Саламанка - Грицак Елена Николаевна (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Официальные послания Кортеса (исп. Cartas de relacion), отправленные Карлу V в период с 1519 по 1526 годы, свидетельствуют о превосходном стиле. Читая их, император восхищался лаконичной ясностью изложения, сравнивая автора с Цезарем, который, кроме военной славы, заслужил известность как создатель «Записок о галльской войне». Из пяти писем сохранилось четыре, и сегодня эпистолярное наследие Эрнана Кортеса-и-Писарро считается памятником литературы золотого века.
Великий романист, видимо, забыл или не посчитал нужным указать в дневнике название университета, где учился до поступления в армию. Он имел возможность обучаться в Алькала де Энарес, где родился и провел молодые годы, а мог поступить и в университет Саламанки, во всяком случае именно этот город чаще упоминается в его произведениях. Несмотря на скудость сведений о юности писателя, связь его со студенческой жизнью очевидна, и подтверждением тому послужил не только образ школяра из «Саламанкской пещеры».
Отдельные биографы утверждают, что создатель «Дон Кихота» несколько лет провел в колледже иезуитов, правда, не уточняя, в каком именно. Другие, вероятно, большие поклонники плутовского романа, заявляют о службе у богатого студента, и эта версия кажется наиболее правдоподобной. Будучи одним из семи детей провинциального лекаря, Сервантес, скорее всего, не имел денег на образование, но, судя по способностям, вполне мог освоить учебный курс, например, занимаясь вместе с хозяином. Из его произведений известно, что порядки в Алькала де Энарес, с основания ставшей соперницей Саламанки, были весьма строги.
Студентам полагалось скудное питание при полном запрете сладкого и мучного, отнесенных к продуктам, отупляющим мозги. Не дозволялись такие невинные развлечения, как игра на музыкальных инструментах, в частности на любимых испанцами флейте и гитаре. Однако успевающим студентам выдавали по 2 литра вина, по убеждению святых отцов, благотворно влиявшего на умственную деятельность. Не менее строгие требования предъявлялись к профессорам. Тот, кто скучно излагал предмет либо выступал в полупустой аудитории, лишался жалованья на месяц; после троекратного наказания преподавателя увольняли.
В обедневшей семье Сервантесов бережно хранились рыцарские предания и рассказы о подвигах предков. Стремление подтвердить славное прошлое рода или, может быть, просто желание заработать денег привели будущего писателя в армию, где он поначалу испытал воистину поэтическое одушевление.
В 1571 году, участвуя в знаменитом сражении при Лепанто, храбрый кастилец показал себя героем, но, получив тяжелые раны, практически лишился левой руки. Паралич не препятствовал службе, и Сервантес вернулся в полк. К сожалению, дальнейшая служба принесла одни несчастья: ряд неудачных кампаний, долгие годы плена, выкуп и вновь тяжелые походы, не приносящие удовлетворения ни в моральном, ни в материальном плане. Выйдя в отставку безо всяких средств к существованию, Сервантес неожиданно для себя начал писать. За пасторалью «Галатея» последовали пьесы, которые вначале не привлекли внимания, поскольку автору приходилось конкурировать с блистательным Лопе де Вегой. Первая часть легендарного «Дон Кихота» вышла в 1604 году и сразу снискала невероятный успех. Небольшой тираж разошелся за несколько недель, за ним последовали еще 4 публикации сначала в Испании, а затем и заграницей. Пока французское посольство в Мадриде выражало удивление славе этого произведения в своей стране, автор – старый и больной человек – жил в ужасающей бедности. Невероятная популярность нисколько не улучшила его материального положения, а напротив, привела к нищете и усилила враждебное отношение со стороны общества. В награду за труд Сервантес получил насмешки, клевету и преследования.
Один русский историк назвал его «поэтом, ветреным и мечтательным, которому сильно не доставало житейского умения, и он не извлек пользы ни из военных кампаний, ни из своих произведений. Зато это была душа бескорыстная, поочередно очарованная или негодующая, неодолимо отдававшаяся всем своим порывам… Его видели наивно влюбленным во все прекрасное, великодушное и благородное, предающимся романическим грезам или любовным мечтаниям, пылким на поле битве, то погруженным в глубокое размышление, то беззаботно веселым…».
Сервантес не прекращал работать до последних дней, а почувствовав приближение смерти, постригся в монахи. Теплой весенней ночью 1616 года она все же пришла, забрав жизнь, которую сам носитель называл долгим неблагоразумием и, уходя из которой, «уносил на плечах камень со словами о крушении всех надежд». Присутствие в литературе такой неординарной личности, как Феликс Лопе де Вега Карпьо во многом раскрывает мораль испанского общества. Сын скромного ремесленника из Астурии начал учебу в столичном колледже иезуитов, где выказал немалые способности и быстро достиг вершин, отчего в 1580 году был переведен в большой колледж Алькалы. Университетские лекции не слишком прельщали юного астурийца. Его имя не значится в журналах той поры, он наверняка не получил степень и даже не приблизился к званию бакалавра; видимо, трактирщики знали веселого Лопе гораздо лучше преподавателей.
После двух неудачных военных экспедиций его судьба была связана с Валенсией, где писатель находился в ожидании амнистии из королевства, как испанцы иногда называли Кастилию. Жизнь ссыльного была наполнена всеми проявлениями человеческого бытия – любовью, вниманием со стороны властей и гонениями, дружбой и предательством, бурной страстью и последующим разочарованием, работой и удовольствиями.
Феликс Лопе де Вега Карпьо
В 1590 году де Вега получил прощение, но, не имея права на въезд в столицу, обосновался в деревне Альба де Тормес близ Саламанки. В течение 5 лет писатель служил секретарем у Диего де Альвареса де Толедо, герцога Альба. Владения могущественного вельможи не представляли бы собой ничего выдающегося, если бы не близость университета, который дал возможность бывшему школяру вновь войти в студенческий мир. Герцог содержал небольшой двор с домашней академией, любил устраивать поэтические турниры, приглашая к барьеру всех обитателей дома. Однако Лопе де Вега участвовал в них редко: пользуясь лояльностью хозяина, он покидал дворец, безусловно, не за тем, чтобы проводить время в аудиториях.
Несмотря на обилие авантюр, саламанкский период жизни стал временем расцвета творчества. Снискав славу лучшего в стране драматурга, писатель предчувствовал скорый переезд в столицу, все чаще высказывая мысли о том, что карьере может повредить скромное происхождение. Некое подобие дворянства можно было обрести давно известным и довольно простым способом: вместе с рассуждениями о предках-рыцарях кандидат на дворянство присваивал себе благородное имя. Лопе де Вега заимствовал таковое у Бернардо дель Карпьо, разгромившего отряд Роланда в Ронсенвальском ущелье. Вместе с именем писатель присвоил себе герб легендарного «предка» – топор и меч в окружении 19 башен вполне реального замка.
Таким образом, в столицу Лопе де Вега Карпьо прибыл не только знаменитым литератором, но и дворянином. Правда, последнее не вызывало ничего, кроме насмешек, зато нисколько не смущало самого «аристократа», защищенного блеском своей славы. Его любили женщины, уважали коллеги, ценили владельцы театров, требовавшие все новых и новых пьес. Король драматургов много раз становился победителем поэтического турнира в честь святого Исидро, а в 1620 году впервые занял место председателя. Тогда состязание выиграл идальго из Астурии – Педро Кальдерон де ла Барка, которого престарелый поэт представил как своего преемника.
Юный победитель еще не успел закончить учебу в Иезуитском колледже Саламанки, куда по обыкновению прибыл только с наставлениями отца. Будучи студентом, он писал короткие пьесы, тогда лишь подражая блистательному перу Лопе де Веги. Окончание университета, где юный рыцарь изучал гражданское и каноническое право, стало началом следующего, более глубокого, но довольно неопределенного периода творчества. В юношеских пьесах «Жизнь есть сон», «Стойкий принц», «Сам у себя под стражей» заметно желание автора обобщить явления, поставить перед читателем философскую или этическую проблему.
