь я не мог уснуть и все глядел на тебя. Ты спала подле меня так крепко, а у меня слезы катились градом, и я говорил себе: «Я не должен поддаваться, я должен поправиться, чтобы оберегать и защищать ее против целого мира»… О, Зель, я так тебя люблю! Ты так добра ко мне! Ты — ангел, тихий ангел, а я себялюбивое животное…
Она откинула назад его спутанные черные волосы и нежно поцеловала в лоб.
— Не расстраивайся, родной. Ты скоро поправишься.
— Три выступления в день — да это никакая лошадь не выдержит! А я больной человек, очень больной, Зель!
Она охотно ходила за ним, хотя он был очень требовательный больной. Его капризам и мнительности не было конца. Он готов был целый день пичкать себя лекарствами и советоваться с врачом. Но зато он теперь был всегда с нею. Она была спокойна за него. И денег уходило меньше, несмотря на все расходы, связанные с болезнью.
Они попали в Калифорнию ранней весной, когда в садах по склонам гор цвели фруктовые деревья, белыми и розовыми гирляндами спускаясь от темной линии горных елей вниз, в долины. Фермы, луга, скот на пастбищах, черепичные крыши, красные пасти оврагов, где когда-то находили золото, дикие цветы, пестревшие в полях, у дорог, всюду… Потоки солнечного света, чистая лазурь неба…
Зельде, стоявшей на площадке вагона, хотелось широко распахнуть объятия и кричать от счастья, что она снова в родной Калифорнии.
Ей так хотелось, чтобы Джордж увидел всю эту красоту, почувствовал ее, как она. Но когда она вошла в вагон, ее радость разом померкла. Джордж сидел с Бендером, Гейденом и Ваном и играл в покер.
— Мы только немного, Зель, — виновато обратился он к ней, избегая ее взгляда. — Не сидеть же тут весь день, помирая от скуки. Когда мы будем в Сакраменто, Ван?
Но Зельда видела, что Джорджа уже снова захватила старая страсть и теперь конец ее влиянию. Снова начнется все сначала. Он ведь теперь здоров, она ему больше не нужна…
