Рота Его Величества - Дроздов Анатолий Федорович (книга жизни .txt) 📗
— Гм! — Алексей бухнулся в кресло, от чего оно затряслось. — Давай!
Я нажал кнопку на пульте, фильм начался. Накануне его смотрели министр двора с сановниками, их лица сказали мне многое. В стране, где нет телевидения, а радио — проводное, большая плазма с яркой передачей цветов и объемным, многоканальным звуком воспринимается как чудо. Я стоял позади (сидеть в присутствии царственных особ мне не полагалось) и по застывшим спинам и неподвижным головам зрителей видел, что не ошибся. Мне самому фильм нравился — редкий случай, когда «Оскар» дают заслуженно.
Полтора часа пролетели, как один миг. Когда по экрану поползли титры, я выключил изображение. В зале воцарилось молчание. Первым нарушил его Алексей.
— Вот это король! — сказал, прочистив горло. — Настоящий! И у него был друг… — Царь встал. — У вас много таких фильмов, Илья Степанович?
— Несколько сотен, ваше императорское величество!
— Будешь показывать?
— С вашего позволения… — начал я, но министр двора среагировал быстро.
— Мы договорились, что этим займется мой племянник, — зачастил он, подскочив. — Илья Степанович обещал обучить.
— А он? — Алексей ткнул в меня пальцем.
— Проходчику надо отлучаться. Он не сможет постоянно.
— Ладно! — Алексей вздохнул. — Мы его наградим. Пиши! Внести в Бархатную книгу, это само собой. Второе… — Алексей окинул меня взглядом. — В армии служил?
— Так точно!
— В каких войсках?
— В спецназе.
— Что такое?
— Войска, обученные много большему, чем обычные. Выполняют особо сложные задачи.
— Чин?
— Прапорщик!
— Всего-то?
— Вышел в отставку по получении диплома юриста.
— Понесло дурака в стряпчие! — не одобрил царь. — Легкой жизни захотел? Верста коломенская, гренадер, а туда же! Значит так! Сам обучен, и мне людей подготовишь!
Я хотел возразить, но министр за спиной Алексея замахал руками, и я молча поклонился.
— Жалую чин капитана гвардии! — продолжил царь.
— Ваше величество!
— Мало?
— Я проходчик и не смогу служить в полную силу.
— Как сможешь, так и послужишь. Кто станет слушать тебя без чина? Живешь где?
— В гостинице.
— Капитану гвардии положен дом. Что у нас из выморочного? — Алексей повернулся к министру.
— Особняк Воейкова.
— Отдашь ему, понял?
Министр поклонился.
— Доволен? — Алексей повернулся ко мне.
— Потрясен! — подтвердил я.
Это было правдой. Включение в Бархатную книгу давало мне сто рублей месячного пособия, еще столько причиталось за капитана. Большие деньги в стране, где рабочему платят тридцать рублей. Правда, если быть объективным и пересчитать по курсу золота, наши работяги получают немногим больше. И еще особняк…
Алексей довольно засмеялся.
— Ваше величество!
— Что еще? — нахмурился он.
— Мой предшественник, Иван Павлович Ненашев, чрезвычайно много сделал для Новой России.
Царь кивнул.
— У него остались дети: сын и дочь, мои кузен и кузина. Они пребывают в жалком состоянии: у них сгорел дом, а новый построить не на что — у кузена жалованье вахмистра.
— А содержание ари? — удивился Алексей.
— Они не числятся в Бархатной книге.
— Почему?
— Мать была вейкой.
— Тогда правильно.
— Заслуги отца…
— Указ о чистоте крови! — нахмурился царь. — Нарушать не дозволено! Никому!
— Кроме монарха!
— Льстец! — Алексей погрозил мне пальцем. — Подумаем.
— Можно мне забрать их в Петроград?
— Бери! — разрешил царь. — Что еще покажешь?
— С вашего позволения, фильм о бабушке короля Георга, королеве Виктории.
— Валяй! — согласился царь. — Да садись ты! Теперь можно…
Я пристроился на стуле. Дочка царя, старшая, насколько я мог судить, тихонько придвинулась и прижалась ко мне костлявым бедром.
«У них это болезнь!» — подумал я.
К счастью, на экране появилось изображение, и обо мне забыли.
В гостиницу я вернулся поздно. Царскую семью пробило на кино, пришлось показывать и после обеда. Хорошо, что фильмов было в избытке. Я устал, пропотел: местное платье, которое пришлось срочно сшить для приема, оказалось тяжелым и жарким. Сбросить с себя все, залезть в ванну…
— Вас дожидаются! — сказал портье, вручая мне ключи. — Давно.
Я оглянулся. От дивана, стоявшего у стены, ко мне спешил невысокий кругленький господин в визитке, жилете, белой рубашке и галстуке. Волосы господина были расчесаны на прямой пробор и чем-то обильно смазаны. «Лампадное масло», — почему-то подумалось мне. Круглое лицо господина лоснилось.
Приехав в Петроград, я словно окунулся в историю вековой давности. Мощенные булыжником мостовые, прихотливо изукрашенные двух-трехэтажные дворцы в центре города и громады заводов из запыленного кирпича на окраине столицы, столбы электропередач с многочисленными перекладинами и фарфоровыми изоляторами, конные экипажи, шлагбаумы, городовые, прохожие, одетые по моде начала двадцатого века… Подошедший ко мне господин был тоже из прошлого. От лиц, знакомых по историческим фильмам, его отличали только уши — большие, острые, поросшие короткой шерсткой.
— Илья Степанович! Ваше высокоблагородие!
Чин капитана даровали мне сегодня, но незнакомец это знал.
— Чем обязан?
— С вашего позволения… Купец первой гильдии Буров Нил Семенович. — Буров поклонился и шепнул: — Я насчет кино.
— Идемте! — кивнул я.
Мы поднялись на второй этаж. Купец семенил, отстав на шаг, всем своим видом выражая почтение. Мы зашли в номер. Заранее распакованная плазменная панель стояла на столе, выступая за его края. Колонки размещались на полу. Я усадил Бурова в кресло и щелкнул пультом.
— Вы смотрите, а я умоюсь и перекушу. Устал, голоден.
— Занимайтесь! — замахал он руками. — Не обращайте внимания!
Я нашел в списке фильм, показал гостю, как регулировать звук, и отправился в ванную. Сбросил одежду и вытянулся под струей воды, ощущая всей кожей ее ласковую прохладу. Полежав немного, я с огорчением выбрался из ванны. Хотелось есть, к тому же меня ждали. Надевать пропотевшие рубашку и пиджак я не стал. Постояльцам гостиницы полагался халат, я облачился и вышел в гостиную. На экране плазмы бегали синие люди с хвостами, Буров следил за ними, выпучив глаза. Я позвонил портье и заказал ужин.
Я доедал десерт, когда в дверь постучали. На пороге стоял человек в визитке, жилете и белой рубашке с темным галстуком. Волосы его были расчесаны на прямой пробор и смазаны. Второй гость в отличие от первого был высок и худощав, но уши были точно такими же.
— Гущин Мефодий Анкидинович! — отрапортовал он. — Купец первой гильдии. Я насчет кино.
— Уже пришли, — уведомил я, — смотрят.
— Кто? — Гущин рванулся в номер, едва не сбив меня с ног.
— Нил! — завопил он, увидев Бурова. — Пройдоха! Как смел? Это мое дело!
— С какой стати твое?! — крикнул Нил, вскакивая. — Думаешь, раз даешь жандармам хабар, так все захватил?..
— Я? Хабар?! — побагровел Мефодий. — Это ты челядь дворцовую подмазываешь, чтоб дорогу мне перебежать! Да я тебя!..
Мефодий вцепился в визитку Нила, тот не остался в долгу. Гости завозились, таская друг дружку за лацканы.
— Выгоню! — пообещал я. — Обоих!
Купцы замерли. Я взял пульт и выключил панель.
— Сели! Живо!
Купцы уселись на диван, бросая друг на дружку испепеляющие взгляды. Я притащил стул и устроился напротив.
— Кто из вас от Зубова?
— Я! — поднял руку Мефодий. — А этот самозванец!.. — Он бросил испепеляющий взгляд на Бурова. Тот облизал губы.
— Я проведал, что его высокоблагородие сегодня демонстрировал его императорскому величеству фильму с применением новомодного устройства, за что был удостоен высочайшей милости…
— От лакея узнал! — хмыкнул Гущин. — А меня вот сам Яков Сильвестрович прислали-с. Да-с.
— Чем я тебя хуже? — обиделся Буров. — В нашем деле кто первым успел, тот и съел!
— Вот тебе! — Гущин скрутил ему фигу. Буров не замедлил ответить.
