Четыре жизни Хелен Ламберт - Сэйерс Констанс (читать книги онлайн регистрации txt, fb2) 📗
Спустя две недели Роджер снова позвонил. До сих пор наши переговоры носили исключительно деловой характер, поэтому я предположила, что он звонит мне насчет даты суда, которого так жаждал.
– Завтрашняя встреча по поводу дома отменяется, – объявил он. – Джоанна умерла.
– О, мне так жаль, Роджер. – Я взяла паузу. – Подожди, разве среди наших знакомых есть Джоанна? Я не помню Джоанну.
– Мать Сары, Джоанна, – гаркнул он. – Мать Сары умерла.
Да, среди наших знакомых Джоанн действительно не было.
Когда вы расходитесь, то улавливаете малейшие детали, указывающие на выросшее между вами расстояние: переходы с утреннего кофе на масалу; новые футболки, которые вы никогда не стирали; новые имена. У Роджера появилась целая картотека имен, о которых я ничего не знала. Джоанна тому доказательство, и теперь, судя по всему, она умерла.
Я пока только училась жизни без Роджера. По моим наблюдениям, когда в отношения вклинивается еще одна сторона (такая как Сара), ваши друзья рассказывают о ней все до последней детали. Сомневаясь в постоянстве вашего супружеского положения, они свободно распространяют информацию: имена, места, марки автомобилей, время, когда они ее видели; бренды одежды и названия салонов, где она делает маникюр. Но затем так же внезапно поток информации прекращается. Те же самые друзья при упоминании о ней отводят взгляд и меняют тему разговора. Они принимают решение, что вам пора двигаться дальше, а укрытие деталей ускорит процесс исцеления. Вот только ты не излечиваешься, а лишь отдаляешься от всех. Пока Роджер рассказывал о Джоанне, я чувствовала себя совершенно одинокой.
На следующей неделе я столкнулась с Роджером возле офиса моего адвоката, куда он заехал, чтобы передать право собственности на машину. Меня поразил его внешний вид. Он выглядел так, будто лицо его пропустили через сырную терку, причем старую и ржавую. Руки были замотаны окровавленными бинтами. Роджер объяснил, что получил травмы, когда мыл окно в доме Сары. Как оказалось, стекло неожиданно разбилось. Все время, пока он шептал эту историю, он ни разу на меня не взглянул. Может, ему было больно? Или за годы брака он на меня уже насмотрелся? Этого я не знала, но легче все равно не становилось. В тот же день я позвонила нашему общему другу Микки и расспросила о произошедшем инциденте. За обедом в ресторане отеля «Хей-Адамс» Мик прояснил картину.
– Во-первых, – заговорщически начал Микки, – мать Сары погибла совершенно нелепым образом! Утонула в четырех футах [7] воды перед уроком аквааэробики… В четырех футах? Серьезно? Кто тонет в четырех футах? Ты ведь спокойно там стоишь! – Он пожал плечами. – Затем скорбящая Сара начинает намывать весь свой чертов дом, включая окна. Странно, да? – Микки закатил глаза. – Судя по всему, в ее новом особняке окна от пола до потолка.
– Конечно. Так и есть. – Я в свою очередь закатила глаза.
– Так вот, одно из тех сказочных окон разбилось прямо над ней и Роджером. Оно чуть их не прибило! – Микки драматически провел пальцем линию вдоль шеи, как будто я не осознавала всей серьезности ситуации. – Окна, похоже, нынче некачественные.
А затем он понизил голос и огорошил меня еще сильнее:
– Сара его выгнала. Она думает, что все произошедшее – это карма. Месть свыше за их отношения.
В тот раз я охотно согласилась с мнением Сары. Тем не менее, хотя справедливость и восторжествовала, я почему-то не могла избавиться от чувства вины. Сначала Джоанна, потом окно. Я, наверное, бредила? Или дело в завышенной самооценке? Ну не могла же я контролировать подобные вещи? Или могла?
А потом я встретилась с ним, и он подтвердил мои подозрения.
Глава 3
Хелен Ламберт
Вашингтон, 24 мая 2012 года
Я собиралась ответить, но Люк поднял палец в знак возражения. Обернувшись, я увидела стоящего за спиной официанта.
– Бутылочку «Шато О-Брион», будьте так любезны, – заказал Люк на прекрасном французском.
Официант, записав заказ, поспешно удалился.
– Ты меня позвала, но вдруг отменила зов. Передумала. Хотя, если подумать, в этом нет ничего удивительного. Ты не мстительная особа. Никогда ею не была.
– Что, черт побери, ты несешь? – прошипела я.
Люк приподнял бровь.
– Серьезно, Рыжик? – Он протянул руку через маленький столик и убрал с моего глаза прядь волос, выпавшую из прически. – Кажется, я припоминаю, как ты, свернувшись калачиком на кровати, пожелала чего-то очень плохого. – Люк глубоко вздохнул. – Я надеялся, ты пожелаешь ему смерти, но ты промолчала. А я, кстати, был бы счастлив. На этот раз у нас кто? Роджер Ламберт? Боже, он еще больший засранец, чем Билли Рэпп. Ответь мне, Рыжик, почему всегда он? Неужели ты ничего не можешь с этим поделать?
– Ты о чем вообще? Кто такой Билли Рэпп?
Люк бросил на меня озадаченный взгляд.
– Неважно.
– Ты утопил мать Сары, – прохрипела я.
– Нет. – Он указал на меня пальцем. – Технически это сделала ты.
Люк заказал еду, и нам принесли жареный картофель с пармезаном и трюфелями. Он приступил к трапезе так беззаботно, будто мы болтали о группе, которую только что встретили в отеле «Рок-н-ролл», а не об убийстве женщины. Люк смолк, ожидая, когда уйдет официант.
– Серьезно, Хелен, давай будем соблюдать осторожность? – Он взял очередную картофельную палочку с серебряного подноса и указал ею на меня, прежде чем обмакнуть в майонез. – Ты была неаккуратна с желаниями. Ты пожелала… погоди-погоди… Как же ты сформулировала? – Он уставился в потолок. – Пусть на Сару обрушатся беды.
– Я сказала, что желаю ей смерти. – Словно обиженный ребенок, я схватила пару картофельных палочек и засунула их в рот. Я жевала медленно, надеясь продемонстрировать свое отвращение.
– Нет. – Люк покачал головой. – Ты этого не говорила. – Варнер сделал глоток воды. – Иначе она была бы мертва. Конец истории. Ты забыла? Мы должны быть конкретны с желаниями. – Люк пригрозил мне картофелиной.
– Я не желала ей смерти. – Я откинулась на спинку, самодовольно скрестив руки.
– Ладно, я повторю. Ты сказала: «Я хочу, чтобы на Сару обрушились беды». – Варнер вскинул ладони. – Беды означают все что угодно. Здесь игра слов не к месту, Рыжик. Ты на клеточном уровне обязана это понимать. – Он протянул руку, как будто хотел что-то мне преподнести. – Если ты просишь птицу, то можешь получить корнуэльскую курицу или индейку на День благодарения. Точность – ключ к успеху. – Варнер выразительно поднял палец, словно какой-то политик, а затем, как сумасшедший из малобюджетного фильма, сменил тему. – Мне нравится это место. – Лицо его просияло. – Оно напоминает о нас в 1938 году.
– Ты псих, – прошептала я в ответ.
Но он меня проигнорировал.
– Тогда тебя звали Норой. Нора Уилер.
Имя, слетевшее с его губ, потрясло меня как давно забытая песня. Песня, которая была погребена в недрах моей памяти, но которую я по-прежнему любила. Я, конечно, не призналась, но имя Нора Уилер показалось мне очень знакомым. У меня возникло странное желание поправить Варнера и сказать: «Нет, не Нора. Норма. Норма Уилер». Все это безумие как будто дразнило мой разум. Я решила дать Варнеру еще пять минут, а затем извиниться, удалиться в уборную и выскользнуть на улицу через заднюю дверь. С утра я обязательно позвоню Микки, чтобы обсудить это адское свидание.
Люк продолжал есть. Официант тем временем открыл вино, налил его в бокалы и поставил бутылку на стол.
– Могу я после ужина кое-что тебе показать? – Люк поднял бокал и осушил до дна. При этом он не суетился, не взбалтывал вино и не нюхал, будто не было в нем ничего такого, что могло бы удивить или порадовать.
Мы ели в тишине. Покончив с ужином, Люк попросил счет.
Выйдя из «Софителя», мы первым делом поймали такси, однако я остановилась, прежде чем занять свое место.
