Энн в Редмонде - Монтгомери Люси Мод (книги без сокращений .txt) 📗
Энн вздохнула и одновременно рассмеялась. Она была очень чувствительна к недобрым словам — даже когда слышала их от людей, чьим мнением совсем не дорожила.
— Велика важность, что они там наговорили, — усмехнулся Джильберт. — Ты же знаешь, какой у них ограниченный ум, даже если они и добрые женщины. Раз они чего-то никогда не делали, то и другим нельзя. Ты первая девушка из Эвонли, которая едет учиться в университет, а ты же знаешь, что всех людей, затеявших что-то новое, всегда считали ненормальными.
— Да знать-то я знаю, но одно дело знать, а другое — чувствовать. Разум мне говорит то же самое, что и ты, но иногда он не может побороть чувства. Поверишь ли — после ухода миссис Пайн я даже перестала укладывать вещи!
— Ты просто устала, Энн. Пойдем погуляем, и ты про все это забудешь. Давай побродим по лесу. Я тебе хочу там кое-что показать.
— А что?
— Я не уверен, что найду то, что видел весной. Пошли! Притворимся, будто мы опять дети и идем разыскивать сокровище.
Они весело пошли по дорожке. Помня, как ей было неприятно вчера вечером, Энн очень ласково разговаривала с Джильбертом, а Джильберт, которого этот и предыдущий случаи тоже кое-чему научили, старался держаться в рамках школьной дружбы. Миссис Линд и Марилла увидели их из окна кухни.
— Помяни мои слова, рано или поздно они поженятся, — одобрительно сказала миссис Линд.
Марилла поморщилась. Она тоже на это надеялась, но ей не нравилось, что миссис Линд делает из сердечных дел Энн очередную сплетню.
— Они еще дети, — отрезала она. Миссис Линд добродушно рассмеялась:
— Энн исполнилось восемнадцать. В этом возрасте я уже была замужем. Нам, старикам, Марилла, кажется, что дети никогда не вырастут. Энн уже взрослая девушка, а Джильберт — взрослый молодой человек. И он в нее страшно влюблен. Джильберт — отличный парень: лучшего мужа Энн не найти. Надеюсь только, что в университете ей не придет в голову какая-нибудь романтическая блажь. Я вообще против совместного обучения — я считаю, что в этих заведениях студенты занимаются одним флиртом.
— Но когда-нибудь они немного и учатся, — с улыбкой заметила Марилла.
— Ученье у них на последнем месте, — пренебрежительно заявила миссис Линд. — Но Энн, пожалуй, будет учиться. Она не склонна к флирту. А вот Джильбертом она зря пренебрегает. Знаю я этих девчонок! Чарли Слоун от нее тоже без ума, но не хотелось бы, чтобы она вышла замуж за одного из этих Слоунов. Вообще-то это — порядочная и честная семья, но, что ни говори, они всего лишь Слоуны.
Марилла кивнула. Постороннему человеку заявление, что Слоуны — это всего лишь Слоуны, наверное, ничего бы не сказало, но Марилла ее поняла. В каждой деревне есть такая семья: честные и порядочные люди, но почему-то не пользуются уважением односельчан.
Тем временем Джильберт и Энн в счастливом неведении о том, как распорядилась их судьбами миссис Рэйчел, гуляли под сенью леса. Сиреневый закатный свет просвечивал лес насквозь, в воздухе четко вырисовывались кружева паутины. Пройдя мимо темного пихтового лесочка, они пересекли окаймленную кленами, согретую солнцем поляну и увидели то, что Джильберт хотел показать Энн.
— А, вот она, — удовлетворенно сказал он.
— Яблоня! — воскликнула Энн. — В лесу!
— Да, настоящая садовая яблоня посреди сосен и буков, за милю от ближайшего сада! И плодоносит! Я тут был как-то весной и увидел ее всю в цвету. Решил, что приду осенью посмотреть, созрели ли на ней яблоки. Гляди, как она ими обвешана. На вид съедобные — желтенькие, с красными щечками. На диких яблонях плоды обычно маленькие и зеленые.
— Она, наверное, выросла из случайно занесенного сюда семечка, — мечтательно проговорила Энн. — Какое смелое деревце — не дало себя заглушить чужакам, одно, без сестер, выросло и расцвело — вот молодчина!
— Садись, Энн, на это заросшее мхом бревно — это будет трон. А я залезу на яблоню и нарву яблок. С земли их не достанешь — ей пришлось тянуться кверху, к свету.
Яблоки оказались необыкновенно вкусными. Под желтенькой кожурой была белая мякоть с розовыми прожилками. Они имели особый, резковатый, но приятный привкус леса, которого не бывает у садовых плодов.
— Роковое райское яблоко вряд ли имело более соблазнительный вкус, — улыбнулась Энн. — Однако пора идти домой. Смотри — только что были сумерки, а сейчас уже светит луна. Как жаль, что мы пропустили момент перехода вечера в ночь.
— Пошли назад вокруг болота, — предложил Джильберт. — Ну как, Энн, ты все еще в плохом настроении?
— Нет, эти яблоки были как манна небесная для моей страждущей души. Сейчас я уверена, что полюблю Редмонд и что четыре года покажутся мне очень счастливыми.
— А что потом?
— Потом будет еще один поворот дороги, и я не знаю, что лежит за ним, — да и знать не хочу. По-моему, лучше не знать.
Молодые люди в молчании неторопливо шли по тенистой тропинке. Говорить им не хотелось.
«Если бы Джильберт всегда вел себя так, как сегодня, как было бы все хорошо и просто», — подумала Энн.
А Джильберт смотрел на Энн, и ему казалось, что ее тонкая гибкая фигурка в светлом платье похожа на цветок белого ириса.
«Неужели она меня никогда не полюбит?»
При этой мысли у него тоскливо сжалось сердце.
Глава третья
РАССТАВАНИЯ И ВСТРЕЧИ
Чарли Слоун, Джильберт Блайт и Энн Ширли уехали из Эвонли утром в понедельник. Энн надеялась, что в понедельник будет хорошая погода. На станцию ее собиралась отвезти Диана, и девушкам хотелось в последний раз проехаться под солнышком. Но вечером в воскресенье, когда Энн ложилась спать, за окном разыгрался восточный ветер, предсказывая непогоду. И действительно, проснувшись утром, Энн услышала стук капель по оконному стеклу, а поверхность пруда была испещрена расходящимися кругами. Холмы и море были скрыты завесой тумана, и мир казался беспросветно тусклым и мрачным.
Энн встала на рассвете: для того чтобы пересесть на паром, надо было успеть на ранний поезд. Она с трудом сдерживала поминутно наворачивающиеся на глаза слезы. Энн покидала дом, который был ей невыразимо дорог, и ей почему-то казалось, что она покидает его навсегда. Жизнь делала крутой поворот: приезжать на каникулы — это совсем не то, что жить в доме постоянно. Как она любит здесь все: и свою белую комнатку, в которой ей так хорошо мечталось, и старую Снежную Королеву за окном, и Ивовый омут, и Дриадин ключ, и Тропу Мечтаний — все те заветные уголки, с которыми были связаны воспоминания детства. Неужели она сможет быть счастлива где-нибудь еще?
В Грингейбле в тот день за завтраком царило уныние. Дэви — впервые в жизни — потерял аппетит и лил слезы над тарелкой овсянки. Другие тоже ели плохо, за исключением Доры, которая умяла все, что ей дали. Дора принадлежала к той счастливой категории людей, которых мало что волнует всерьез. Даже в возрасте восьми лет она редко теряла свое безмятежное спокойствие. Конечно, ей жаль было, что Энн уезжает, но от того, что она, Дора, не съест кашу и яичницу, ничего ведь не изменится. Так уж лучше съесть.
В назначенный час к воротам подкатила Диана в крытой коляске. На ней было теплое пальто, щеки разрумянились от ветра. Наступило время прощаться. Миссис Линд пришла на кухню, крепко обняла и поцеловала Энн и велела ей беречь здоровье. Марилла тюкнула Энн губами в щеку и выразила надежду, что их девочка сразу даст знать, как она устроилась. Глаза Мариллы были сухи, и постороннему наблюдателю, если бы он внимательно в них не заглянул, могло показаться, что Мариллу нисколько не огорчает отъезд Энн. Дора поцеловала Энн и выжала две приличествующие случаю слезинки. Но Дэви, который плакал на заднем крыльце с тех пор, как они встали из-за стола, вообще отказался прощаться с Энн. Когда он увидел, что она идет к нему, мальчик вскочил, взбежал по лестнице и спрятался в чулан для одежды. Как Энн его ни уговаривала, он так и не вышел. И когда она села в коляску и тронулась в путь, вслед ей неслись приглушенные рыдания Дэви.
