Глаз бури - Мурашова Екатерина Вадимовна (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
– Да, это невозможно сравнить. И вот, когда я совсем поправился и окреп, она сказала, что ей нужна моя помощь в очень сложном и опасном деле. Сам понимаешь, что к тому времени я готов был, не раздумывая, отдать за нее жизнь. Она стала мне сестрой, матерью, любовницей и другом. При этом надо учесть, что в реальности никого из приведенного списка у меня никогда не было.
Я заверил ее в своей готовности помочь и попросил ее рассказать подробнее. На первый взгляд дело показалось мне простым. Нужно было поехать в Россию и украсть у князей Мещерских огромный сапфир, которому молва уже присвоила кличку «Глаз Бури»… Я потом видел его. Он действительно очень большой и редкого окраса. По краям такая глубокая синь, а в самом центре – светлая голубизна. Удивительно красиво и… страшно, пожалуй. Я же и в «глазе» настоящей бури бывал…
– Ничего себе! – присвистнул Иосиф.
– Воровать мне доводилось и раньше. Правда, по сравнению с «Глазом» – по мелочи и преимущественно в одиночку. Но теперь со мной была мудрая и любящая Саджун, и я был бодр и уверен в успехе. Я даже не просил ее рассказать, зачем ей этот сапфир. Тебе, наверное, трудно поверить, но мне это было неинтересно.
– Я верю, – сказал Нелетяга. – «Глаз Бури» был нужен Саджун, а остальное не имело значения.
– Так и было, – согласился Туманов и взглянул на философа с удивлением и признательностью. – Но Саджун сказала, что я должен знать. Я не буду подробно рассказывать тебе эту историю, потому что и сейчас не слишком уверен в ее полной достоверности. Я до сих пор думаю, что Саджун рассказала мне лишь то, что захотела, а вовсе не то, что случилось на самом деле. Но это, как ты понимаешь, было ее право.
В ее родной стране, Бирме, люди поклоняются разным богам. Но большинство поклоняются богу по имени Будда. Для этого Будды они строят храмы и делают его золотые статуи. Ее страна – очень бедная, и люди там нищие даже по нашим меркам. Но золотые статуи Будды украшены огромными самоцветами. Это важнее всего, потому что здешняя жизнь, по их мнению, это что-то вроде одного из мелких полустанков на пути к какой-то сияющей цели, хранителем и поручителем которой этот самый Будда как раз и является. Прислуживают в храмах монахи с бритыми головами. За Бирму долго воевали французы и англичане. Но как-то монахам удавалось большинство этих статуй сохранить от разграбления и поругания. Они полагают, что им помогал Будда. Согласись, что любой монах на их месте думал бы так же. Потом англичане победили. В Бирме есть свой король и королевский двор. Но реально там правят англичане и их резидент. Я забыл, как это называется… Протекторат, вроде бы так…Формально и сами бирманцы, и английское правительство охраняют все эти сокровища и, если кто-нибудь что-то оттуда сворует, то ему придется отвечать по закону. Закон законом… но даже англичане остаются людьми и им кажется несправедливым, что какой-то ложный дикарский бог присвоил себе столько красивых и полезных камней, которые можно превратить в полновесные фунты и шиллинги. Много-много фунтов и шиллингов…
В общем, шестнадцать лет назад один из английских офицеров провернул довольно ловкую операцию, втемную задействовав свою любовницу из местных (ею и была юная Саджун) и ее брата – монаха одного из местных храмов. В результате из короны самого здорового Будды исчез огромный сапфир. Доказать никто ничего не мог, а молодые люди чувствовали себя… ну, право, я не знаю, как чувствуют себя люди, оскорбившие своего бога, но могу предположить, что это чувство не из приятных…
– Слушай, Михаил, ты что, всю эту историю на бумажке записал и наизусть выучил? – с интересом спросил Иосиф.
– Почему это? – удивился Туманов.
– Да говоришь так, как будто урок отвечаешь.
– Ну… не знаю… Может быть. Я много думал об этом, слова подбирал. Ты же знаешь, я двумя способами говорить могу – для простых и для знатных…
– А я у тебя, значит, в знатных числюсь? – Иосиф польщенно ухмыльнулся.
– Ща я тебя разом в другое обчество переметну и звездану в придачу промеж наглых зенок, штоб в другой раз не по делу хайло вонючее не раскрывал, – кровожадно пообещал Туманов.
– Нет, нет, Миша, не надо! – торопливо замахал руками Нелетяга. – Рассказывай дальше. Мне очень интересно.
– Так я про то, получается, уже все и рассказал. Дальше было просто. Молодой монах снесся с сестрой и повинился перед своим храмовым начальством. Сначала Саджун пыталась выведать, где англичанин хранит украденный сапфир и украсть его обратно. Но он, видать, дураком не был, и в своем жилище сокровище не хранил. Понятно было, что продавать камень и обращать его в деньги он будет уже в Англии. Тогда они все вместе придумали план. Когда офицер собрался ехать домой, Саджун умолила его взять ее с собой.
– Вот в это трудно поверить, – вставил Иосиф. – Зачем ему такая обуза?
– Видишь ли… – Туманов впервые затруднился с объяснением. – Некоторые бирманки, вроде Саджун, они по своим верованиям владеют искусством… искусством любви, если хочешь… Саджун жила с этим офицером два года, а он был уж немолод и…
– И он уж привык к этим восточным философски-постельным излишествам, о которых ты говорил, а в Англии на подобное обслуживание рассчитывать никак не мог, верно? – легко сформулировал Нелетяга.
– Да… верно, – облегченно вздохнул Туманов. – Саджун поехала с ним, а ее брат вскорости нанялся матросом еще на одно судно, которое шло следом. Все у них должно было получиться, но на беду Саджун чем-то заболела, видимо, от непривычной пищи, слегла, команда и пассажиры опасались заразы, и англичанин, который торопился домой, высадил ее на берег в каком-то промежуточном порту. К его чести надо сказать, что денег он ей оставил и тамошнему врачу за лечение заплатил.
Когда Саджун поправилась и добралась до Лондона, было уже поздно. Англичанина-то она отыскала, да сапфира при нем уже не было. Понимая, что долго хранить у себя такую вещь опасно, он немедля продал ее на Лондонском аукционе, разумеется, через подставных лиц. Купил же «Глаз», как ты, наверное, уже догадался, старый князь Мещерский, находившийся в Лондоне с миссией от двора или по каким-то другим делам. Тогда-то вновь повстречавшиеся брат и сестра и принялись искать пути в Россию.
– А что же англичанин, который заварил всю эту кашу? – с интересом спросил Иосиф. – Твоя Саджун его отравила? Или придушила во время любовных утех?
– Не думаю, хотя она мне ничего не говорила на этот счет, – Туманов пожал плечами. – Буддисты вообще не мстят, потому что это ужасно отягощает дхарму мстителя. По их вере, возмездие само находит человека. Не в этой жизни, так в следующей…
– Это, значит, я нынче кошелек спер, а в кутузке в следующей жизни сидеть буду? Неплохо… – задумчиво протянул Нелетяга. – Не податься ли мне теперь в буддисты? Католиком я уже был, мусульманином был, иудеем вроде тоже был… И везде от меня требовалось как-то себя ломать… Грех, грех! Нервные они какие-то все, к человеку недобрые… А вот если Будду взять…
– Прохиндеем и бездельником ты был, остался, им же и помрешь! – припечатал Туманов, безжалостно обрывая рассуждения Иосифа. – Слушай дальше.
Порешили, что в Россию поедет одна Саджун, а брат будет ее ждать в Лондоне. Он вовсе дик, в Европах за версту виден, как клоп на простыне, а она-то за жизнь с англичанином пообтесалась, способности у нее к языкам обнаружились…
В общем, приехали мы с ней в Россию вдвоем. Жили как бы семьей, но не высовывались особо. Я грузчиком работал, на фабрике, она хозяйство вела, училась по-русски говорить. Хорошо это у нее получалось, быстро.
После стали придумывать, как бы к Мещерским подобраться. С улицы в дом влезть – об этом и подумать не моги, одних слуг человек двадцать, да и где сапфир искать?
Я бы сам отступился, наверное. Но у Саджун такого и в заводе не было. Придумала она довольно сложный и долгий план. Но иначе-то и не вышло бы ничего. Сперва мы с ней разошлись, будто и не знакомы, и не встречались никогда. Потом я устроился к Мещерским на кухню. Принеси, брось, подай. Я тогда по-русски чуть не хуже Саджун говорил. Все меня дураком считали, больным слегка на голову. Впрочем, я был сильный дурак, услужливый, со всеми ладил.
