Ириска на двоих - Хаан Ашира (бесплатные версии книг .TXT, .FB2) 📗
Я покатала свой чемодан, покосилась на не видимое отсюда море. Ветер доносил запах йода и соли, но я даже не успела с ним попрощаться. У меня была еще неделя. Неделя прохладного моря, прогулок по берегу, ресторанчиков с рыбой и вином, бараниной и английским сидром. Неделя ошеломительных закатов, расцветающих цветов, покрывающих холмы, розовых лепестков миндаля и мандариновых урожаев на деревьях прямо в городе.
Я не успела съездить на камень Афродиты, сходить на местный рынок, поесть мороженого из фургончика, где почти полуметровый конус пломбира окунают в шоколадную глазурь и так выдают туристам.
И когда это все станет снова возможным – неизвестно. Страны одна за другой сворачивали перелеты, закрывали границы и даже самые оптимистичные прогнозы не решались отправить коронавирус на покой раньше середины лета. А пессимистичные называли страшные сроки в три-четыре года, за время которых человечество отвыкнет от дурацкой своей привычки путешествовать, от которой все беды.
Море манило. Горячее кипрское солнце грело кожу. Перспектива холодной мартовской России отсюда рисовалась исключительно в мрачных тонах. Там еще лежал снег, там нервные люди запасались гречкой, орали друг на друга в очередях, кашляли в метро:
– У вас что – коронавирус?!
– Нет, что вы, туберкулез.
– Фух, а я-то уж испугалась, что коронавирус.
Там снова была моя темная квартира, опостылевшая мне за зиму до такой степени, что хоть продавай и покупай новую. Любую другую, лишь бы не эту.
Конечно, через полтора месяца придет май и зелень, и лето, но это только через полтора месяца. А если оно опять будет холодным и дождливым, как в прошлом году? Но в этом уже не утешишь себя тем, что поработаю ударно и можно будет позволить себе пару недель в теплых краях.
Перед герметизацией мира хотелось надышаться.
Но стоило мне сделать шаг в сторону моря – десять минут туда, десять обратно, зачерпнуть горсть воды, шепнуть: «Прощай!» и можно поплакать в самолете – как подрулил автобус с логотипом туроператора, и парочка крепких парней так быстро покидали чемоданы в багажное отделение, что я не успела вякнуть.
Пришлось прощаться с островом, последний раз глядя на него в окно. А потом стоять в душном аэропорту в очереди на регистрацию, скучать, переминаться с ноги на ногу, пока работницы медленно-медленно рассматривали паспорта, расспрашивали о чем-то. Ни о какой безопасной дистанции между людьми хотя бы в метр не было и речи. Кто-то кашлял над ухом.
Внутри росла паника. Мозг обрабатывал сотни сценариев в одну секунду, пытаясь найти выход из этого кошмара. И кошмаром с каждой новой секундой все отчетливее казалось возвращение, четыре часа в воздухе в консервной банке, замкнутом пространстве, где наверняка окажется хоть один больной и мы спустимся с трапа троянским подарочком родине.
Наконец в голове что-то щелкнуло, и я зашла в «Воцап».
Милана перебралась на Кипр несколько лет назад вместе с мужем-программистом. Сначала они продали квартиру в Москве и купили в Пафосе. Маленькую, зато у моря.
Но потом она нашла работу, мужа повысили, как-то сам собой получился ребенок – и они взяли ипотеку на симпатичный двухэтажный домик с апельсиновым садом неподалеку от британской школы, куда предстояло через год пойти их дочери.
А к морю приезжали иногда, оставались там ночевать или сдавали на месяц-другой в туристический сезон.
Я бы никогда не сумела так обнаглеть в другое время. Но сейчас все моя нервная система трещала от перегрузки тревогой и просто не оставалось места для смущения и неудобства.
«Милан, а ваша однушка в Пафосе сейчас свободна?»
Такси из аэропорта Ларнаки обошлось в сотню евро. Катастрофа.
Но сердце трепыхалось так радостно, что я даже не стала глушить тахикардию таблетками. От счастья можно и умереть. Не жалко.
Где-то в Пафосе
Второе пробуждение было более привычным. Головокружительный приступ паники, удушье, пробуждение. Рука сразу дернулась к тумбочке за телефоном, не нашла его, и только тогда я вспомнила, что все пошло не по плану еще ночью и резко села на кровати, распахивая глаза.
Спальню заливал яркий солнечный свет, полосатый из-за деревянных жалюзи. Жизнерадостные птицы орали за окном. Дверь спальни была закрыта, но за ней слышались негромкие мужские голоса, шум, вообще присутствие людей.
Это было так странно.
Я заселилась в эту квартиру, когда дом был уже почти пуст – туристы покинули тонущий корабль раньше официального закрытия перелетов. В соседнем корпусе кто-то жил, я видела что там вечерами горит свет. В первый день в квартире по соседству я слышала шум и разговоры, но уже на следующий люди оттуда выехали и только пару раз заходил хозяин полить цветы.
Вечерами к окну являлся черно-белый кот и требовал его покормить. Если я задерживалась с подношением кусочка котлетки, он садился на окно и смотрел на меня через стекло упрекающим взором.
Через дорогу в маленьких белых домиках жили киприоты, которые проводили карантин весело – танцуя под музыку, жаря шашлыки, а вечерами распевая песни. К ним отовсюду сбегались разноцветные кошки, апельсиновые деревья роняли плоды прямо под ноги и даже мусорщики задерживались там подольше, чтобы поболтать на безопасном расстоянии. Эти люди умели переживать кризисы, не теряя бодрости духа.
У меня же тут было абсолютное безмолвие и тишина.
Мне нравилось. Я вообще интроверт. В норме я предпочитаю общаться по сети, где можно просто закрыть окошко, если собеседник утомил. Зато общаюсь я там много, у меня по три десятка открытых чатов в разных мессенджерах и я занимаю первые места по количеству постов сразу на нескольких форумах.
Правда иногда у меня случаются романы, и тогда моя сетевая активность резко падает. Весь цвет моей общительности начинает доставаться одному возлюбленному. Как правило, долго они не выдерживают. Меня может быть очень много!
Последний мой роман закончился еще в начале осени и вообще-то на Кипре я планировала найти себе симпатичного грека, чтобы была компания ходить по барам и домашним ресторанчикам.
Или британца, говорят их тут даже больше, чем русских.
А русские тут на каждом шагу. Пафос – второй по заселенности соотечественниками город на острове. В ближайших супермаркетах продавцы говорят на родном языке и всегда есть в продаже соленые огурцы и сода. И, разумеется, гречка.
Надеюсь, перед карантином они хорошенько запаслись гречкой. Как известно, во время кризиса, русский человек поддерживает свои силы только этой крупой.
Первые пару дней в этой квартире я дергалась из-за случайных звуков – то листики прошуршат по крыше, то птицы уронят что-нибудь, то крякнет старенький холодильник.
Потом привыкла.
Но теперь все изменилось. Как будто в опустевший дом въехала большая семья.
– Тш-ш-ш, не ори так, проснется.
Меня за этой дверью… ждали?
– Давно пора.
– А она, между прочим, так и не стала орать, чтобы тебя не разбудить вчера.
– Знаю я тебя, накрыл небось подушкой и оттарабанил, пока я дрых.
– Вообще-то я…
Но тут зашумела вода, и продолжения я так и не расслышала, как ни старалась. Отошла на цыпочках от двери, открыла неслышно шкаф, достала джинсы и свитер, быстро натянула первое попавшееся белье. И носки. Толстые теплые носки с силиконовыми точечками на подошве, потому что без них было очень холодно, а обычные скользят по гладкой плитке. В жару, наверное, по ней приятно ходить босиком, но до жары еще месяца два.
Я стояла, держась за ручки двери и не решалась ее открыть. Дала себе маленькую поблажку – высыпала в ладонь горсть таблеток: свои витамины, бета-блокаторы от сердца, успокоительные, которые все равно не помогали. Хотя без них, может, было еще хуже. Запила водой из бутылки.
И только тогда решилась выйти.
Тут же была замечена:
– О, привет, завтракать будешь? Марк, кончай воду тратить, она в душ захочет.
