Тайна России - Назаров Михаил Викторович (читать книги без .txt) 📗

Такие надежды встречались во всех церковных юрисдикциях, что проявилось при нападении Германии на СССР. Противники Зарубежной Церкви обычно указывают в этой связи лишь на заявление пребывавшего в Париже ее митрополита Серафима (Лукьянова, после войны он присоединился к Московской патриархии): "Да благословит Всевышний великого Вождя Германского народа, поднявшаго меч на врагов самого Бога. Да исчезнут с лица земли масонская звезда, серп и молот" [20].

Но и принадлежавший тогда к «евлогианской» юрисдикции архимандрит Иоанн (Шаховской, будущий архиепископ Сан-Францисский в Американской Церкви) тоже приветствовал начало войны против СССР: "Кровавая операция свержения Третьего Интернационала поручается искусному, опытному в науке своей германскому хирургу" [21]. Ранее сам митрополит Евлогий в письме рейхс-министру предлагал свои услуги в антикоммунистической борьбе. И даже клирик юрисдикции Московской Патриархии о. Георгий Бенигсен вспоминает о начале войны в Риге: "На всех лицах затаенная радость… [22].

Антирусские места в "Майн кампф", о которых предупреждал генерал Деникин (противник союза с Германией), большинством не принимались всерьез: эта книга была написана в 1924–1925 гг., тогда еще мало известным авантюристом, и имелась надежда на поумнение ее автора на посту главы государства. К тому же русофобии в 1939–1940 гг. (после заключения пакта Молотов-Риббентроп) хватало и со стороны демократий. Тот же Деникин отмечал: "Часть французской прессы, понося справедливо большевиков, оскорбительно валит в одну кучу с ними старую Россию и народ русский" [23]. Об этом писал и орган связи зарубежного воинства «Часовой»: "говоря о германо-советском военном союзе, часть прессы находит возможным оскорблять РОССИЮ…отождествляя ее с большевиками", и "те самые, которые в период пресловутых переговоров с большевиками, захлебываясь, писали о «демократизме» и «культурности» советского правительства, теперь говорят о русских "азиатских ордах" [24]. К тому же эмиграция еще не забыла предательство Антантой союзницы-России и ее Белых армий; потом к этому добавился союз демократий со Сталиным…

Главное же: после нападения немцев на СССР выбор уже заключался не в том, кто «лучше», нацисты или демократы (чтобы защищать их во французской или английской армии), а в том — включиться ли в события на русской земле, стараясь использовать их для помощи своему народу, или остаться в стороне от этих событий. Поэтому многие правые эмигранты сочли меньшим злом Германию не столько потому, что поверили в объявленный Гитлером "крестовый поход", сколько потому, что надеялись сами превратить войну в такой поход — при его поддержке населением России. Поэтому и участие русских в антигитлеровском «Сопротивлении» на территории Германии, с нравственной точки зрения подвижническое и оправданное, с политической точки зрения было скорее редким исключением (за участие в антигитлеровской группе "Белая роза" был казнен член мюнхенского прихода Зарубежной Церкви А. Шморель [25], прославленный недавно как мученик в Германской епархии).

Основания для надежд на такой исход событий в России были: в первые месяцы войны советские солдаты не были готовы воевать за коммунистический режим (несколько миллионов попали в плен — вопреки приказу живыми не сдаваться), а народ, помня «культурных» немцев по прежней войне, встречал «освободителей» хлебом-солью. Это были не единичные случаи, а повсеместное стихийное явление лета 1941 г., описанное множеством свидетелей и заснятое на пленку кинооператорами. После двух десятилетий террора настроения в СССР были такие, что, если бы на оккупированных немцами территориях были созданы независимое Российское правительство и освободительная армия, — им не потребовалось бы боев с советскими войсками: достаточно было бы одного морального воздействия.

Поэтому не только в эмиграции, но и у многих советских военачальников возникла мысль о вооруженной борьбе за освобождение от коммунистического режима, и многие из них тоже были убеждены, что их поддержит народ. Один из руководителей нынешнего немецкого Научного центра военной истории И. Хофман на основании документов показывает, что уже в 1941 г. такое мнение высказывали попавшие в плен командующие советскими дивизиями, корпусами, армиями — генералы Ф.А. Ершаков, с. Огурцов, Снегов, П. Абранидзе, Бессонов, Кирпичников, Д.Е. Закутный, Ф.И. Трухин, И.А. Благовещенский, Егоров, Куликов, Ткаченко, Зыбин, Х.Н. Алавердов, М.И. Потапов, М.Ф. Лукин. В 1942–1943 гг., помимо А.А. Власова, Г.Н. Жиленкова, В.Ф. Малышкина, такую же готовность выражали генералы М.М. Шаповалов, И.П. Крупенников, Ю.А. Музыченко, П.Г. Понеделин, полковники В.И. Боярский, К.Л. Сорокин и др. [26]. [13]

Все они ставили условием — создание независимого русского правительства со статусом союзника Германии. Эта идея находила положительный отклик в немецких военных кругах. Не следует забывать, что германское общество, в отличие от советского, еще не успело стать полностью тоталитарным; между старыми военными и нацистской партией имелись серьезные разногласия. Расистскую антиславянскую политику Гитлера считали губительной для Германии многие представители высшего военного слоя: В. фон Браухич, Ф. фон Бок, Вагнер, Герсдорф, Р. Гелен, В. Канарис, Г. Линдеман, граф фон Шенкендорф, Г. фон Кюхлер, X. фон Треско, фон Ренне, В. фон Фрейтаг-Лорингхофен, К. граф фон Штауфенберг и др. — из-за этого многие из них были смещены Гитлером со своих постов.

В аристократических кругах сохранились симпатии к России в духе старой бисмарковской политики; этому способствовала и вышедшая в 1938 г. в Швейцарии книга немецкого философа (женатого на русской эмигрантке) В. Шубарта "Европа и душа Востока" [27]. Для традиционно-консервативных немцев-христиан Гитлер был едва ли не язычником… Наиболее оппозиционные круги, к которым примыкали также дипломаты (бывший посол в Москве В. граф фон дер Шуленбург), банкиры и промышленники (в Германии не была запрещена частная инициатива), отчаявшись повлиять на фюрера, устроили на него 20 июля 1944 г. покушение (неудачное; сотни человек были казнены)…

Именно с такими немцами искали сотрудничества как эмигранты, так и ген. А.А. Власов, считая, что известный компромисс допустим, а освобожденная от коммунистов Россия не даст себя поработить иноземцам. Но Гитлер, как и его ближайшее партийное окружение (Розенберг), отвергали саму мысль о союзе с русскими. Правда, в немецких войсках, по инициативе военачальников, были разрешены небольшие части из русских добровольцев, общей численностью до миллиона человек [29], но их стали называть "Русской Освободительной Армией" (РОА) лишь в целях пропаганды, для поощрения перебежчиков (разбрасывались соответствующие листовки над советскими позициями). В действительности эти мелкие части подчинялись немецкому командованию и не имели никакого отношения к созданной позже армии Власова.

Цель Гитлера была превратить «унтерменшей» — славян в рабов, а Россию в колонию. Произвол на оккупированных территориях и бесчеловечное обращение с пленными невозможно было скрыть. Тем самым Гитлер придал войне — в глазах советской стороны — характер Отечественной, и на стороне защищавших коммунистический режим оказалась своя важная правда: они защищали родную землю. Их героизм, их жертвы — навсегда останутся в русской (а не только советской) истории.

На этом и сыграл Сталин, привлекший к делу обороны уцелевших епископов и даже восстановивший в сентябре 1943 г. патриаршество. Но неужели можно обвинять зарубежных епископов в "услужении Гитлеру" за то, что они, собравшись в октябре 1943 г. на совещание в Вене, не признали такую процедуру назначения Патриарха канонической?.. За то, что они не поверили в патриотизм коммунистической власти, [14] еще недавно сатанински преследовавшей Церковь? Все помнили, что не кто иной, как Сталин объявил "безбожную пятилетку", после которой к началу войны во всей стране службы совершали лишь 4 архиерея и оставались открытыми несколько сот храмов…