Скоморох - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич (книги бесплатно без .txt) 📗
– Дак а как же он один-то управляться со всем хозяйством станет? Ни женки, ни детей, ни холопьев.
– С тем тоже есть мысль. Завтра суд будет. С неделю назад кузнец Богдан повздорил с соседом да в драке ударил его смертным боем. Дознание тому проведено, завтра судный день, платить ему виру в сорок гривен. А ты сказывал, что хочешь выкупить кого-нибудь в помощники.
– Дороговатый закуп получится. Сорок гривен – сто двадцать рублей, шутка ли. Да у меня и нет таких-то денег, чтобы вместе с подворьем… – возмутился было Виктор, но тут же поспешил осадить самого себя. – Прости, воевода-батюшка. Но эдак мне никакого прибытку. Можно выкупить закупа куда дешевле.
– А ты не торопись, – ухмыльнулся боярин. И откуда только терпение вот так запросто беседовать с человеком, стоящим настолько низко на социальной лестнице? – По закону первым делом виновный должен будет ответить не только головой, но и имуществом своим. Подворье Богдана – в Кузнечной слободке, и оно будет изъято. Цена ему уже выставлена – двадцать шесть гривен, и останется ему уплатить четырнадцать. С чего платить, коли за душой более ничего нет?
– Семья с ним вместе в закупы пойдет.
– Верно, иначе им погибель. А там женка, дочка шестнадцати годов да сын четырнадцати, уже помощники. Но главное – это кузнец, причем не худой и с ученым подмастерьем. – Воевода потянулся и поднялся. Виктор также поспешил поднять свое седалище. – Так что думай, скоморох. Если хочешь изменить жизнь, то лучшего случая у тебя не будет, а нет… На нет и суда нет. Коли увижу тебя завтра на судилище, все разрешится к твоей пользе.
Обменявшись взглядами со стариком, Световид как-то хитро усмехнулся и оставил его наедине с Волковым. Вот только Волков этого перегляда не заметил. По всему выходило, что Авось улыбается ему во все свои тридцать два зуба или сколько их там у богов, но поверить в это было сложно. Уж больно все одно к одному, а бесплатный сыр известно где бывает, хотя не такой уж он и бесплатный. Впрочем, возможно, и нет тут никакого второго дна или подтекста. Ну хочет боярин озолотить спасителя своего сына и может сделать это, используя свое служебное положение, причем ни разу не погрешив против истины. Так почему бы Виктору не принять предложение?
В самом начале пути заполучить не просто помощника, но кузнеца, имеющего навыки работы с металлом, дорогого стоит, потому как из Виктора коваль был прямо-таки никакой, все же это совсем иная специальность. Ему, конечно, легче овладеть такими навыками, чем кому иному, но если есть готовый мастер, это совсем другое дело.
– Выходит, решил изменить жизнь свою, – глядя Виктору в глаза самым добродушным взглядом, поинтересовался старик.
– Выходит, что так, – задумчиво ответил Виктор. Он все еще пребывал в раздумье, пытаясь понять, что вообще вокруг происходит.
– А ить польза от тебя для людей великая. Жизнь – она разная бывает, вот только легкой – никогда, а потому людям отвлекаться хоть малость нужно, а у тебя дар – радость нести.
– Это так, дедушка…
– Дедушка? – взметнув брови, перебил старик.
– Ну дак, чай, не бабушка, – буркнул Виктор потупив взор. Неужели он ошибся в своих предположениях?
– А. Ну да, ну да. И что дальше-то сказывать хотел?
– Так я и говорю: людям по-разному можно нести пользу, – облегченно перевел он дух. Если не осадили и место не указали, то прав он. – Можно скоморошить, а можно дать работу, чтобы они могли и себя и семьи содержать, от того пользы поболе будет.
– То ить если получится.
– Должно получиться. Нет, получится, обязательно, – убежденно проговорил Виктор. – Вот только побываю у западников, погляжу, какие у них там станки есть, может, заказ какой сделаю.
– А зачем к западникам? Они, конечно, преуспели во многом, да только у нас в Брячиславле весьма знатные мастера обретаются и иноземцы не из последних, потому как прибыток от нашего великого князя для них знатный. Коли Световидушка в тебя верит, можешь попросить грамотку отписать кому следует. Чтобы мастера с тобой пообщались, а то эти аспиды на порог никого не пускают.
– Ой ли? С чего бы ему заботу такую проявлять? Эвон уж сколько сделал.
– Может, и еще столько же сделает. Лишь ему одному ведомо постановить, что вы в расчете. Род бояр Смолиных в долгу хаживать не любит, а оценить жизнь кровинушки – больно сложное дело. И коли о том заговорили… Ты почто, аспид, со Смеяны взгляд не сводишь?
О как! Ни с того ни с сего. От внезапного вопроса у Виктора даже дыхание сперло, а слова застряли в горле. Что ответить, он знал, и слова имелись, да только вот едва о ней подумал, как тут же и поплыл. Вот ни о чем другом говорить не может, а тут такое дело… Дурная голова и язык живут каждый своей жизнью, нельзя и слова вымолвить, иначе погубишь себя за понюшку табаку.
– Ты, дедушка, думай, что говоришь-то, – наконец нашелся он. – Эдак и заикой сделать можно.
– А чего мне думать? Нешто не вижу, какие взгляды ты на нее кидаешь.
– Нет в тех взглядах ничего худого. – Виктор отчего-то как-то разом сдулся. – Чай, ума не лишился и место свое знаю, а на такую красу иначе глядеть и нельзя. Она словно лебедушка по глади водной плывет, словно пава легко ступает по землице.
– Эка, запел как соловей, – крякнул старик. – Она такая. Чего не отнять, того не отнять. Но то ты верно приметил: место свое на этом свете отец наш всем определил, и каждый должен знать его. Да не опасайся, не стану я никому говорить. Вижу, как хоронишься даже от самого себя. Ну что, ступай, что ли.
– До свидания, дедушка.
– Иди уж. Внучек. Кхе.
Радмир нашел сына в доме. Тот как раз заканчивал одеваться: как видно, собрался куда в гости. Ну да какие его годы, можно и погулять, и девок потискать. А судя по настрою, без этого ну никак не обойдется, муж-то еще в самом соку, так что пусть веселится.
– Куда собрался-то, сынок?
– Сосед звал пображничать.
– Дело доброе. В скомороха чего вцепился? Ты ить просто так редко когда чего делаешь.
– Дак, батюшка, сам же сказывал, что с бароном решать надо.
– Сказывал. А еще сказывал, чтобы ты не затягивал.
– Нельзя тут торопиться. Можно дров наломать. Эвон барон в дурости своей и спешке ошибку свершил, и нам о том стало известно. Но ему плевать, король гульдский, коли прознает, только посмеется, а вот наш Миролюб может и осерчать за Берзиньша не на шутку. Опять же беречься начнет, а это лишнее. Что же касается Градимира… Пока он в крепости, до него еще поди доберись. За пределы выезжает только большим отрядом, иначе нельзя, а службу он знает крепко. Так что времечко хорошо подготовиться и нанести один верный удар есть.
– Не много ли веры в скомороха?
– Батюшка, ты же с ним общался, нешто ничего не усмотрел?
– Отчего же. Воин из скоморошьей шкуры во все стороны лезет, словно квашня у доброй хозяйки, а главное, ловок и умен.
– Вот и я о том же. Но предлагать ему это, надеясь обойтись одной только платой, глупо. Пока он перекати-поле, пока ему терять нечего, за горло его не ухватишь, а оттого и надежи на него мало.
– Мудрено. Тогда имей на уме и то, что сохнет твой скоморох по нашей Смеяне.
– Чего-о?!
– Охолонись. Не дурень он полный, место свое знает и разум не теряет, а сердце – это дело такое… Оно своей жизнью живет, и как ему восхочется, так и бьется. Если над разумом возобладает, тогда беда, но он себя помнит. Я не к тому тебе это сказал, чтобы ты на него собак спускал, а к тому, чтобы, когда придет время, имел это в виду. Дабы за горло взять не просто рукой, а обряженной в бархатную перчатку. Влюбленные – они порой горы сворачивают одной левой. Вот только давить тут нужно аккуратненько, потому как что случись – и злее врага, чем человек с порушенным сердцем, не сыщешь.
– Гхм. Мудр ты, батюшка.
– Кхе. Какие твои годы, еще поумнеешь, – разулыбался старый Радмир Смолин. – Да, скоморох к тебе может обратиться за письмом в Брячиславль, чтобы посетить тамошних мастеров. Так ты не отказывай. Парень, по всему видать, всерьез хочет делом заняться. И по всему облику видно: уверен в себе, словно знает то, чего иные не ведают. А коли так, то прояви заботу и здесь.
