Том 4. Письма. Семь лет с Бабелем (А. Н. Пирожкова) - Бабель Исаак Эммануилович (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗

M. 12/XI-27 Любящий Вас И. Бабель

177. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

30 ноября 1927 г.,

Париж

Тамара. Письмо твое от 21/XI и рецензии получил. Спасибо. Если тебе удастся прислать мне в нынешнем году тысячу рублей, будет очень хорошо. Прошу тебя сделать все усилия, какие только можно. Привлеки к этому делу Лившица. Он не откажется тебе помочь. Я напишу ему. Не помню, сообщал ли я тебе адрес сестры: Madam Marie Chapochnikoff, 38, Rue de Vergnies, Bruxelles, (Belgique). Хорошо бы, если бы и ей можно было отправлять ежемесячно. Денежные дела мои, по совести говоря, удручающи.

Идет ли пьеса еще где-нибудь, кроме как в Одессе и Баку? Если у тебя накопились еще материалы, сделай милость, пришли. Что тебе сказали в Александринке? Прежде чем перерешать, я хотел бы знать в точности положение дела. Напиши откровенно.

Очень огорчает меня Мишка. Неужели он серьезно болен? Я почему-то верю в него всем сердцем и верю, что он скоро перестанет хворать и будет весельчаком, ум — это дело двусмысленное, главное, пусть будет веселым человеком.

Милая Тамара. Очень прошу тебя прислать мне заказной бандеролью экземпляр пьесы. Она мне очень нужна. Не знаю, радоваться или печалиться известию о Всеволоде. Я чувствую душевную к нему привязанность, он выдающийся человек, трудно найти лучшего. Мне хотелось бы, чтобы счастье твое и покой были долговечны и прочны. Если это случится, тогда в самом деле — все идет к лучшему в этом мире.

Пиши мне о Мише, о делах и помни, что за тридевять земель у тебя есть друг. Это я пишу не для красного словца.

И. Бабель

П. 30/XI-27

178. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

16 декабря 1927 г.,

Париж

Милая Тамара. Получил вчера 205 долларов. Деньги эти — кислород, вернувший меня к жизни. Я находился при последнем издыхании. 100 долларов было у меня долгу, на остальные, конечно, не разойдешься, но все же поживу. Было бы истинным благодеянием, если бы ты могла в начале января повторить твой подвиг. Финансовые перспективы мои, а следовательно, и твои, таковы: работать регулярно я начал очень недавно, но если бы поднажать, можно бы кое-что подготовить для печатания. Но все существо мое этому противится. Очутившись вдали от редакционной толкучки, от бессмысленных рецептов, мне непреодолимо захотелось работать «по правилам». Я уверен, что смогу напечатать много вещей в 1928 году, но сроков никаких не знаю да и думать о них не хочу. Если вещи мои будут хороши, тогда редакторы не станут на меня сердиться за несоблюдение сроков, если они будут плохи, так о чем же тут толковать, что раньше, что позже — все равно... Очень меня беспокоите ты и мальчик. Если бы пьеса помогла всем нам продержаться до нового моего «урожая», то она целиком оправдала бы все мои на нее надежды. Возможно ли это, как ты думаешь? Пожалуйста, изложи твои соображения на этот счет, тебе виднее...

Давно я не имел от тебя писем. Как поживает мальчик? Неужели он все еще хворает? В существовании моем недавно произошел перелом к лучшему, я придумал себе побочную литературную работу, которую нигде, кроме как в Париже, сделать нельзя. Это душевно оправдывает мое житье здесь и помогает мне бороться с тоской по России, а тоска моя по России очень велика.

Пожалуйста, пришли мне еще материалов о пьесе, если они у тебя есть. Мы, помнится, заключали условие с Одессой и Баку и выговорили повышенные проценты; соблюдают ли они это условие?

Над чем ты работаешь в кино? Совершенно ли уже закончили картину? Не ленись, пиши. До свидания. Будь счастлива со чадами и домочадцами.

И. Б.

П. 16/XII-27

179. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

22 декабря 1927 г.,

Париж

Милая Тамара. Я знаю, как трудно посылать деньги из Москвы. Я сделаю все, что могу для того, чтобы избавить тебя от лишних хлопот. Знаменитый еврейский писатель Шолом Аш, приехавший из Америки, дал мне семьдесят пять долларов, их надо выплатить в Москве. Сделай это, Тамара, немедленно, прошу тебя, если не хватит денег — достань где-нибудь. Деньги надо выдать следующим лицам: сто рублей — З. Гринбергу, Тверская, 44, кв. 32, пятьдесят рублей — Б. Спиро, 2-я Обыденская, 9. Второй адрес возбуждает сомнения, я не знаю Обыденской улицы в Москве. З. Гринберг, впрочем, может дать точный адрес этой Спиро. Очень важно, чтобы это поручение было хорошо и быстро исполнено, тогда я время от времени смогу здесь получать у Аша деньги, это избавит тебя от необходимости бегать по бесконечным инстанциям. Письмо это надо бы отправить заказным, но теперь поздно, пишу в кафе, я думаю, что и так дойдет. Пожалуйста, не теряя времени, извести о выплате и прости за бесчисленные поручения. Когда-нибудь отслужу.

Я писал тебе о моих планах. Они отличаются большой неопределенностью, как, впрочем, и моя работа. У меня есть уверенность, что через несколько месяцев я снова смогу зарабатывать «текущей» моей литературой, пока же надо из этой несчастной пьесы высосать все, что она может дать для того, чтобы как-нибудь дождаться более обильных времен. Конечно, никакому театру ее предлагать не нужно, отвечать следует только на предложения. Кто к тебе обращался? Сколько представлений выдержал «Закат» в Одессе и Баку? Собираются ли ставить еще где-нибудь? Не знаешь ли ты, как идут репетиции во 2 МХАТе?

Я, вероятно, пробуду здесь до осени. У меня затеяна большая работа, связанная с Парижем.

Экземпляр «Заката» получил. Он мне очень был нужен. Я написал еврейскому переводчику Бродскому о том, чтобы он мне переслал перевод. В Америке или в Польше с этим переводом можно было бы что-нибудь сделать, подзаработать немного денег, это теперь главнейшая моя забота. Но Бродский не отвечает; адрес его: Тверской бульв., 7, кв. 1. Узнай, сделай милость, живет ли он еще на прежней квартире и получил ли он мое письмо.

Доверенность в случае надобности я смогу заверить в здешнем консульстве и послать тебе.

Что говорят тебе в Валютном Управлении? Есть ли надежды на январь? Сообщаю тебе телефоны Галины Серебряковой: 5-91-45, 3-49-24. Узнай у нее, не сможет ли она помочь?

Что с Мишей? Бедный мальчик, ему не везет... Нельзя ли его сфотографировать? Я не вижу его, он растет без меня, хоть бы мне по карточкам следить за ним... Я больше не могу писать, меня теребят, скоро напишу еще. Жду от тебя известий. Я много думаю о тебе и так хорошо, как только могу.

И.

П. 22/XII-27

Прилагаю записку Ш. Аша Гринбергу.

180. Е. Д. ЗОЗУЛЕ

23 декабря 1927 г.,

Париж

Зозулечка. Я недавно получил письмо от Анны Григорьевны. Она просит выслать ей новейшие французские книги и указать, к кому бы обратиться по вопросу о переводах. Первую часть ее просьбы я исполнил — книги выслал, относительно же переводов попрошу ее позвонить Вам по телефону.

Прежние боги вроде Воронского повержены, и не думаю, чтобы они могли ей быть полезны. Так как она женщина гордая — то телефонный ее звонок не будет обозначать бесконечной докуки. Поэтому мне кажется, что я действую в данном случае, как говорится, «лойяльно».

Пожалуйста, напишите мне, не ленитесь, как Вы себя чувствуете после приезда. Каким воздухом дышит Москва?

Я работаю, хоть немного, но работаю, но все это с таким расчетом, чтобы публиковать после смерти. Я бы хотел заразиться литературной горячкой, но не могу.

Привет жене, привет Кольцовым.

Ваш И. Бабель

P. 23/XII-27

P. S. Напишите мне Ваш адрес, я не знаю номера дома.

181. A. Г. СЛОНИМ

P. 26/XII-27 26 декабря 1927 г.,

Париж

Поздравляю вас, дорогие мои, с Новым годом. Хорошо бы нам всем заработать немного счастья <...>

Жизнью своей я не совсем доволен, можно бы сделать больше, чем я делаю, но все же мне кажется, что медленная моя работа подчинена законам искусства, а не халтуры, не тщеславия, не жадности.