«Нормандия». Гибель флагмана эпохи - Широков Алексей Николаевич (онлайн книга без txt) 📗
Вода за кормой буксиров забурлила и пожелтела. Нос лайнера медленно приближался к причалу, а корма отходила за его пределы.
Наконец борт коснулся резиновой тумбы на углу сооружения и пароход начал входить в док под приветственные крики с празднично украшенного балкона, расположенного на втором этаже в конце здания причала. Когда «Нормандия» коснулась посадочных резиновых тумб вдоль пирса, с судна был сброшен стальной трос толщиной в пять сантиметров и быстро привязан к швартовной тумбе на причале.
Но затем течение подхватило судно, трос натянулся и лопнул со звуком, подобным пушечному выстрелу. Корма «Нормандии» начала приближаться к другому недостроенному причалу, расположенному вверх по течению, — будущему «дому» «Куин Мэри».
Пюнье получил приказание отвести «Нормандию» от стенки собственным ходом, что было сделано с легкостью благодаря турбоэлектрической установке: винты раскручивались простым поворотом электрического переключателя. Вода вокруг судна стала черной — судно «нюхало дно», как говорят «морские волки».
Теперь французский гигант вновь входил в док. На сей раз нос судна быстро притянули к причалу лебедкой. Она вращалась с трудом, и корпус, сантиметр за сантиметром, приближался к причальной стенке. Но вдруг раздался резкий хлопок: толстый трос вновь лопнул, просвистел в воздухе и упал в воду. Тогда в док быстро вошла маленькая лодка, с которой в темную грязную воду нырнул человек в купальном костюме и со второй попытки выловил конец.
Скоро этот и еще около ста других тросов надежно закрепили «Нормандию» у причала. В 15:55 она дала один длинный и два коротких гудка своим мощным горном, сигнализируя буксирам о завершении их работы и извещая весь мир об успешном окончании первого рейса самого большого в мире корабля.
Однако кое-что на новом французском лайнере было испорчено. Делая свое дело, буксиры портов Нью-Йорка, Гавра и Саутгемптона и бурная Атлантика стерли с корпуса лайнера черную краску выше ватерлинии, оставив после себя голый металл и обрывки пеньки от бамперов.
Ольга Юркевич вспоминала:
«Еще за 40 миль до Нью-Йорка пробрались некоторые американские журналисты и фотографы на борт корабля. Они метались по всему гиганту в поисках за интересными для них пассажирами, рассеянными по всему кораблю, не находили кого искали, по нескольку раз встречая на пути ненужных им людей. Все же им удалось поймать писательницу-босоножку Колетт, Магараджу Капуртала с сыном, 6 парижских манекенщиц, которых они здесь же окружили и сфотографировали.
Ни маститого писателя Клода Фаррера, ни инженера Юркевича, которого разыскивали даже в каюте, ни артисток Марсель Шаптель и Валентин Тиссье найти им не удалось среди тысячной толпы пассажиров, с любопытством столпившихся на палубе "Нормандии", жадно вглядываясь в уходящие в небо потрясающие нью-йоркские небоскребы, освещенные ярким американским солнцем.
Несмолкаемые клики приветствия наполняли радостным гулом воздух. Такую восторженную встречу устроили американцы, любящие все грандиозное, необычное, колоссальное — величественному французскому гиганту — "Нормандии"».
Приступили к разгрузке багажа и грузов, по сходням начали спускаться пассажиры. Багаж и грузы выезжали на ленте конвейера из грузовых портов на уличный этаж и попадали в руки ворчащих портовых грузчиков, толкающих тележки с резиновыми колесами.
Несмотря на массовую неразбериху, багаж был на берегу к 16:45, и последние грузы показались на выходе трюма сразу после 18:00. Выходившие пассажиры сразу попадали в настоящий водоворот из друзей, родственников, знакомых, журналистов, туристов и… воров-карманников.
Хотя на пирсе и было настоящее столпотворение, спускавшихся на нижний этаж причала знаменитостей немедленно узнавали, и вслед за ними бросались репортеры. Им даже удалось взять короткое интервью у мадам Лебрен, первой леди Франции, которая, по словам «Нью-Йорк тайме», «не скрывала свой энтузиазм по поводу впервые увиденной ею панорамы города», выразив желание посетить Эмпайр-стейт-билдинг. В этот момент по трапу спустился сам капитан Пюнье. Отвечая на вопросы журналистов, он сказал, что «Нормандия» — хорошо сделанное «молодое судно с хорошей форой».
На вопросы о вибрации «Нормандии» Пюнье уклончиво ответил, что постоянные корректировки во время рейса практически устранили ее. Он обещал, что через два-три месяца, «когда узлы всех агрегатов приработаются, она практически полностью исчезнет».
Все восемь нью-йоркских газет отвели первые полосы репортажам о прибытии «Нормандии» из первого рейса. Бульварные газеты вышли с кричащими заголовками. «Нью-Йорк джорнал» выпустил восемь изданий — по мере приближения «Нормандии» к порту.
На следующее утро газеты были полны мнений «беспристрастных моряков» и других технических обозревателей. Все говорили о «Нормандии» как о явном достижении морской техники, «несмотря на некоторые ошибки» типа вибрации в кормовой части.
«Таймс» посвятила прибытию «Нормандии» в Нью-Йорк три страницы. Один из внутренних разворотов содержал рекламу «Бремена» и «Европы», напоминавшую читателям, что они обладали рекордами «пунктуальности».
Немцы вообще относились к достижениям «Нормандии» недоброжелательно в противоположность командору Франческо Таработто, капитану «Рекса», который отправил Пюнье следующую радиограмму:
«Наше искреннее восхищение роскошным судном и его замечательными показателями первого рейса позволяют нам со спокойной совестью отказаться от владения "Голубой лентой" Северной Атлантики, завоеванной нами два года назад».
Британская пресса хорошо отозвалась о достижениях «Нормандии», но когда Перси Бейтса, председателя совета директоров «Кьюнард», проинформировали об установлении «Нормандией» рекорда, он мягко сказал: «Кажется, она построена очень неплохо». На вопрос, сможет ли «Куин Мэри» добиться большего, он ответил: «Я не занимаюсь предсказаниями».
Сойдя на берег в 15:40, мадам Лебрен села в лимузин, доставивший ее к парадному входу гостиницы «Уолдорф-Астория». Но она скоро вышла из отеля и направилась в crropoiry «Эмпайр-стейт-билдинг», где ее встретил бывший губернатор Нью-Йорка и бывший кандидат в президенты Эл Смит. Он поднялся с ней на обзорную площадку и показал достопримечательности.
Льюис Соубол, который вел колонку «Нью-йоркская кавалькада» для «Джорнал-американ», вспоминал об атмосфере тех дней 27 июня 1945 г. в заметке «По тропинкам памяти»:
«На следующий день "Нормандия" была открыта для посещения публикой. Хотя шел дождь, толпы на причале № 88 начали собираться еще в 8:00 утра, а в 10:30, как и обещали, судно было открыто, и посетители устремились по 100 трапам одновременно, уплачивая за вход по 50 центов (деньги были поделены между французскими и американскими благотворительными организациями моряков).
Несмотря на все предосторожности, судно фактически разбиралось по кирпичику липкими руками охотников за сувенирами. Как сообщила одна нью-йоркская газета, только три перпендикулярных туннеля, которые были трубами "Нормандии" — плавающим ответом Франции "Рэдио-Сити" — по какой-то ошибке не были украдены 15-тысячной армией больных сувенироманией жителей Нью-Йорка, осмотревших судно 5 июня…»
Главный эконом Анри Виллар сообщил репортерам, что туристы также не сумели вытащить большой орган и детскую карусель. Но пропало множество мелких предметов: сотни авторучек (взятых из библиотек), множество пепельниц и цветочных ваз, около 400 стаканов с эмблемами из бара и широкий ассортимент столовой сервировки и фарфора. Охотники за сувенирами, «специалисты высшей квалификации», смогли утащить даже семь каскеток с голов рассыльных.
Конечно же, не каждый посетитель стремился уйти вместе с сувениром на память. Большинство удовлетворились впечатлениями, которые произвело на них громадное судно. Но по крайней мере один из тех, кто заплатил полдоллара за посещение «Нормандии», желал большего. Он жаждал информации, и по возможности — максимальной.
