Счастливая жизнь для осиротевших носочков - Варей Мари (хорошие книги бесплатные полностью TXT, FB2) 📗
– Дэвид, – говорю я, закрывая окно.
Вижу, как госпожа Томпсон удивленно округляет глаза. Должно быть, она думает, что давать животным человеческие имена – типично американская причуда.
– Я хочу въехать, и как можно скорее. Сколько стоит аренда?
– Тысяча сто евро, включая коммунальные услуги… Знаю, это превышает ваш бюджет, но Париж – очень дорогой город, и…
– Мне подходит.
Вранье. Тысяча сто евро – это ужасно дорого, нужно побыстрее найти работу, но я справлюсь. Пора двигаться вперед. В любом случае, проживание в отеле обойдется куда дороже. К тому же мне нужно забрать Дэвида из гостиницы для животных, где я оставила его вчера, потому что отель не принимает постояльцев с кошками.
– Хорошо. Если паспорт у вас с собой, то к завтрашнему дню договор будет готов…
– Отлично.
– Однако во Франции к договору аренды строгие требования. Мне понадобятся гарантии вашей платежеспособности: платежные и налоговые ведомости, выписка с банковского счета… Еще я бы хотела связаться с вашими предыдущими арендодателями…
Три эдельвейса, стакан молока ламы и благословение Папы Римского в придачу… Задумываюсь и через некоторое время делаю вид, что понимаю ее.
– Я могу дать телефон своего нью-йоркского арендодателя.
– Отлично! Если вы снимали жилье у нескольких людей, то, пожалуйста, дайте контактные данные их всех. Чем больше гарантий, тем выше шансы, что вашу кандидатуру одобрят.
Снова задумываюсь.
– Несколько лет назад я жила в Лондоне. Если нужно, я вышлю вам номер бывшего домовладельца.
– Ах, Лондон! Чудесно! Да, давайте так и сделаем. – Госпожа Томпсон облегченно вздыхает, словно географическая близость с Великобританией делает мои гарантии более надежными. У меня от одного упоминания Лондона разрывается сердце, но я стискиваю зубы и вежливо улыбаюсь.
Дневник Алисы
Лондон, 22 августа 2011 года 19:05
Ладно.
Раз психотерапевт хочет, чтобы я вела дневник, то я буду его вести. Всего-то и нужно, что записывать слова одно за другим. Ничего сложного. Пусть никто не говорит, что я не старалась.
Теперь передо мной дилемма: как начать? Со слов «дорогой дневник»? Или обратиться к воображаемой подруге? Для этого надо подыскать приятного собеседника. Вот только кого? О, может, так: «Уважаемая профессор МакГонагалл…»
Нет. Звучит жутко.
Тогда… может, мне подойдет какой-нибудь красавчик-актер? «Дорогой Райан Гослинг…» Или актер, который всем своим видом внушает доверие? «Дорогой Брюс Уиллис…»
Получится ли у меня рассказать историю своей жизни Брюсу Уиллису?
Уж лучше ему, чем профессору МакГонагалл.
Перечитала первые строчки. Пожалуй, Оливер не зря отправил меня к психотерапевту. Мне явно нужна помощь.
The End.
20:20
Дорогой Брюс Уиллис!
Отставить панику, я здесь.
Сейчас я лежу на кровати. Оливер сидит за компьютером, работает. Как и каждый вечер. Я заварила себе травяной чай и нашла в Википедии определение автоматическому письму. «Автоматическое письмо – это метод написания текста, в котором не задействованы ни сознание, ни воля».
Итак, речь о том, чтобы писать что угодно, как угодно. Это мне по силам.
Так вот, Брюс (можно называть тебя просто Брюс?), методом автоматического письма, то есть не задействуя ни сознание, ни волю, я расскажу, во что превратилась моя жизнь.
У меня больше тестов на беременность, чем в аптеке. На холодильнике висит календарь, где я красным сердечком обвела каждую овуляцию. Мне стыдно, но пусть Оливер знает, в какие дни мы должны заниматься любовью. Поправочка: в какие дни мы должны пытаться зачать ребенка. Мы больше не занимаемся любовью – мы пытаемся зачать ребенка. Секс превратился в рутину, в кропотливое занятие с неутешительным результатом. Даже жгучий взгляд твоего коллеги Клайва Оуэна больше не пробуждает во мне желание.
Моя жизнь разделилась на два периода: я либо жду овуляцию, либо жду менструацию. Отмечаю симптомы во всевозможных мобильных приложениях и могу предсказать каждое из этих двух событий с точностью до нескольких минут.
К слову, совершенно бесполезная способность.
Этап первый. Дни, следующие за запланированным половым актом, – настоящее испытание, потому что я только и делаю, что думаю о гонке сперматозоидов, которая происходит у меня в матке. С пылом болельщицы из группы поддержки «Нью-Йорк Янкис» я мысленно подбадриваю одного из них, представляя, как он вырывается вперед, ловко обгоняя своих товарищей. Тем временем моя дурацкая яйцеклетка, глупо улыбаясь, прыгает по фаллопиевым трубам в ожидании «того самого», которого, похоже, никогда не дождется.
Этап второй. Я внушаю себе тошноту, усталость и ноющую боль внизу живота. Посреди ночи мне хочется съесть шоколадную помадку со взбитыми сливками (что, конечно, не является стопроцентным доказательством беременности, потому что нормальные люди хотят шоколадную помадку со взбитыми сливками в любое время суток).
Этап третий. Я убеждена, что забеременела, из-за чего начинаю третировать Оливера (это гормоны), есть за четверых (на случай, если у меня тройняшки) и перестаю покупать тампоны (ближайшие девять месяцев они мне не понадобятся). Это происходит до теста на беременность, за день до предполагаемого начала менструации (для которой, о ужас и проклятие, у меня нет тампонов).
Этап четвертый. В последний день цикла встаю на рассвете и, стараясь не разбудить Оливера, запираюсь в туалете. Вежливо улыбаюсь малышу, который с улыбкой серийного убийцы (моих надежд) взирает на меня с упаковки теста, и приношу свои извинения испытуемому за то, что собираюсь на него пописать. Я пытаюсь добиться его расположения, потому что тестам на беременность свойственен дух противоречия. Они говорят «да», когда мы надеемся услышать «нет», и «нет», когда надеемся на «да». Следующие три минуты, которые кажутся столетиями (причем не самыми веселыми столетиями, а веками эдак десятым-двенадцатым, где творятся ужасы в стиле «Игры престолов»), я жду приговора.
Сижу на унитазе, не удосужившись подтянуть трусики, отсчитываю секунды, гляжу на маленькое белое окошко и молю всех богов о том, чтобы там появился «плюс». Хоть яркий, хоть размытый. Я хочу хоть какой-нибудь «плюс».
Но «плюс» мне не светит.
Считаю до десяти, чувствуя злость при мысли о том, сколько женщин по всему миру сейчас плачут, увидев положительный результат, и прыгают от радости, увидев отрицательный. Жизнь несправедлива, более того – совершенно абсурдна.
Оливер ждет за дверью. Молчу – реки слез говорят сами за себя. Оливер заключает меня в объятия, уверяет, что ничего страшного не произошло, что мы еще молоды, что у нас есть время… В конце концов, двадцать шесть – это очень рано, чтобы рожать ребенка. Проблема в том, что ему на десять лет больше.
Иногда я достаю из мусорного ведра тест, скрытый под банановой кожурой. На тот случай, если результат вдруг изменился.
«Плюса» по-прежнему нет. Мы вернулись к первому этапу.
Позволяю себе выкурить сигарету, всего одну (иногда две, но никогда – три), чтобы успокоиться, и начинаю сначала. Тест на овуляцию по утрам, фолиевая кислота, йога для зачатия, говяжье сердце в холодильнике…
Анализы на гормоны, УЗИ и другие обследования (избавлю тебя от медицинских подробностей, Брюс) не выявили никаких отклонений. Оливеру повезло больше: от него потребовалось лишь разок помастурбировать на порно восьмидесятых.
Положительная сторона (Оливер призывает меня во всем искать положительную сторону): теперь у меня есть панорамное изображение полости моей матки, которое мы сможем посмотреть всей семьей лет эдак через десять.
Я бросила пить и (почти) бросила курить, отказалась от кофе, черного чая и фастфуда. Я ложусь в десять вечера и приступаю к медитациям. Пичкаю себя маслом вечерней примулы, фолиевой кислотой, железом, фруктами, разными семенами. Здоровее меня только далай-лама. К сегодняшнему дню я успела побывать у физиотерапевта, остеопата, гипнотизера и даже тренера по яичникам, который утверждает, что является реинкарнацией ацтекского жреца. Я молилась и плакала. Но ничего не помогает. Семнадцать месяцев попыток, а я так и не забеременела.
