Немного волшебства - Нестерова Наталья (мир книг .txt) 📗
– Ну, ты феномен! – воскликнул прораб. – Эйнштейн!
И перевел Борю в учётчики. Ребята из бывшей бригады насмехались: сидишь в тепле, бумажки перекладываешь, как баба на сносях, легкотрудница. Борис отвечал лаконичным и привычным: пошли вы…
Освоившись через две недели на новой должности, Борис провернул то, что Харитон Романович назвал «практические лабораторные работы». Сначала полтонны кирпича, потом сто листов стекла, десять унитазов со сливными бачками и прочий дефицит улетучились со стройки. К документам было не подкопаться, охранник, бригадир и прораб, купленные по дешевке, помалкивали. Отставной генерал, на дачу которого уплыли стройматериалы, и кавказский проныра-снабженец были очень довольны.
Стройка – это дойная корова махинаций. Недаром во всем мире мафиози держались рядом с нулевыми циклами и башенными кранами. Но бесконечно и, главное, тайно доить отдельно взятую стройку семнадцатиэтажного жилого дома невозможно. Боре требовалось подниматься по карьерной лестнице. Покойнички, имевшие компромат на всех живущих и почивших, пришли на помощь.
У начальника строительного управления был день приема по личным вопросам. Боря отсидел в очереди два часа. Вошел в кабинет, сел на стул, предложенный взмахом руки. Красномордый начальник управления, отгороженный от посетителей огромным письменным столом, недобрым голосом произнес:
– Слушаю!
– Вот мои документы. – Боря протянул паспорт и фиктивный диплом об окончании строительного института. – В данный момент работаю учетчиком, объект триста пятый в Бирюлеве.
– Ну? – Дядька листал паспорт, недоуменно хмурился, сравнивая с дипломом.
– Хочу перейти в управление на должность вашего заместителя по снабжению.
От его наглости начальник захлебнулся слюной, закашлялся:
– Во нахал! Ты откуда, чмо, взялся?
– Объект триста пятый, – повторил Боря. – А вам требуется заместитель.
– Мальчишка! Аферист! Да я тебя! Посмотрите на него! – Начальник управления сотрясал в воздухе двумя книжицами. – Родился в шестьдесят шестом, а институт окончил в восьмидесятом! Прямо из детсада на студенческую скамью? Молокосос! Ты кого этими филькиными грамотами хотел обмануть? Я сейчас милицию вызову, и тебя под белые рученьки в каталажку уведут!
– Любая экспертиза, – спокойно ответил Боря, – подтвердит законность документов. Милиция? Вызывайте. Только у меня тоже есть что им сказать, – открыл блокнот и стал зачитывать: – Кустанайспецмонтаж, там вы работали с шестьдесят второго по шестьдесят седьмой. В степном Казахстане лес дорог. Двадцать кубометров бруса двенадцать на пятнадцать, обрезная доска десять кубометров, необрезная семь кубометров ушли налево, списаны как технологический брак, возникший после транспортировки. Далее Смоленскдомстрой, куда вас перевели. Плиты перекрытия, блоки бетонные, рамы оконные…
Борис читал и читал, начальник управления, и без того краснолицый, пунцовел до сизости. Да, он жухлил: списывал, продавал, дарил государственное добро. Если бы он кустанайскому начальнику колонии лес не дал, тот бы зэков на горящие объекты не предоставил. И тюремный начальник не баню себе рубил, а для тех же заключенных летнюю столовую строил. Они летом, в пекло, от тепловых ударов валились как подкошенные.
Каждый пункт, который этот, неизвестно откуда взявший молокосос зачитывал, был правдой и неправдой одновременно. Потому что иначе нельзя было работать! Ну, не получалось, как в прекрасном советском кино про социалистическое соревнование! Но он свято верил, что делает правое дело, что когда-нибудь партия ликвидирует перекосы и заживут его потомки честно и счастливо. А пока строить, строить и строить! Да, воровал, но не под задницу себе складывал, для дела старался. На пятидесятилетнем юбилее сотрудники подсчитали – город на миллион жителей за трудовую деятельность построил! Это вам не хрен с приветом! И разве он один такой? С секретарем Кадиевского горкома партии из Донбасса в одном номере гостиничном жил. Выпили, разговорились. Тот чемоданами взятки в Москву возил, чтобы в Кадиевке, сто тридцать тысяч жителей, запланировали открыть какое-нибудь производство, вроде швейной фабрики, чтобы женщин занять. Мужики на шахтах и заводах, а бабам некуда податься, за почтальонскую должность патлы друг другу рвут. Или коллега с БАМа! Списал на три сибирские магистрали! Иначе бы не построили… Кадиевский секретарь в тюрьму загудел, бамовца обвешали наградами…
Теперь его очередь? За что?
– Вам плохо? – Борис прервал чтение. – Выпейте воды, или лекарство, или чего вам надо. В мои планы не входит ваша скоропостижная кончина.
– А что входит в твои планы? – прохрипел начальник управления.
Он достал из стола бутылку коньяка и отхлебнул прямо из горлышка.
– Я уже объяснил, – отозвался Боря. – Вы назначаете меня на должность своего заместителя. Могу обещать, что никогда об этом не пожалеете. И ваши близкие, – прервался, перелистнул несколько страниц в блокноте, – сын Игорь двадцати семи лет от первого брака, из университета отчислен за неуспеваемость, дочери Ирина и Лена от второго брака, двенадцати и четырнадцати лет – все они не будут забыты. В положительном и в отрицательном смысле слова. Зависит от вас.
– Шантаж? – навалился грудью на стол начальник управления.
Он был близок к апоплексическому удару, разрыву сердца. В систему его, матерого жесткого производственника, координат не входили типусы вроде этого щенка Бориса Горлохватова. Одна фамилия чего стоит! Схватил, удав, за горло – лениво и равнодушно сжимает, кислород перекрывает, нечем дышать. Но были еще нюх и инстинкт, без которых начальниками столичных управлений не становятся. Инстинкт безоговорочно подсказывал: сдайся, это новые пришли, они тебя сожрут и не заметят!
Слов произнесено не было. Но по выражению лица начальника управления Борис понял, что договоренность достигнута. Всё оказалось просто и легко, как и предсказывал Харитон.
– Завтра я выхожу на работу? – поднялся Борис. Не услышав ответа, добавил: – Распорядитесь насчет кабинета, оформления в кадрах и прочего. Вы знаете.
В строительном управлении легкий шок, вызванный назначением на высокую должность вчерашнего студента (Боря подправил документы и приписал себе лишние года), быстро прошел. Молодой специалист показывал чудеса работоспособности и отличался поразительным умением решать проблемы, долгое время числящиеся в неразрешимых. Начальник управления сменил гнев на милость, потом на уважение, потом на льстивое угодничество, потом вовсе стал лебезить и заглядывать Боре в рот. На шестом десятке у начальника иссяк романтический настрой, жизнь катилась к закату, а дети-внуки наследовали гулькин нос. Молодой зам помог исправить положение – щедро отваливал крупные суммы.
Боря воровал много, с размахом и так, что не подкопаешься. Точнее – копать надо было долго, Боря всегда успевал выстроить на пути «копателям» бетонную стену – грызите, или напустить болото – плывите, если можете. В крайнем случае подсовывал следователям жертвенного барана – мелкую сошку в сложной системе Бориных махинаций. Таким бараном стал и начальник управления. Надоел! Всё ему мало! Раньше бил себя в грудь – я честный производственник, а теперь от жадности трясся – дай, еще дай, опять дай!
После суда в колонии у начальника случился инфаркт, помер старик. Боря ждал, что придет после смерти отношения выяснять или клянчить по привычке. Но тот не являлся. Боря даже поинтересовался у Харитона Романовича:
– Где начальничек? Крышкой гроба придавило? Харитон пожал плечами:
– Понятия не имею. Не в нашем секторе, так сказать, пребывает.
– Вроде как ад и рай, только больше делений?
– Много будешь знать, скоро рядом со мной очутишься. Раньше у тебя не наблюдалось интереса к… – Харитон покрутил рукой в воздухе, подыскивая слово, – к потустороннему миру.
– Да и сейчас мне на него плевать, – честно ответил Боря.
Он давно понял, что Лоры, даже ватно-ненастоящей, ему не видать. Откуда берутся остальные покойнички? Какая разница? Главное, что службу несут исправно, из кожи (или чего у них там вместо кожи) лезут, чтобы в Бориных шахер-махерах поучаствовать.
