Биплан «С 666». Из записок летчика на Западном фронте - Гейдемарк Георг (читать бесплатно полные книги .txt) 📗

Мы пролетаем над германскими окопами. Вон, внизу, под нами, огромная воронка от грозного «чемодана». Она. находится как-раз между обеими позициями, которые разделяет здесь пространство метров в сто, не больше… Кто вырыл сегодня эту воронку? Мы или неприятель?… Я не знаю…

Вот, наконец, французские траншеи… Нервное напряжение, все усиливающееся по мере полета, достигает в эту минуту своего предела. Его невозможно преодолеть: оно неизбежно при каждой разведке… Мы над неприятельскими линиями. Вон французские канониры уже направляют на нас свои зенитные орудия… Когда раздастся первый выстрел, и где упадет снаряд?…

Энгман беспокойно ерзает взад и вперед на своем сидении. Он перегибается то вправо, то влево, стараясь высмотреть, что-нибудь у мотора. Но там ничего подозрительного…

Я тоже выворачиваю себе шею, поочередно склоняясь от правой бортовой стенки к левой, а оттуда – опять назад. Крепко уцепившись за кабан, я вытягиваюсь на цыпочках и смотрю через крылья вверх… Нет, нигде еще не видно следов разрыва…

Когда же, наконец, вынырнет снаряд! Хоть бы скорее!… Под нами медленно уходят назад окопы, очень медленно (так нам кажется сверху), хотя мы летим со скоростью в 150 километров в час…

А выстрела все еще нет!… Здесь Энгман не нуждается в моем похлопывании: он в точности знает, что ему надо делать. Хотя момент для увертывания от разрыва гранаты еще не подоспел, мой пилот уже летит не по прямой линии, а каждую четверть минуты меняет направление; он делает это очень осторожным, едва заметным передвижением руля поворотов, чтобы не возбудить внизу излишнего внимания неприятельских артиллеристов, которые могут, в таком случае, переставить дистанционную трубку или фитиль.

Но почему же французы не стреляют?!

Я окликаю Энгмана и ищу в зеркале его взгляд. Я растопыриваю пальцы, отрицательно мотаю головой, вопросительно пожимаю плечами. Моя жестикуляция должна означать: «Где же огонь зенитных орудий? В чем дело?». Энгман пожимает плечами: «Может быть, они нас еще не отыскали?»

Вдруг – тррах!… Такой громкий выстрел, что мы невольно вздрагиваем, и в то же время снизу в самолет что-то так резко ударяет, что нас подбрасывает кверху… Ага! первая граната!… И, как на грех, удачно!

Энгман делает крутой вираж вправо. Таким образом, второй снаряд упадет гораздо левее.

Слава богу: наконец-то, они открыли пальбу!…

Откровенно говоря, обстрел из зенитных орудий для нас, летчиков, всегда очень интересен. Он напоминает искусную азартную игру, только с очень высокой ставкой. Главное правило в этом состязании: противнику не следует слишком затягивать начало, ибо, как только мне известно, что он летит туда-то, я могу немедленно сделать ответный ход. Французам в этот день повезло с самого начала: обычно, если первый выстрел удачен, то и следующие попадают довольно удовлетворительно; если же первый снаряд – мимо, то часто случается, что артиллерист, направляющий стрельбу внизу, из боязни сильного корректирования, [1] делает промахи, и гранаты, вообще, недолетают… А самое неприятное тут, это, конечно, те минуты, когда ждешь огненной реплики врага.

Мы недолго держимся нового направления, – иначе канонирам внизу будет удобно нас обстреливать. Полповорота налево! Посмотрим-ка, где теперь взорвется следующий снаряд. Правильно, так оно и есть! Далеко позади нас, из воздуха выплывает легкое белое облачко… Оно все растет и растет – и вдруг нас оглушает резкий выстрел. А вон там еще граната!… Кажется, будто в пространстве носятся тонкие и нежные клочки и хлопья ваты, от которых… зависит наша судьба. Зубчатый осколок в тело или шрапнельная пуля в голову – и все кончено!… Но о таких вещах вспоминаешь только мельком: там, наверху, для подобных размышлений нет времени…

Легкий крен влево.

Французам кажется, что они определили приблизительное направление, и они обстреливают нас гранатами и шрапнелями, быстро выпуская их одну за другой. Но мы летим быстрее, чем они корректируют огонь своей артиллерии. И потому опасные облачка от нас все дальше и дальше. Звуки выстрелов все слабее поражают наш слух, и скоро мы совсем перестаем их слышать.

Ну, теперь можно прямо вперед!…

Вдруг опять – тррах!… Как раз перед нами взрывается граната… Неприятный сюрприз! И через секунду дымок от разрыва тянется уже через наши тросы. Тьфу, чорт возьми! Какое адское зловоние от серы и селитры, брр! А самое главное – штучка угодила в нас весьма удачно… Энгман ставит машину слегка на нос и «нажимает». Благодаря этому, мы выигрываем в быстроте и слегка теряем в подъеме. На высоте трех тысяч метров, сто или двести не имеют большого значения…

Браво! «Ход» был правильный: следующий разрыв происходит уже высоко вправо… Великолепно! Теперь больше не «нажимать» – иначе мы чересчур снизимся. И слегка вправо! Так!

Но французы все-таки заметили наш маневр. Трах! тррах! – звенит в ушах одновременно справа и слева. Ах, злодеи! По-видимому, они выставили против нас новую батарею из четырех орудий. А направляющий стрельбу, видно, ловкий малый. Стреляет умопомрачительно…

Опять – тррах! тррах!…

Вот одна граната лопнула совсем близко слева, а другая чуть-чуть подальше справа и на этот раз ниже… Значит, француз заметил, что мы слегка потеряли в высоте. У этого артиллериста, должно быть, великолепный измеритель расстояния…

Небольшой вираж влево… Ага! теперь он пробует шрапнелями. Бац! бац!… И тут этому молодцу везет. От резкого металлического звякания о левую поддерживающую поверхность, я круто вздергиваю голову… Пуля, как видно, ударила в трос или в подкос: вон две дырки в стяжке. Ветер пропеллера треплет истерзанные нити входного отверстия…

Пора нам, однако, уходить из этого пекла…

Я слежу за длинными дымовыми завесами, которые все дальше расплываются перед нами. Они облегчают неприятелю обстрел, но, вместе с тем, они помогают и нам. Благодаря этому дыму, мы видим, где надо приблизительно искать батарею зенитных орудий. Она, верно, стоит вправо, внизу, вон в том лесочке…

Я резко ударяю Энгмана по левому плечу, и он делает энергичный вираж влево. Мы отклоняемся почти под прямым углом от нашего прежнего курса.

Опять правильный «ход»…

Следующие десять или двенадцать выстрелов уже безрезультатно трещат все дальше и дальше. Теперь французам нужны новые записи, новый прицел, новые вычисления и новое направление… Маленькая пауза. Где взорвутся следующие снаряды?… Проходят полные ожидания секунды… Ура! вот они! Значительный недолет…

Легкий вираж вправо… Теперь недолет еще значительнее. Чудесно! И новых выстрелов не слышно…

Между прочим, своеобразная картина: весь путь, по которому мы летим, окаймлен облачками разрывов, – их больше сотни. Самые молодые, только что народившиеся, отливают белым серебром на солнце и кажутся прекрасного телесного цвета. Облачка постарше постепенно отстают от молодых и уплывают к лазоревому небу. А юный утренний ветерок, со своей стороны, шаловливо играет с ними, пока не растреплет их до неузнаваемости…

Мы летим все дальше и дальше. Белые линии траншей то и дело прерываются, исчезая в лесах и котловинах. Приближаются большие лагери для резервов, пока еще скрытые в земле, ибо они находятся в зоне артиллерийского обстрела. Дальше показываются лагери уже незамаскированные, выстроенные из дерева и волнистой жести. Хорошие мишени для бомб, в особенности там, где сквозь зелень елей предательски мерцает светло-серый меловой грунт разрытой земли…

Здесь постоянное движение: сменяются воинские части, проходят обозы с снарядами, катятся санитарные повозки и походные кухни, теснясь и толкаясь у мостов и у въезда в деревню…

Мы летим все дальше и дальше – вдоль железной дороги.

Вот и Сель: головная станция непрерывного, почти не прерывающегося железнодорожного полотна. Вон, как раз движется к югу дымовая завеса: это – поезд. Я приставляю к глазам бинокль и ищу цель. От сильного сотрясения напряженно работающего мотора, земля в крошечном отверстии стекла бешено танцует взад и вперед. Я крепко прижимаю бинокль к глазам… А, теперь я ясно, вижу поезд, – каждый вагон в отдельности. Их около двадцати и почти все они закрытые. Бросаю взгляд на бортовые часы: восемь тридцать пять. Я быстро наклоняюсь над железнодорожной картой и зарисовываю поезд…