Забытая клятва Гиппократа - Градова Ирина (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
– Я заметила, что ты покупаешь для собак «Пронатюр»?
Это не был вопрос: «Надя» всего лишь констатировала факт наличия собачьего корма в кухонном шкафу. Поэтому Леонид просто кивнул.
– Я читала, что животных лучше кормить человеческой едой… то есть, нужно варить им кашу с мясом и овощами, потому что тогда они получают все необходимые витамины и микроэлементы. Зато от корма у собак развивается привыкание, они на него «подсаживаются», как наркоманы, не говоря уже о различных почечных заболеваниях.
Великолепно – она пытается разговаривать на темы, которые, как она считает, могут быть ему интересны! Нет уж, Леонида на эту удочку не поймать: сначала мы говорим о собаках, спорте и автомобилях, а потом, плавно и незаметно, темы бесед переходят на шубки, бытовую технику и детей. Поэтому он не счел нужным каким-то образом реагировать на «Надину» реплику и продолжал деловито двигать челюстями. Видя, что разговор не клеится, гостья опустила глаза и занялась своей порцией. Леонид исподтишка изучал ее лицо в ярком свете утреннего солнца, беспощадно бьющего в кухонное окно, выходящее на восток. Нет, она, пожалуй, ничего – вполне симпатичная, хоть и не красавица. Похожа скорее на мальчишку-подростка, чем на женщину-вамп, какие обычно привлекали Леонида больше всего. С ними легче: они понимают, что значит ночное одиночество. Это значит, что утром нужно убираться вон, а не готовить яичницу с грибами и не рассуждать о том, чем кормить собак. Женщины-вамп знают, что этот образ сохраняется лишь до восхода, а потом нужно забирать манатки и уползать подальше, чтобы никто не увидел, сквозь три слоя грима и краски, как на самом деле выглядят их лица при свете дня. «Наде» бояться нечего: ее веснушки он видел и раньше, и они только добавляют шарма. Кожа хорошая, гладкая, очень светлая. Полные губы, широкие скулы… Если подумать, лицо монголоидного типа, хотя в глазах нет ни намека на раскосость возможных азиатских предков.
– Ты доктор, да? – спросила между тем «Надя»… Черт, надо бы, наверное, все же выяснить ее настоящее имя. С другой стороны – стоит ли? В любом случае они больше не увидятся.
– Патологоанатом, – спокойно ответил он. Они впервые встретились в больнице, причем в той, где работала Агния Смольская. Он приезжал за заключением Армена Багдасаряна по пациенту Свиридину: так как Олег Шилов получил «подметное письмо», Лицкявичус решил, что Свиридина также стоит приплюсовать к пациентам, проходящим по делу об убийствах – так, на всякий случай. Девушка видела его в белом халате. Леонид помог ей найти нужный кабинет, и она вполне могла принять его за практикующего врача.
– Правда? – зрачки ее глаз удивленно расширились, но она не выглядела напуганной. Жаль, обычно это помогает: девицы считают, что люди профессии Леонида – исключительно извращенцы-некрофилы. Имея также диплом врача нетрадиционной медицины и остеопата (мама всегда учила, что, чем больше у тебя бумажек, тем лучше), он никогда не скрывал, что работа с покойниками привлекает его гораздо больше, чем с живыми пациентами.
– И тебе это нравится?
– Ага, – кивнул Леонид. – Творческая работа.
– Творческая? – озадаченно переспросила «Надя». – И что же в ней такого творческого?
– Ну, разве не интересно узнать, от чего на самом деле умер человек? – пожал он плечами. – Иногда истинная причина смерти скрыта от глаз, но его родственникам, к примеру, не все равно.
– Ты прав, извини, – пробормотала «Надя», отводя глаза. – Это действительно очень важно!
Леонид пристально посмотрела на нее. Издевается? Да вроде бы нет.
Выпив чашку кофе, он поднялся.
– Тебе на работу не надо? – поинтересовался он.
– У меня свободный график, – улыбнулась «Надя». – Я тебе говорила, помнишь?
Да, кажется, что-то такое было: вроде бы она дизайнер по интерьерам?
– Я сейчас уйду, ты не волнуйся, – продолжая улыбаться, добавила она. – Во сколько сегодня заканчиваешь?
Леонид потерял дар речи: вот оно! Разговор тек именно в том направлении, которого он так боялся, и ему вдруг показалось, что он застрял в болоте и постепенно погружается все глубже и глубже.
– Э-э… – пробормотал он, тщетно пытаясь собраться с мыслями. Обижать женщин он не любил. С мужчинами никогда не церемонился, но, говоря гадости женщинам, особенно тем, которые не сделали ему ничего плохого, Леонид тут же начинал чувствовать себя последним негодяем. – Еще не знаю. Скорее всего, поздно.
Это была чистая правда, потому что как раз сегодня Леонид собирался встретиться с главой ОМР, а до того ему предстояло закончить вскрытие Ольги Рябченко, которую он оставил напоследок, и составить отчет. В предвкушении того, что он в нем напишет, у Леонида мгновенно поднялось настроение: чертовски давно он не получал такого удовольствия от работы!
– Я позвоню? – сказала «Надя», и в ее голосе явно зазвучали умоляющие нотки.
Леонид неопределенно промычал что-то – то ли «ладно», то ли «даже не вздумай!». Она уже собиралась выходить, как вдруг остановилась у полуоткрытой двери и, повернувшись к нему лицом, сказала:
– Ты, наверное, бог знает что обо мне думаешь, да? Только встретились – и сразу в постель?
– Ну, не сразу, – пробормотал он.
– Но слишком быстро, да? Просто ты мне понравился. Такого со мной давно не случалось, и я подумала… В общем, я обычно так не поступаю.
Ну да, конечно: обычно ты дожидаешься первой брачной ночи!
– Пока, Леня! – улыбнулась она и клюнула Леонида в щеку.
– Пока… Надя, – с явным облегчением ответил он.
– Меня Настя зовут, – тихо сказала девушка и скрылась за дверью.
– Итак, что у нас по телам? – деловито поинтересовался Лицкявичус.
Он притащил с собой майора, словно боялся разговаривать с Леонидом без свидетелей. Что ни говори, а Леонид терпеть не мог представителей профессии Карпухина, хотя лично против него он ничего не имел. Ну, есть же люди, боящиеся патологоанатомов, так почему же ему, Леониду, не позволено иметь свои маленькие «странности» в отношении следователей, милиционеров и прокурорских работников? Хотя, если быть честным, на свой счет Леонид не ошибался: странностей у него предостаточно, и каждая из них дорога его сердцу, а если кому это не нравится, так он и не навязывается.
– Я подозреваю, – ответил он на вопрос главы ОМР, – что в отчетах патологоанатомов, проводивших секцию предыдущих жертв, содержится неполная информация.
– То есть? – вопросительно поднял брови Лицкявичус. Карпухин напрягся, как бультерьер перед броском. Да, конечно, а то Леонид все время думал, кого же он ему напоминает – оказывается, именно эту породу собак: невысокий, плотно сбитый, с широкой выпуклой грудью и крепкими конечностями.
– Давайте вспомним, – продолжал Леонид между тем, раскрывая папку, в которой хранил все материалы по вскрытиям жертв «медицинского маньяка», как он мысленно его окрестил – надо же, в конце концов, как-то называть этого выродка? – В теле Анны Дуровой обнаружили следы павулона – и больше ничего, судя по этому вот отчету, – в доказательство он потряс бумагами перед носом Лицкявичуса и майора. – Другие патологи работали более тщательно и нашли в телах не только павулон, но и хлорид калия.
– И что из того? – поторопил Карпухин, от нетерпения принимаясь слегка приплясывать: в его исполнении это больше походило на перекидывание веса крупного тела с одной ноги на другую.
– А то, – торжествующе ответил Леонид, – что я обнаружил в телах Исаевой и Рябченко не два, а три вещества, которые не должны там присутствовать: павулон, хлорид калия и… пентотал натрия!
– Пентотал на… Сыворотка правды? – выдохнул майор.
– Глупости! – поморщился Леонид: он всегда испытывал неприязнь к людям, по большей части дилетантам от медицины, преувеличивающим возможности этого простейшего химического соединения. – Никакая это не сыворотка правды, а всего лишь обезболивающее. Но дело не в самом пентотале, а в том, что он находится в телах жертв в компании двух других соединений. Это, друзья мои, «техасский коктейль», и, признаться, я никогда не ожидал встретиться с ним на нашей территории! И, самое главное: это – не убийства, коллеги, это – казни.
