Танцы с королями - Лейкер Розалинда (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Все окна были открыты настежь, а под ними на охапках соломы были приготовлены четыре постели, причем одеялами служили дворянские плащи с атласными подкладками. Неподалеку находились вьюки, сумы и короба разных форм и размеров, а вдоль стены выстроились в ряд сиявшие зеркальным блеском сапоги для верховой езды. С подмостков, где Тео вел кладку большого амбара для богатого крестьянина, была хорошо видна суматоха, царившая в Версале весь день, виновниками которой являлись знатные дворяне, похожие на стаю пышных павлинов, спустившихся на деревенские проулки. Однако Тео надеялся, что его дом никому не захочется занимать, и поэтому его первой реакцией на увиденное был вопрос:
— Что здесь происходит?
Оба слуги с наглой снисходительностью посмотрели на него. Только что они помогли своим хозяевам надеть их лучшие одежды и, убедившись, что те отбыли в королевскую резиденцию, устроили себе роскошный ужин из привезенных с собой господских припасов. Несмотря на свое крестьянское происхождение, они занимали привилегированное положение в иерархии слуг и испытывали презрение к этому мужлану-ремесленнику с тупой физиономией и корявыми, мозолистыми руками, одетому в грязные, испачканные глиной обноски, которые сразу же выдавали в нем каменщика. Слуга повыше ростом небрежным жестом показал на кожаный кошелек, лежавший на подоконнике:
— Это тебе плата за постой, и ты получишь еще, когда наши хозяева соберутся уезжать.
Тео жадно схватил кошелек и высыпал его содержимое себе на ладонь. Его глаза заблестели алчностью. Совсем неплохо, если бы эта королевская охота, или что там еще затеял король со своим двором, продолжалась подольше. Пересыпав монеты назад в кошелек и спрятав его в карман своих рваных штанов, Тео вдруг вспомнил о причине, заставившей его спешить домой. Он бросил взгляд туда, где стояла кровать. Полог был задернут, и не слышалось ни звука. С печальным вздохом он повернулся к стене, собираясь повесить на крючок свой колпак, но обнаружил, что вся вешалка была занята дорожными плащами и шляпами гостей, и тогда он просто кинул колпак на пол. Подойдя к кровати, Тео откинул полог, ожидая, как всегда, увидеть в глазах жены боль и разочарование. Его резкий вздох разбудил роженицу. Она открыла глаза, и на губах ее появилась улыбка. Тео еще ни разу не видел на лице своей жены такое кроткое, умиротворенное выражение. Это встревожило его.
— У нас дочь, Тео. Ее зовут Маргарита. Красивое имя, как ты думаешь?
Все тревоги Тео как рукой сняло. Ну вот оно, наконец-то это случилось! Следующей его мыслью было то, что, доказав свою способность к деторождению, она могла бы подарить ему сына, который носил бы его имя. Ну да ладно! Лучше дочь, чем ничего. Пусть себе называет ее как заблагорассудится. Упершись рукой в кровать, он перегнулся через Жанну и дотронулся до щеки спящей малютки указательным пальцем.
— Маргарита, да? У нее сильные легкие?
— Подожди, скоро ты сам услышишь.
— Тебе, наверное, тяжело пришлось?
В ответ Жанна опустила веки. Если рассказать ему о поведении этих молодых знатных повес, то он придет в ярость, но злобу выместит на ней. Никудышней была бы она женой, если бы не могла предсказать после всех этих лет, прожитых с Тео, какой на него может накатить приступ неукротимой, мстительной ненависти. Повивальная бабка, добрая и сострадательная женщина, пообещала умолчать об обстоятельствах, при которых появилась на свет Маргарита.
Он не поцеловал ни ее, ни дочь, но Жана удивилась бы, если бы он сделал это. Такие мужчины, как Тео, ограничивали внешнее проявление нежности периодом ухаживания, а после свадьбы сразу же воротили нос и распускали руки. Ее удел был таким же, как и у большинства женщин в этой деревне, и все же она ощущала, что во многом отличается от них. Что-то в ее натуре, что было неподвластно ее разуму, пыталось найти выход, и это постоянно приводило Жанну в замешательство. Даже сейчас это чувство не давало ей покоя, подчиняя себе все большую часть ее души и обещая новые, неизведанные радости и огорчения. Ей казалось, что в дочери найдут свое выражение все ее тайные страсти и стремление к лучшей жизни.
— Я забыла про все плохое, как только это маленькое существо очутилось в моих руках, — уклончиво ответила Жанна.
— Хорошо…
И Тео даже снизошел до того, что как бы исподтишка, стыдясь самого себя, похлопал жену по обнаженному плечу. Присутствие чужаков в доме заставляло Тео следить за своими словами и поступками, хотя слуги занимались делами и совершенно не замечали его. Тео чувствовал себя скованно, и это раздражало его. Вообще-то в глубине сердца он был робким, не желавшим никому зла человеком, мечтавшим о спокойной размеренной жизни, и именно неспособность претворить эти мечты в действительность и была причиной его жестокого обращения с Жанной. Он злился на самого себя и срывал эту злость на ней. И в то же время Тео по-своему любил Жанну не меньше, чем она его.
— Что все-таки случилось с моим обедом? — поинтересовался он, вернувшись к тому, что больше всего занимало его в данный момент. В животе у него начало громко урчать, и чувство голода взяло верх над всеми остальными.
— Эти слуги принесли мне поесть, и я попросила их оставить что-нибудь в горшке и для тебя.
Он снова задернул полог, и у Жанны вырвался вздох облегчения. Она получила возможность побыть наедине с ребенком в этом убежище несколько лишних часов. Никогда больше не удастся им вот так смотреть друг другу в глаза и не думать ни о чем без опасения, что это состояние блаженства и покоя будет кем-то грубо нарушено. Ей очень хотелось помечтать о будущем этого младенца, о том, чтобы брак Маргариты не оказался похожим на ее, Жанны, унылое замужество, состоявшее из побоев, тяжелой повседневной работы и постоянно витавшей над ними угрозы голода, когда Тео оказывался без работы или валялся дома со сломанной ногой. До сих пор у него не проходила хромота, несмотря на лубок, который сделал ему плотник, и Жанна постоянно беспокоилась, как бы Тео не свалился с подмостков.
Повернув на подушке голову, она посмотрела на щель между камнями в стене, куда спрятала золотой луидор. Его дали Маргарите, и, значит, только она, и никто другой, должна воспользоваться им в случае крайней нужды, каким бы отдаленным сейчас это время не казалось. Жанна не солгала Тео, сказав, что забыла о том, как ей пришлось рожать. Этот кошмар начал уже бледнеть, стираться из памяти и казался теперь неестественным видением, порожденным тяжкими муками. Она отчетливо помнила лишь молодого человека в отделанном кружевами камзоле из тонкой, дорогой ткани, человека, которого она теперь знала под именем Огюстен Руссо и который произносил комплименты ее дочери. Его глаза светились добротой, она видела это. Кто говорит, что его обещание вернуться через семнадцать лет нужно воспринимать как шутку? Эта мысль поможет ей надеяться на лучшее для Маргариты в моменты самой беспросветной нужды, когда в их желудках будет совсем пусто.
Огюстен предложил дать коням отдохнуть и пройтись до места празднества пешком, на что его компаньоны ответили охотным согласием. Это была дружная четверка, в которой редко возникали разногласия по какому-либо поводу, но уж если дело все-таки доходило до ссоры, то она носила бурный характер, ибо все четверо обладали сильной волей и необузданным темпераментом. Их дружба была скреплена тем кодексом чести мушкетеров, который свято соблюдался всеми, кому выпала почетная обязанность служить королю Франции в их рядах. Однажды, еще в пору их знакомства, произошел случай, когда, заспорив из-за женщины, они обнажили шпаги. И тогда молодые люди, вовремя опомнившись, дали друг другу торжественную клятву никогда не ступать на чужую территорию, на которую уже ранее были заявлены притязания одним из четверых. Поскольку все они восприняли понятия о чести и благородстве вместе с молоком матери, это соглашение никогда не нарушалось, какой бы напряженной не оказывалась ситуация. А следует отметить, что хорошеньких, соблазнительных женщин, из-за которых можно было вскипеть и потерять голову, в ту пору при королевском дворе было хоть отбавляй. И тем не менее, их дружба выдержала это испытание на прочность.
