Темная вода - Лонго Лика (книги без сокращений txt) 📗
— Узнаешь? — сурово спросил меня отец после того, как Семен указал на него.
— Да, это он! — обрадовалась я тому, что трясучая дорога осталась позади.
Калитка опять была не заперта, но дом встретил нас здоровенным замком на двери. Он явно пустовал Отец жестом остановил одного из экспертов, который со своим инструментом начал уже примериваться к замку.
— Подожди, сначала несколько вопросов потерпевшей... Ну, Полина, — строго обратился он ко мне, — можешь сказать, какое там расположение комнат?
— Да. Справа внизу кухня, слева небольшая комната с телевизором, они там футбол смотрели… Наверху совсем маленькая комната, там держали меня.
— Хорошо. — Отец повернулся к Семену: — Теперь ты.
— Да, именно так, — подтвердил тот.
— Теперь вскрывайте, — разрешил отец эксперту.
Через минуту мы вошли в дом. Папа окинул первый этаж хищным взглядом. Мне показалось, он слегка разочарован тем, что мое описание подтвердилось.
— Хм, все эти дома похожи друг на друга. В конце концов, дом твоей бабушки точь-в-точь такой же… А где телевизор? — оживился вдруг он. Телевизора в комнатушке и впрямь не оказалось.
— Не знаю, наверное, они увезли его с собой, — хмуро ответила я. Не очень-то приятно, когда родной отец сомневается в твоих словах, даже если ты знаешь, что это — его работа.
Один из экспертов тем временем защелкал фотоаппаратом, другой собирал с пола какие-то невидимые пылинки. Мы прошли наверх. Маленькая комнатушка не сохранила никаких следов нашего пребывания здесь. Я посмотрела на пол, где еще вчера переживала то запредельное счастье, то безмерное отчаяние. Я вспомнила те слова, что сказал мне Семен, стоя у окна, и невольно взглянула на него. Наши взгляды встретились, и я поняла: он думает о том же.
— Хватит играть в гляделки! — От моего отца, похоже, не ускользнет даже взмах ресниц. — Можете погулять, мы пока здесь поработаем.
В саду на заброшенной дорожке кое-где лежали желтые листья. Мне стало грустно — через год меня уже не будет здесь.
— Твой папа меня в чем-то подозревает, — прервал мои мысли Семен. Я лишь молча кивнула. Мне было очень стыдно перед возлюбленным за отца: вместо того чтобы благодарить за мое спасение, он пытается в чем-то обвинить его.
Мы сидели на морском берегу, наслаждаясь мягким осенним солнцем, когда сзади неслышно к нам подошел отец.
— Мы не нашли никаких следов вашего пребывания в доме, — объявил он, — либо похитители уж слишком профессиональны... либо не было никакого похищения!
— Папа! — возмущенно вскрикнула я, но отец перебил:
— Отставить эмоции! Говорить с каждым из вас буду по отдельности. Начнем, Поля, с тебя. А вы, молодой человек, еще погуляйте.
Семен молча встал и пошел вдоль берега.
— Красивый парень, — заметил папа, глядя ему вслед. Я ожидала чего угодно, только не этих слов. — Давно ты с ним знакома?
— Около месяца.
— Ага. То есть примерно с того момента, как я взялся расследовать дело о контрабандистах... — задумчиво протянул отец и вдруг добавил весьма энергично: — Полина, а тебя никогда не удивляло, что такой красивый парень не работает в Париже фотомоделью, а сидит в Бетте на пляже и спасает неудачников, которым не хватило денег на отдых в Турции?
— Пап, ты сам здесь отдыхаешь, а не в Турции! — Я не готова была к такому разговору и пыталась всячески увести его в сторону. Не объяснять же отцу, что Семен — Морской!
— Не юли! — сурово отрезал отец, но тут же смягчился: — Доченька, я не хочу сделать тебе больно, но твой парень… С ним что-то не так. Скажи честно: вы с ним придумали эту историю с похищением, потому что он тебя об этом попросил?
— Папа! — задохнулась я от негодования.
— Подожди, не нервничай, я ведь все понимаю. Такой красивый парень, ты влюбилась в него, думаешь, что лучше никого на свете нет. И все потому, что у него смазливое лицо и стройная фигура. Это бывает, дочка, не ты первая, не ты последняя. А его просто попросили встречаться с дочкой майора Романова, он просто кому-то услугу оказал. И когда преступникам нужно было на меня надавить, чтобы я выпустил одного человека из-под стражи, он уговорил тебя разыграть эту историю. Так?
— Нет, папа, — в отчаянии выговорила я. — Не так!
— Хорошо, тогда объясни, как вы отсюда вернулись в Бетту? На машине?
«Внимание, Полина! Будь осторожна!» — зазвучало у меня в голове. Я буквально замерла на месте, зная, что отец может расшифровать любой мой жест. Лгать ему крайне опасно. Под его пристальным взглядом я наклонилась вперед и опустила голову.
— Пап, меня сейчас стошнит, — сдавленно простонала я.
Это подействовало. Все-таки непробиваемый мент Романов прежде всего был моим отцом. Он испуганно сказал:
— Пойдем к машине, Эдик тебя осмотрит...
— Пап, я не хочу, чтобы меня осматривал патологоанатом, — взвыла я, — я просто посижу здесь немного, ладно?
— Ладно, сиди. — Он поднялся. — Если тебе хуже станет, позовешь меня.
Отец направился к Семену, а я осталась сидеть у моря и гадать, что тот ответит на вопрос о нашем возвращении в Бетту. Когда я через пятнадцать минут подошла к ним, мне показалось, что беседуют они вполне мирно.
— Как ты? — хором спросили меня они.
— Лучше.
— Сможешь ехать в машине, тебя не укачает? — спросил папа. При мысли о душном «уазике» меня реально затошнило, но я мужественно улыбнулась:
— Смогу!
Обратно мы опять ехали молча. Лишь при выезде на главную дорогу Семен заговорил:
— Вот здесь мы сели на попутку, Дмитрий Павлович! Это был серый «жигуленок», за рулем сидел мужчина лет тридцати пяти, внешне ничем особо не примечательный. — Я поняла, что сказал он все это исключительно для меня.
Когда «уазик» подъехал к нашему дому, мне стало совсем плохо. Я шатаясь вылезла на воздух, оправляя синее платье, прилипшее к пятой точке. Семен подал мне руку на прощание и тихо-тихо сказал: — Поля, тебе очень идет это платье.
Дома на отца набросились мама и бабушка:
— Хватит уже ее мучить, она и без того еле жива!
Папа стушевался под их дружным напором. Лишь на одном пункте он настоял твердо: по соображениям безопасности мне запретили выходить из дома.
— Посетителей хоть я имею права принимать? — буркнула я недовольно.
— Только женского пола, — отрезал отец и уехал в отдел.
Я поднялась в свою комнатушку, чтобы обдумать в тишине, какие еще «тонкие» моменты есть в наших с Семеном показаниях. Странно, что отец не спросил меня, почему мы заявились домой мокрые до нитки. Впрочем, надо знать приемчики опера. Уверена, он поинтересуется этим в самый неожиданный момент...
— Поля, к тебе посетитель женского пола! — крикнула с кухни бабушка, и я присела на постели. Через минуту в комнату вошла разряженная, как рождественская елка, Надюха. «Вот сейчас будет настоящий допрос!» — подумала я. И ошиблась.
— Слушай, ты не представляешь, как я рада, что ты жива-здорова! — заявила с порога подруга. — Мне тебе столько рассказать нужно!
Когда Надьке хотелось поведать мне очередную историю из своей жизни, она принимала позу утомленной тигрицы и говорила медленно, со вздохами, закатыванием глаз и театральными паузами. Но сегодня я не узнавала свою подругу, она с размаху плюхнулась на мою кровать и затараторила:
— Слушай, тут такое... Я тебе сейчас стихи прочитаю… — и Надя начала декламировать. Это было так неожиданно, как если бы большой Пашок вынул из ушей плеер и запел арию Онегина.
