Земля мертвых - Гранже Жан-Кристоф (книги полностью бесплатно txt) 📗
– Больше всего она любила нагишом бродить по пляжам с белым песком.
Да, Корсо читал в ее досье: Софи Серей была адепткой натуризма. Так что ее личную жизнь и профессию не разделял даже лоскуток стрингов.
– А как насчет наркотиков, алкоголя?
– Я что, неясно выразился? Нина была чиста, как артезианский источник.
– И никаких встреч с клиентами?
Сделав глубокий вдох, сводник встал в стойку шико-дачи, лицом к противнику, ноги напряжены, стопы развернуты на сорок пять градусов, ладони уперты в колени – положение борцов сумо. В свои пятьдесят он сохранял олимпийскую форму.
– Не ищи того, чего нет, Корсо. Нина была безупречная девушка с чистым сердцем. Она буквально излучала доброжелательность. Одно ее присутствие в профессии хотя бы немного оправдывало нас всех. Три дня назад мы ее хоронили. Родных-то у Нины не было, так вот, я никогда не видел на кладбище такую толпу. Сколько друзей, коллег, поклонников…
Хотелось бы Корсо тоже присутствовать на этих похоронах – тогда он мог бы сам прощупать почву.
– И вместе с тем профи! – продолжал каратист. – Одна из лучших во Франции. Сама писала себе сценарии, придумывала позы, движения, прорабатывала мельчайшие детали… Твою мать! Я предсказывал ей звездную будущность! Она должна была стать новой Дитой фон Тиз! [5]
Камински преувеличивал. В Интернете Корсо увидел всего лишь хорошенькую блондиночку с забавной внешностью актрисы немого кинематографа и простенькой хореографией.
Новая стойка. Двойной шаг, тобиконде. Окури-аши.
– Шикарная девочка, которой попросту не повезло.
– Может, как раз здесь и не повезло, с тобой?
– Ты зря теряешь время, Корсо. Нет ничего безопаснее и здоровее, чем мое заведение и его публика. Извращенность – это порок сексуально неудовлетворенных. Именно нравственность создает зло, а не наоборот. Ты ведь и сам в курсе, верно?
Корсо сглотнул, испытывая мерзкое ощущение, что его разоблачили. Он всегда путал карты: аскетичный, как янсенист, он в свои почти сорок одевался как фанат «Нирваны»; будучи хулиганом в душе, он стал полицейским; считая себя христианином, он никогда, ну или почти никогда не переступал порога церкви. Что же касается секса, то он предпочитал только одухотворенных девственниц, но лишь с тем, чтобы осквернить их. Кого он хотел обмануть? Себя самого?
– А твои дружки? Ты ведь сохранил связи со своими сокамерниками, со сторонниками жесткого секса?
Камински провел в сторону стремянки ура-маваши-гери, обратный круговой удар стопой, и удар напряженными пальцами ноги – цумасаки-гери. Корсо прежде тоже занимался карате и вынужден был признать, что сутенер безупречно владеет техникой. У электрика на стремянке уже начали дрожать колени.
– Ты снова ошибся, maricon [6]. Убийца, которого ты ищешь, не сидел. И он не носит бедж с надписью: «Серийный убийца». Это нормальный мужик, чистый, без всяких там историй.
Корсо был согласен. Внутренняя жестокость, обуревающая преступника и заставляющая его перейти к действию, безусловно, пропорциональна спокойствию, которое он выставляет напоказ.
– Как отреагировали твои девочки?
– А ты-то как думаешь? Нам пришлось открыть кабинет психологической помощи.
Корсо едва удержался от смеха.
– Однако они уже снова принялись за работу, – продолжал владелец заведения. – Из солидарности. Они считают, это лучшее, что они могут сделать в память о Нине.
– Show must go on… [7]
Электрик наконец соединил последние провода и поставил на место плафон. Красным светом загорелись глазницы возвышавшегося в углу комнаты скелета, который, должно быть, служил Камински спарринг-партнером.
Хватит здесь торчать. Полицейский стал зрителем убогого представления и только зря потерял время с порочным каратистом. От сводника несло по́том и глупостью, но не страхом и уж тем более не наигранным безумием, о котором свидетельствовало бы убийство Нины Вис. На самом деле Корсо был убежден: убийца не принадлежал к кругу «Сквонка». Иначе Борнек установил бы его. Они имели дело с посторонним преступником.
Пока техник слезал со стремянки, Камински согнулся, чтобы как полагается исполнить учтивый поклон. Электрик коротко кивнул, подхватил ящик с инструментами и удрал.
– Корсо, всем известно, что ты хороший сыщик, – прошептал сутенер, доставая кусочек кэма, папиросную бумагу и сигареты. – Вместо того чтобы столько времени доставать меня, лучше найди мне изверга, который это сделал.
– Ты приберег для него свой маваши-гери?
Камински провел языком по папиросной бумажке и подмигнул сыщику:
– Возможно, я сохраню его для тебя…
Когда-то в молодости у Корсо был черный пояс второго дана, но теперь ему казалось, что к его юности эта история отношения не имеет. В бою с Камински он не продержался бы и двух минут. Однако он тут же парировал:
– Всегда к твоим услугам.
Необходимо было попасть в тон.
Камински скрутил косячок, прикурил и исполнил очередной йоко-гери в направлении лица сыщика. Корсо, который не видел, когда тот начал движение, ощутил прикосновение края его ступни к своему подбородку.
Он снова сглотнул – на сей раз пересохшим горлом – и попытался улыбнуться:
– Дай-ка курнуть.
Корсо жил в трехкомнатной квартире на улице Кассини в доме постройки шестидесятых годов. Арендную плату снизили из-за отвратительного вида: окна смотрели на глухую стену больницы Кошен. Квартира была не бог весть какая, но сыщику нравился этот квартал, который словно бы раскрывался после бульвара Араго и простирался до самого парка Монсури. А при взгляде на авеню Рене Коти, с мастерскими художников и рядами платанов, которые превращали улицу в широкий бульвар, у него теплело на душе.
Сыщик бросил куртку и кобуру на диван и направился к барной стойке, отгораживающей кухонный уголок. Распахнув дверцу холодильника, он увидел там застывшую картинку своей холостяцкой жизни. Просроченные продукты, недоеденные консервы, остатки takeaway… [8]
Он взял банку пива и уселся на раздвижной диван, который вместе с письменным столом представлял собой всю его мебель. Он нашел эту берлогу после разрыва с Эмилией и даже не попытался обустроить свое жилище, кроме комнаты, предназначенной для Тедди, – ее он заботливо обставил. В остальном это ощущение непостоянства ему нравилось: оно напоминало Корсо про его положение парии, вечного изгнанника.
Он родился в самом низу социальной пирамиды, так же как Нина Вис, от матери, пожелавшей остаться неизвестной, в детстве скитался по приютам и приемным семьям, а позже, в ранней юности, так и остался бездомным псом, которому не дано ни закрепиться на одном месте, ни приспособиться к нормальной жизни. Его, воришку, наркомана, асоциального типа, в последний момент спасла Катрин Бомпар, взяв под свое крыло и дав ему возможность преуспеть в единственном, чем он мог гордиться (кроме сына): в карьере сыщика.
Однако, несмотря на его послужной список, отсутствие судимостей и крайнюю непреклонность, сходившую за неподкупность, червоточина таилась в нем самом, в глубине его сердца. Государственный служащий, женатый, исправно платящий налоги, он в начале двухтысячных пытался остепениться, но природа взяла свое. Через несколько лет он оказался разведенным, изгоем среди сыщиков, кочующим по собственной жизни… Цыганом с пустыря.
Нескольких глотков пива хватило, чтобы к горлу подступила тошнота. Он бросился в ванную и выблевал воспоминания о последних часах – алкоголь, косяк и целлюлит стриптизерш. Одно обстоятельство осложняло его работу полицейского: он не выносил темноты. Ни ночных часов, ни ночной фауны. То, что заставляло мещанина мечтать, а интеллектуала предаваться фантазиям, было для него всего лишь потоком глупости и пороков, воплощенных сворой ленивых кретинов. Совершенно мифической вселенной, миром мелких спекуляций, долгими часами, потраченными на выпивку, ненужную болтовню и секс. Пустой тратой времени.
