Кризис сознания: сборник работ по «философии кризиса» - Швейцер Альберт (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗

с) В решающей политической борьбе ближайшего времени наибольшее значение будет иметь концентрация средств военной силы. Уже в предшествующих общественных структурах господство в этой области давало преимущественные шансы для того, чтобы создать монополию власти тех меньшинств, которые ее захватили. Складывающаяся концентрация средств борьбы делает вероятным, что новые диктаторы справа и слева создадут своего рода армию янычаров, состоящую из военных техников и специалистов. Подобно армии, основавшей власть турок, войско может находиться на такой дистанции от общего населения, что его всегда можно использовать против него. Концентрация военных средств уменьшает вероятность восстаний и революций, но также и демократического осуществления воли масс…

Еще одна угроза, проистекающая из диспропорциональности в развитии духовных и моральных сил, заключена в том, что современное общество в значительно меньшей степени, чем предшествующие общества, способно из-за тесной взаимосвязи всех своих частей выносить иррациональные моральные атаки. При сегодняшнем переплетении мирового хозяйства перепроизводство одного рынка ведет к бедственному положению на всех остальных рынках, политическое безумие одной страны затрагивает судьбу остальных стран и взрывы настроений, вызванные грубыми инстинктами активизировавшихся масс, ведут к катастрофе, затрагивающей все слои общества во всем мире, поскольку вследствие переплетения внутри современного общественного организма каждая ошибка передается дальше с повышенной интенсивностью.

Одним словом, если нам в ближайшее время не удастся в нашем стремлении управлять обществом достигнуть той ступени рациональности и моральности, которую мы обрели в области техники, наше общество погибнет от этой диспропорции.

Раньше философы и социологи полагали, что существует некое заложенное в духе имманентное поступательное движение рационального и морального прогресса. Ошибочность этого ясна каждому, кто следит за современной ситуацией, ибо он может с полной уверенностью утверждать, что в области моральности и разумности мы в последние десятилетия скорее движемся назад, чем вперед.

То же крупное общество, которое рационализирует в ходе индустриализации все большее число людей и областей человеческой жизни, создает в больших городах концентрацию масс, а мы знаем (из социологически ориентированной психологии), что в массе человек значительно легче поддается влиянию, действию неконтролируемого взрыва влечений и психическим регрессиям, чем изолированный или органически связанный с небольшими объединениями и прочно пребывающий в них человек. Таким образом, массовое индустриальное общество движется, понуждаемое своим механизмом, к тому, чтобы создать самые противоречивые типы поведения как в жизни всего общества, так и в судьбе отдельного индивида.

В качестве крупного индустриального общества оно создает высшую степень рационально калькулируемой системы действий, связанной с целым рядом подавлений и вытеснений инстинктивных влечений; в качестве общества больших масс оно содействует всем иррациональным проявлениям и вспышкам, характерным для концентрации масс. В качестве индустриального общества оно порождает такой тонкий общественный механизм, при котором мельчайшая иррациональная помеха может иметь глубочайшие последствия; в качестве массового общества оно обеспечивает величайшую интеграцию иррациональных возбудителей инстинктов и влияний, массовизацию влечений, которая внушает такие опасения, что может быть уничтожена вся сверхтонкая конструкция.

На эти антиномии указал уже Макс Вебер, хотя он не мог, конечно, предвидеть возникшие из этих антиномий кризисы новейшего времени. Однако неверно было бы предполагать, что эта массовизация необходимо и при всех обстоятельствах должна приводить к таким катастрофам, которые она порождает сегодня.

Упрощенной массовой психологии, охарактеризованной Лебоном [4], надо всегда противопоставлять то, что, хотя сконцентрированные в конкретные массы люди действительно поддаются эмпирически доказуемым внушению и влиянию, все-таки многие члены общества не поддаются их иррациональному и экстатическому влиянию; к тому же иррациональность не при всех обстоятельствах должна разрушающе воздействовать на общество.

Сегодня мы способны совершенно точно указать, какие дополнительные социологические обстоятельства вызывают взрыв иррациональности в концентрированных массах и при каких обстоятельствах они наносят вред обществу. Остановимся здесь лишь на некоторых из них.

1. Прежде всего следует сказать, что концентрация большого числа людей сама по себе еще не является причиной экстаза и иррациональности. До тех пор пока большое общество расчленено на свои старые органические объединения — как, например, во Франции и в Англии, — оно не создает симптомов хаотической массовизации инстинктов. Тайна социального расчленения на органические объединения, рассмотренная с психологической точки зрения, заключается в том, что коллективные влечения и желания направлены в этих малых групповых единицах на их особые цели.

2. Далее, следует иметь в виду, что иррациональное не при всех обстоятельствах вредно; напротив, это, быть может, самая ценная способность человека, когда она действует как мощный импульс для достижения рационально объективных целей или в виде сублимаций и воздействия на культуру создает культурные ценности, или же в качестве чистой витальности усиливает радость жизни, не разрушая беспорядочно жизнь общества.

Правильно организованное массовое общество в самом деле заботится о всех этих возможностях формирования влечений. Оно ведь должно именно потому дать выход влечениям, что в каждодневной жизни необходимо их длительное вытеснение посредством всеохватывающей рационализации. В этом функция «спорта», «празднеств» в массовом обществе, да и других каналов реализации культурных установок. Каждому большому культурному обществу до сих пор удавалось придавать иррациональным силам души определенный образ в формах культуры и сублимации.

Теперь мы можем пояснить, что мы понимаем под специфической опасностью иррационального. Это — такое состояние массового общества, в котором не оформленная и не включенная в общественную структуру иррациональность проникает в политику. Подобное состояние опасно, потому что массовизированный аппарат демократии вводит иррациональность в такие области, где необходимо рациональное управление. Тогда средствами демократии достигается противоположное тому, что было первоначальным смыслом демократизации. В этом случае перед нами опять тот процесс [который я называю] «негативной демократизацией».

Однако то, что иррациональность массовизированной человеческой души все больше вводится в сферу политики, обусловлено не психологическими, а социологическими причинами. Раскрыть, какого рода иррациональность, судорожное действие влечений в форме неврозов и т. д. вообще существует в человеческой душе, — дело психологии. Задача социологии — показать, в какие области вытесняется в существующем обществе эта иррациональность, какие социальные функции она там выполняет и какой образ принимает. Психологи, работающие без социологической ориентации, полагают, что, обнаружив определенные деструктивные силы, как, например, садизм, они могут своими методами определить их действие и значение, тогда как все дело, собственно говоря, в том, какими функциями они наделяются в данной общественной системе.

В связи с этим следует сказать, что и наше индустриальное общество полностью не рационализировано в объективной структуре своего построения. Оно создает пространство для действия политической иррациональности в виде применения насилия. Существующую в человеческой душе иррациональность можно было бы направить в другие области, чтобы она там либо получила выход, либо создавала культурные ценности, если бы открытые для применения насилия области в политической структуре общества не притягивали бы к себе все время и не мобилизовывали бы в своих целях эти психические данности.