Ни слова о деньгах - Левитина Наталия Станиславовна (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
…Когда Андрея перевели из реанимации в отделение, мест в палатах не оказалось, и парня «оставили» прямо в коридоре. Дарья сначала взвилась от негодования, потом расплакалась. Ни гнев, ни слёзы кроватей не прибавили, больница была переполнена. Но на следующий день Даше позвонила хирург Елена Борисовна (до смерти перепугав, Даша решила, что брат умирает!) и сказала, что освободилась «коммерческая» палата.
– Вы сможете платить? Вам по карману? – спросила она.
– Конечно! – не раздумывая ответила Даша.
– Но это дорого, – предупредила врач. И назвала цену.
Даша едва не упала в обморок. Гостиничный номер в Париже обошёлся бы дешевле…
Когда она приехала после работы в больницу, брата уже устроили в палате. Внешне она напоминала то, что обычно показывают в кино: специальная кровать, диван и кресло для посетителей, телевизор, холодильник.
Дашу словно поставили на счётчик. Каждый день, проведённый братом в больнице, обходился в кругленькую сумму. К тому же Даша платила щедрую мзду санитаркам – чтобы не игнорировали вызовы из палаты, чтобы приносили судно сразу, как понадобится, а не в следующем столетии. Ещё требовались дорогие лекарства и диетическое питание.
Бюджет трещал по швам. Даша занимала деньги, обещая вернуть сразу же, как только продаст дачу. Но дача никак не продавалась.
В бассейне, слава богу, обошлось без происшествий. Вовчик и Макс не утопили тренера, не завалились с гиканьем в женскую раздевалку, не укатили из спортзала штангу.
Сегодня Павлу посчастливилось выслушать парочку комплиментов в адрес вампирят – тренер по плаванию хвалил их спортивную агрессивность, быстроту реакции и сообразительность.
Пока мелкая шпана бороздила бассейн, Паша с удовольствием пыхтел в тренажёрном зале. Он выжимал вес, вены на его бицепсах и шее вздувались, на лбу выступала испарина. Всю тренировку Павел думал о Даше. Вернее, он ни на секунду не переставал думать о ней после их случайной встречи на улице.
Если бы сейчас удалось отсканировать Пашины чувства и выразить их словами, то получился бы восторженный сонет Петрарки. А если переложить на музыку – томительный ноктюрн Шопена.
Увы, красивые слова и музыка, сонеты и ноктюрны – всё это было из другого мира. «Ах, как расцвела баба к тридцати годам!» – сказал себе Паша. И тут же поморщился. Хрупкая, нежная Дарья, пойманная им сегодня на золотой осенней аллее, никак не сочеталась с термином «баба». Да и не тридцать ей совсем.
Тогда Паша попробовал изменить формулировку. «Как же расцвела девка к двадцати восьми годам! Откуда что взялось!» – пробормотал он. Но и эта фраза его покоробила. Слово «девка» тоже никак не клеилось к Даше. Она так ровно держала спину, так гордо несла голову, увенчанную роскошной огненной гривой, что скорее претендовала на звание королевы…
Забросив пацанов домой, под материнское крылышко, Паша поехал в контору, там у него осталось несколько нерешённых вопросов.
В десять вечера в палату заглянула Елена Борисовна:
– Андрей, ты не спишь?
Конечно, он не спал, уснуть ему не позволяла боль – струйкой расплавленного олова она стекала вниз по позвоночному столбу. И кроме того, он всё ещё ждал, прислушивался с замиранием сердца, не раздастся ли в коридоре голос врача.
Андрей никогда особо не интересовался девушками, другая страсть не давала ему покоя – автомобили и их устройство. Между симпатичной брюнеткой и карбюратором, требующим ремонта, он безоговорочно выбрал бы последнее. Он пропадал в гараже и автосервисе и готов был целый день ковыряться в деталях и механизмах. Самой божественной мелодией для него был звук работающего мотора.
Вадим Петрович (56, владелец автосервиса): Талантливый парнишка. Вовремя я его к себе заманил, а то конкуренты бы увели. Надеюсь, он скоро поправится. Клиенты постоянно о нём спрашивают – где Кольцов, куда вдруг исчез? Куда, куда… Вот он лежит, бедолага…
Светлана Г. (19, студентка химфака): Я бы день и ночь дежурила у его кровати! Но кто ж меня пустит? Андрюша, милый…
Елена О. (19, студентка химфака): Вчера эта злобная медсестра выперла нас из палаты! Говорит, шумели. А мы хотели развлечь Андрюшку. Думаете, легко лежать весь день и смотреть в потолок? Мы с Гавриловой исполнили танец живота. Кажется, неплохо получилось! Но тут налетела эта мегера.
Таня Ш. (19, студентка химфака): Вы не знаете случайно, когда его выпишут? И вернётся ли он в институт? Говорят, он решил бросить учёбу. Я не переживу. Вот засада – самый обалденный парень – и уходит. Я умру. Я хочу его видеть каждый день.
…И вот, среди стонов, хрипов, стука металлических инструментов, грохота каталок и запаха лекарств взошло солнце любви, вспыхнуло и засияло, наполнив пространство золотисто-розовым светом.
Теперь дни Андрея представляли собой невероятное сочетание глухой выматывающей боли и радостного ожидания. Раненый галл, с разметавшимися по подушке спутанными волосами и потемневшими от мучений глазами, он ждал, прислушивался и замирал от счастья, когда вдруг раздавались лёгкие шаги и в палате появлялась она – гордая и неприступная Снежная Королева. Ледяная, привыкшая к всеобщему поклонению, способная поспорить с Богом и судьбой, вытащив с того света безнадёжного пациента.
Но, кажется, для Андрея, её самого терпеливого и безропотного больного, Елена Борисовна делала исключение. Вмиг исчезало высокомерие, она становилась заботливой и ласковой и улыбалась ему неуловимой, ускользающей улыбкой.
Эльвира (24, медсестра): С пациентами-то она сюсюкает. А нас, персонал, гоняет, как тараканов, и на подоконнике строит. Вредина.
Сегодня терпение Андрея было вознаграждено с лихвой: Елена Борисовна не только вошла в его палату, но и никуда не спешила, что было чем-то невероятным. Обычно её все дёргали, о чём-то спрашивали, буквально рвали на части.
Она приблизилась к кровати, приложила прохладную руку ко лбу и щеке.
– Ну, как ты? Весь день собиралась тебя проведать! Столько операций, последнюю недавно закончила.
Андрей перехватил на полпути ладонь, готовую упорхнуть с его лба, и быстро поцеловал. Елена Борисовна усмехнулась и попыталась освободиться, однако ничего не вышло – парень, пусть и покалеченный, был гораздо сильнее и крепко держал её руку.
– Ладно, ладно, отпусти. Дай-ка, я тебя послушаю, – она сняла с шеи фонендоскоп.
– Домой не поедете?
– Нет, уже поздно. Не хочу по темноте бродить. Да и сил никаких нет.
– А вы далеко живёте?
– Не так уж и близко. Ничего страшного, тут переночую.
– Оставайтесь здесь, у меня. Посмотрите, какой симпатичный диванчик, – Андрей кивнул в угол палаты.
– Да, выглядит соблазнительно, – улыбнулась Елена Борисовна.
В дверном проёме возникла объёмная фигура медсестры.
– Ой, это вы, Леночка Борисовна! А я-то думаю, почему тут свет горит. Вы чай пить будете? Я чайник включила.
– Полина Фёдоровна, я бы с удовольствием!
– Но только без ничего, – сурово предупредила медсестра. – У нас сегодня шаром покати. Как в блокаду.
– Вы меня убиваете, – расстроилась Елена Борисовна. – Я с утра вообще ничего не ела.
– Там, в холодильнике, три пиццы, – сказал Андрей. – Ребята принесли.
– Убить твоих ребят! – возмутилась Елена Борисовна. – Какая пицца, тебе же нельзя!
– Я и не ем. Не хочу. Забирайте, не стесняйтесь.
– Чудесный ребёнок, чудесный! Умница! – объявила медсестра, направляясь к холодильнику. Она распахнула дверцу и взяла с полки три плоских картонных коробки.
– Полина Фёдоровна, не надо, положите обратно, – смутилась врач.
– Вот ещё! Мы её конфискуем, как продукт, угрожающий здоровью пациента.
– Андрей, ты мог бы завтра отдать пиццу сестре.
